Оправившаяся волчица подозвала испуганных волчат и вскоре от величественных птиц остались лишь груды перьев.

Отец, рыскавший вокруг, обнаружил затаившегося птенца. Не помогли тому ни хранимое им молчание, ни полная неподвижность. Волк, прихватив птенца клыками, отнес живую добычу волчатам для забавы.

Мать Корнея, ходившая с бабами по грибы, поведала сыну о виденных у горы Медведь грудах орлиных перьев. Корней, в надежде, что птенцы живы, помчался туда и, вскорабкавшись на скалу, обнаружил совсем сникшего от жажды и голода осиротевшего птенца. Но, тем не менее, увидев человека он сразу открыл клюв.

Через две недели орленок вскормленный мальчиком встал на крыло, но Корней еще долго подкармливал своего очередного питомца, подзывая к себе свистом.

Орленок ел обычно прямо из рук устраиваясь на плече. В последствии, завидя с высоты своего кормильца, он трепещущей тучей налетал на него и довольный произведенным эффектом внезапности привычно садился на плечо; складывал крылья, демонстрируя мощную белую грудь и черную, как смоль, спину. Повернув голову к Корнею и собрав на ней перья в великолепный хохолок, он игриво сверкал желтыми глазищами и щелкал клювом. Парнишка гладил его и ласково шептал нежные слова. Если в котомке не находилось чего-нибудь съедобного, он капризно взъерошивал перья и обиженно отворачивался.

СВОРА

(глава из повести "Скитник")

В один из долгих летних вечеров волки, обитавшие в окрестностях Каскада томились под скалистым утесом среди сумрачного леса в ожидании сигнала своих разведчиков.

Наконец, от подножья Южного Хребта донесся вой, густой и немного расхлябанный, возвещавший - "чую добычу". Он не срывался на последней ноте, а завершался плавно гаснущим звуком. Спустя некоторое время этот вой, наводя на все живое безотчетную тоску, вновь полетел над тайгой.

Вразброд потянулись ввысь голоса встрепенувшихся хищников:

-Слышим, жди!

"Видящие" носом лучше и намного дальше, чем глазами, волки с опущенными хвостами, затрусили цепочкой, то припадая носами к земле, то вскидывая морды, стремясь не пропустить ни единого значимого запаха.

Перепрыгивая через поваленные стволы и рытвины, проскальзывая сквозь таежные заросли -- хищники почти не производили шума. Их движения были мягки, выверены - в любую минуту они были готовы замереть или молнией кинуться на жертву.

Тучи надоедливой , звенящей мошкары преследовали волков. Сильные звери беспомощно вертели головами и на ходу совали их то в траву, то в еловый лапник, чтобы согнать впивающихся в морду кровососов.

Вел дружную стаю матерый волчище - Дед. Он даже издали заметно выделялся среди прочих более мощным загривком, широкой грудью и проседью в шерсти..

Поначалу волки шли часто семеня лапами, но, учуяв вожделенный запах, перешли в намет. Густой лес нисколько не замедлял их бега: помогая хвостом -правилом они ловко маневрировали среди стволов и кустарников. Мошкара наконец отстала.

Горбоносый лось, дремавший в "нише" обрыва, заслышав вой поводил ушами, вскочил, беспокойно затоптался на месте. Заметив множество приближающихся огоньков он понял, что схватки ему не избежать и самое разумное - поберечь силы. Встав задом к выворотню и опустив рога, лось приготовился к бою.

Опытные волки взяли быка в полукольцо. Дальше все должно было бы развиваться по хорошо отработанному сценарию: вожак, отвлекая жертву, всем своим видом должен демонстрировать готовность вцепиться ему в глотку, а остальные, в это время, нападать с боков и резать сухожилия задних ног. Но, разгоряченный Дед почему-то прыгнул на быка сходу, угодив под встречный удар - острое копыто пробило ему грудную клетку. Хорошо хоть боковые волки успели сработать: лось с перерезанными сухожилиями повалился на землю. Опередивший всех Смельчак сомкнул мощные челюсти на глотке быка и дождавшись, когда тот, захлебываясь хлынувшей кровью, перестанет бить ногами, взобрался на поверженного гиганта. Мельком глянув на раненного Деда, Смельчак определил, что предводитель не жилец и, сразу осмелев, победно вскинул голову:

-Надеюсь всем понятно, что отныне я вожак!?- красноречиво говорила его поза.

Выделяясь несомненной отвагой и умом, он и в самом деле был прирожденным лидером, а ловкость Смельчака была столь велика, что позволяла прямо на ходу вырывать куски мяса от бегущей жертвы. Ко всему прочему он обладал феноменальной способностью подчинять всех своей воле. И вот, наконец, пробил его час!

Власть и заметное превосходство над другими членами стаи, к сожалению, очень быстро развратили Смельчака.

С его воцарением справедливые порядки, устоявшиеся в стае за годы предводительства Деда, стал подменять закон:"Как хочу, так и ворочу!". И что удивительно, он безоговорочно, по крайней мере внешне, соблюдался всеми.

Уступчивости стаи в немалой степени способствовало то, что в первые два года правления Смельчака сложились очень благоприятные условия для сытой спокойной жизни. Северных оленей во Впадине расплодилось такое множество, что хищники безо всяких усилий резали их каждый день. Богатая и постоянная добыча упрочила власть Смельчака и приближенных к нему волков. Со временем и вовсе выделилась как бы стая в стае.

Предпочитая, чтобы, высунув языки, рыскали и охотились рядовые волки, приятели Смельчака выходили из-за деревьев только тогда, когда поверженная жертва уже дымила кровью. Поначалу прихвостни отнимали добычу силой, но мало по малу жившая прежде в согласии стая свыклась с таким беспределом и, завершив охоту, вставала поодаль в ожидании своей очереди быть допущенными сворой избранных к добытому мясу. Изредка, когда охота предвиделась особенно легкой, прихвостни, чтобы размяться, участвовали в ней сами. Питалась они так хорошо, что шерсть приобрела особый блеск, от чего при свете луны казалась серебрянно-белой.

Пиратская шайка, возомнив себя хозяевами всей Впадины, порой бесцеремонно промышляла и в непосредственной близости от скита, тем более, что запуганные олени, чувствуя в людях защиту, тяготели к его окрестностям. Постепенно и часть рядовых волков, войдя во вкус жестоких побоищ, стала находить усладу в самом процессе резни безо всякой нужды в пище.