Одеяло с одной стороны промокло, а с другой – разогрелось от костра. Лицо горело, затылок

мерз. Пора было заканчивать этот бессмысленный разговор.

- Я знаю, что тебе от меня нужно, - сказал Йон с подавленной болью, - «розовую

сирень». Я скажу тебе секрет, так и быть. Я только не понимаю: тебе-то она зачем? Ты сам –

солнце! Неужели тебе своей энергии мало?

- Мальчик мой, - взглянул на него Леций блеснувшими голубыми глазами, - при чем тут

«розовая сирень»? Это чисто технический вопрос. Мы всё равно его решим. Мне нужен ты.

Как-то мы связаны с тобой, ты разве не чувствуешь? Я чувствую. И я не знаю, как тебя

отсюда вырвать. Я же понимаю, что на Пьелле тебе делать нечего.

- Это правда, - Йон заметил, что весь задрожал, всеми поджилками, и потуже стянул на

себе одеяло, - мое место здесь. Здесь моя пирамида, и здесь мои друзья. Я их не брошу.

Лучше я буду донором здесь, чем паразитом там.

- Не сомневаюсь. Мне просто жаль, что я не могу тебя забрать. Редко встретишь

родственную душу…

Йон вообще-то удивился.

- Ты разве одинок?

- Суди сам: мой отец умер, мой сын пропал, моя дочь больна, а обе жены меня бросили.

Вот такой я счастливчик.

- Но я правда не смогу у тебя жить, - с жалостью сказал Йон, - и не смогу заменить их

всех сразу. Лучше ты навещай меня, если я правда тебе нужен. Ты же Прыгун.

- Непременно, - кивнул Леций, - только это будет не часто. Если б ты знал, сколько у нас

забот…

Хорошо, что Йон выспался. До самого рассвета они проговорили. Сначала у костра,

потом на кухне за чаем, и это была, наверно, самая счастливая ночь в его жизни. И, конечно,

– 346 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 3 – Мать Медуза

ее не хватило. И, конечно, она кончилась. На рассвете выпал мокрый снег, как там, на севере,

на заводе с трубами, который хотелось забыть как кошмарный сон.

- Папа, а что ты сделал с Князем, всё забываю спросить?

- Ничего не сделал, - сказал Леций, - он мне не мешал.

- Но, папа…

- Йон, пойми… это не мое царство, и не мне наводить тут порядок. В таком случае надо

просто выстроить всё население Наолы в ряд и уничтожить. Тут каждый второй Хищник, а

каждый первый – паразит. А лучше взорвать всю планету к чертовой матери, и нет проблем.

Так?

- Я не знаю как, - сказал Йон, - я тоже предпочитаю не убивать плохих, а спасать

хороших.

- Вот поэтому я и говорю, что ты мой сын, - улыбнулся Леций и обнял его.

У него был мягкий с пухом свитер. Йон почувствовал, что пальцы невольно в него

вцепляются, чтобы не выпустить и хоть как-то оттянуть момент предстоящей разлуки. Он

сам себе напомнил слепого котенка и тут же в смущении отстранился.

- Ладно… давай спасать твоих львов. Они хорошие. Я готов.

В горах тоже шел мокрый снег. В солнечные дни пирамида выглядела прекраснее, но и

сейчас зеркальная гладь ее граней ослепляла. У ее подножья стояли красные и синие палатки,

какие-то аппиры вытоптали вокруг них грязное месиво из снега. Под тентом горел

небольшой костерчик с котелком.

- Вот он? – с ласковой улыбкой смотрел на Йона похожий на собаку с обвислыми ушами

маленький урод в ярко-синем комбинезончике и кепке, - наольский феномен?

Йон оглядывался, приходя в себя после прыжка с папой. Такое с ним было впервые.

Леций продолжал его поддерживать.

- Да, профессор. Это Йон.

- Хороший мальчик.

- Очень, - буркнул где-то сзади черный бородач Конс.

- Йон, - улыбнулся маленький профессор, - ты ведь согласился нам помочь, верно?

Йону было почему-то приятно, что тот мутант, кто-то свой, привычный, не такой

совершенный, как эти всемогущие дяди.

- Да, конечно.

- Вот и хорошо. Я профессор Навлик Ондра. Это мои помощники, - он перечислил, - а

это наша аппаратура. Ты не возражаешь, если мы обклеим тебя датчиками?

