Он слышал плеск волн прилива о гальку и чувствовал холодный ветер, дующий в открытые окна. Над ним склонилась Берил Уэст в стеганом халате поверх пижамы, туго завязанном на талии, в шлепанцах и с растрепанными волосами.
— Прости, что мне пришлось разбудить тебя, Деннис.
Призрачный свет падал на модели «Короля Георга», которого постигла злая судьба в XVIII столетии,[34] более раннего «Владыки морей» с его неуклюжим парусом на сприте и поблескивающими медью орудиями и «Золотой лани» с желтыми парусами. Свет увеличивал размеры моделей, отбрасывающих огромные тени корпусов и снастей на стены.
— Что такое, Берил?
— Я видела Брюса.
Деннис сел в кровати.
— Когда?
— Менее десяти минут назад.
— Где?
— Этот идиот, — негодовала Берил, с трудом сдерживая слезы, — влез ко мне в спальню через окно, хотя спокойно мог подняться по лестнице. Он разбудил меня и сказал…
— Где он сейчас, Берил?
— Опять ушел.
— А ты сообщила ему, что вся полиция графства ищет эту чертову машину? Что теперь его не подозревают в убийстве, но, если он немедленно не вернется, у него будут серьезные неприятности?
— Нет. Я об этом не подумала. Понимаешь, он любит меня.
Берил села на край кушетки, прижала руки к глазам и заплакала горючими слезами, которые текли сквозь ее дрожащие пальцы.
Жалость и сострадание охватили Денниса. Он молча положил руку на плечо девушки и держал ее там, покуда она боролась со слезами, вздрагивая всем телом.
— Все в порядке, Берил.
— Не все. — Она тряхнула головой, а потом, словно желая переменить тему, бросила взгляд через плечо и добавила: — Если утром небо красно, чуют моряки опасность.[35]
— Что говорил тебе Брюс, Берил? Или это нескромный вопрос?
— От тебя — нет. — Она прижалась щекой к его руке. — Он просто схватил меня за плечи и сказал: «Ты и я принадлежим друг другу. Мы с тобой одной крови. Мы говорим на одном языке. Я объясню тебе позже». Потом он исчез в этом странном розовом свете. Знаю, что это звучит глупо, но мне польстило, что он влез в окно.
— Но Брюс не сообщил…
— О чем?
— Где он был? Что делал? Хоть что-нибудь?
— Нет. Только засмеялся тем же странным смехом, как когда мы говорили с ним о словах, написанных задом наперед. Думаю, он все еще размышляет об этом.
Деннис почувствовал ком в горле.
— А как насчет… Дафни Херберт?
— Брюс никогда не был в нее влюблен! — горячо воскликнула Берил, внезапно убрав руки от лица. — Я знала, что он только играл роль.
— Сознательно?
— Конечно нет! Брюс полностью убедил себя в том, что он персонаж этой пьесы, потому и вообразил, будто без ума от Дафни Херберт.
«Снова игра в притворялки! — подумал Деннис. — Где тут выдумка, а где реальность?»
— Надо отдать девушке должное — она тоже никогда не была влюблена в Брюса и знает это. Ее просто загипнотизировал таинственный незнакомец с хорошо подвешенным языком. Она ему совсем не подходит, неужели ты не видишь? — И слезы снова потекли у нее между пальцами.
— Успокойся, Берил. Теперь ты счастлива, не так ли?
— Да, абсолютно счастлива. Вот почему я плачу. Но я так страдала, Деннис!
— Знаю.
Берил поднялась. За открытыми окнами шипели волны, холодный ветер задувал в комнату, тусклый розовый свет становился ярче, создавая иллюзию движения моделей кораблей с их золочеными орудиями и паутиной снастей.
— Помнишь вчерашний вечер, Деннис? — спросила Берил. — Когда Г. М. выставил нас из комнаты, не дав нам послушать телефонный разговор после того, как на него снизошло вдохновение? А потом сцену в баре, когда твой друг Читтеринг так жутко напился?
— Да, помню.
— Мне казалось, что я на пределе и больше не смогу этого выносить. Но сегодня утром все выглядит по-другому. Лучше я пойду к себе, дорогой, а то не оберешься сплетен. — Берил попыталась улыбнуться. — Я только хотела сказать тебе, что мне все равно, что бы теперь ни случилось!
Голос девушки звучал восторженно. Дверь маленького кабинета закрылась за ней, щелкнув пружинным замком в тишине отеля.
Деннис опустил голову на подушку. Ему казалось, что теперь ему не дадут заснуть новые осложнения — проблема Брюса, дико смеющегося в предрассветном сумраке; проблема Дафни Херберт, о которой он старался не думать. Но усталость погрузила его в темноту, прежде чем голова пролежала на подушке две минуты.
На сей раз ощущение было не из приятных.
Теперь ему снились пиратские корабли Карибского моря, чьи образы смешивались с его собственным опытом на эсминце «Ифрит» у берегов Крита. Босоногие мужчины с серьгами в ушах, взбирающиеся на ванты, смешивались с воем пикирующих «Штук».[36]
Критский ад сменился островом Ямайка, где подросток Роджер Бьюли в благодатном субтропическом климате постигал искусство владения ножом и ритуалы вуду. Бьюли казался частью грохота и дыма, угрожая Дафни Херберт. И снова бортовой залп двухпалубного судна слился с ревом «Штуки»…
Кто-то резко и властно окликнул Денниса.
Он быстро сел, стряхивая сон.
Его первой мыслью было, что он проспал весь день и сейчас уже вечер. Небо снаружи потемнело, а ветер был слишком теплым для 6 октября.
— Простите, что беспокою вас, — произнес голос стоящего рядом командора Ренуика, — но уже начало одиннадцатого.
— Утра?
— Конечно. — Ренуик улыбнулся. — Боюсь, что вы останетесь без завтрака, если не поторопитесь.
Деннис тряхнул головой, пытаясь прочистить мозги.
— Извините, я проспал…
— Вы говорили во сне, и я подумал… Скажите, вы не служили во флоте?
— Служил.
— Неужели? На каких кораблях?
— Сначала на «Ифрите», пока он не затонул у Крита, а потом на «Призраке» и на «Стилете».
— Эсминцы? Адская работа! Вам понравилось?
— Не слишком. Особенно когда бомба угодила в нашу переднюю трубу.
— Это… — командор Ренуик сделал вращающий жест рукой возле живота, — до сих пор не дает вам покоя?
— Не уверен. Теперь это кажется далеким. Лучше всего я помню игру в покер.
Небо за окнами темнело, окутывая вуалью модели кораблей. «Если утром небо красно, чуют моряки опасность»… Командор Ренуик, дышавший коротко и прерывисто, как после пробежки, прочистил горло.
— Когда вы закончите завтрак, мистер Фостер, пожалуйста, поднимитесь в номер вашего друга Рэнсома.
Страх снова охватил Денниса.
— Произошло что-то еще?
— Да.
— Что именно?
— Пожалуйста, сначала позавтракайте. Мы можем предложить вам бекон и яйца. Умывальник найдете там, — Ренуик кивнул на дверь в стене позади Денниса, если вы уже его не обнаружили. Потом поднимитесь наверх.
Больше он ничего не сказал.
Деннис быстро побрился и оделся. В просторном темноватом салоне, куда он вышел из кабинета Ренуика, не было никаких следов вчерашней поздней вечеринки. Соленый ветер продувал отель, где, казалось, были открыты все окна и двери.
В столовой многие столы были покрыты белоснежными скатертями. Однако, кроме Денниса, посетителей не было. Съев завтрак, поданный чопорным официантом и словно не имеющий никакого вкуса, и выпив четыре чашки крепкого чая, он поспешил наверх.
Дверь номера Брюса была заперта, и сердце Денниса сжалось от тревоги. Он быстро постучал.
— Кто там? — отозвался изнутри голос Ренуика.
Деннис назвал себя, и дверь открылась.
— Оглядитесь вокруг, мистер Фостер, — мрачно предложил Ренуик, — и скажите, не кажется ли вам, что ситуация становится невыносимой. — Он и Берил Уэст стояли посреди комнаты.
Гостиная Брюса выглядела не просто обысканной, а атакованной кем-то, находящимся не вполне в здравом уме. Серо-голубые диван и кресла были изрезаны и исколоты острым ножом. Большинство клюшек для гольфа из сумки в углу было сломано как будто о колено. Письменный стол был опрокинут, а письма и бумаги рассыпаны по ковру. Пишущая машинка, превращенная в искореженную груду металла, была буквально изрублена чем-то вроде топора. Даже маленький телефонный столик сбоку от камина расщепили надвое.