- Нет, - сказал Йон, - я готов.

И стал снимать куртку.

- Так ведь холодно, - забеспокоился Леций, - погоди, сынок, я хоть нагрею воздух…

- Это может нарушить чистоту эксперимента, - возразил маленький профессор.

- Ты даже не папаша, - сказал Конс Лецию на ухо, но было слышно всем, - ты мамаша.

Совсем спятил.

Леций ему не ответил. Зато кучерявый, с птичьим лицом, которого звали Руэрто,

предложил ему раздеться самому.

Йона удивило то, что активно облепляла его датчиками женщина-Прыгунья, которая о

себе говорила в мужском роде. Странная была женщина. Ученые ее слушались. Вообще он

не ожидал, что вокруг его тщедушного тела с перекошенной и впалой грудной клеткой

возникнет такой консилиум. А Леций стоял поодаль с его курткой и майкой и смотрел с такой

тревогой, словно его собираются пытать.

- Да вообще-то всё просто, - сказал Йон даже виновато, уж слишком они старались на

пустом месте, - вот так прижимаетесь к ней и просите, она живая, ее попросить нужно.

Он был сыт «белым солнцем», поэтому энергия пошла не сразу. Но он просил не себе:

Крохам, детишкам, беспомощным своим фантазерам. Пирамида, как всегда, его услышала.

- Ну вот, - через пару минут он был уже переполнен нежной «розовой сиренью», она

вырывалась из сердца и из ладоней, он их раскрыл не без гордости, и ему было сосем не

холодно, - смотрите!

И увидел, что все в шоке.

– 347 –

КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 3 – Мать Медуза

Все так долго молчали, что он стал беспокоиться. Что произошло? Чем он их так

озадачил? Даже черный Конс снял шапку и сел прямо в снег мимо стула. Странная женщина

подошла и содрала датчики с тела как что-то ненужное.

- Ты хоть понимаешь, что ты делаешь это сам?

- Что делаю?

- То самое! Преобразуешь технический фон в энергию жизни. Ты действительно

феномен, приятель. Никакой «розовой сирени» в пирамиде нет. Она твоя.

- Как моя?

- Чего стоите как столбы? – обернулась Прыгунья ко всем, - не видали чуда что ли?

Искали дерево, нашли мальчишку. По-моему, это даже лучше.

- А что это значит? – пробормотал Йон почти испуганно, он не хотел быть деревом, и у

него почему-то подкашивались ноги.

- А это значит, что ты нам позарез нужен на Пьелле. Вот что это значит, - она оторвала

последний датчик и сказала торопливо подошедшему с курткой Лецию, - ну и чутье у тебя…

11-12-05

– 348 –

* .

*

*

. . .

*

. . .

*

. *

* .

ПРАЗДНИК ВОЗРОЖДЕНИЯ

«Всё остальное потом», - сказал Аггерцед, но Эеее готовилась к смерти. Что могло быть

потом под развалинами станции на чужой, суровой планете? И смерть наступила как-то очень

скоро и страшно. Под ногами раскрылась бездна, и они оба куда-то падали, падали, падали…

она только успела подумать, что вот оно, оказывается, как, даже не больно, просто желудок

уже в горле. А потом, в конце пути, вдруг оказалась у себя дома. В пору было сойти с ума.

Эеее была уверена, что она всё-таки умерла, и это всё шутки потустороннего мира.

- Господи, где я? – прошептала она.

- Не узнаешь? – слабо усмехнулся ее рыжий охотник.

Он выпустил ее из объятий и обессиленно сел на диван, морщась и стискивая виски.

- Аггерцед…

- Мне надо восстановиться, дорогая. Кофе мне сделай сладкого. Хорошо?

- Что? – совсем растерялась она, - мы что, живы?

- Конечно, радость моя. Я же обещал. Ты дома.

- Аггерцед… но так же не бывает?

- Да ты что? Очень даже бывает. Потом объясню… а пока кофе принеси, у тебя там есть,

я знаю.

Она даже не сразу поняла, что это значит. Просто бродила в полном шоке по своей

квартире, по просторной, многокомнатной и полупустой квартире на поднебесном этаже

высотной призмы с окнами на сверкающий город Уоруаалло. Это просто не могло быть