Он не ответил. Остановился, снова прислушался. Если что-то ищет, почему не сверяется по ММ? Мысль показалась ей дельной, Жаклин достала свой и открыла карту местности. Там, где зеленым мигала точка местонахождения, значилась надпись: «Заброшенное кладбище».

— Сиэль, что такое кладбище? — удивилась она незнакомому слову.

— Место, где хоронят мертвых, — вместо ИИ ответил Алекс, остановившись у заросшей ограды, внутри которой стоял деревянный крест: — Вот это называется «могила», там под землею труп. Вернее, то, что от него осталось.

— Но зачем? Зачем «хоронить»? От слова «хранить», да? Почему они хранят мертвецов, если те все равно не оживут? Даже на Лотри трупы сжигают!

— Не знаю, — Венкс, разглядывая остатки портрета на очередном кресте, пожал плечами. — Для живых так проще. К тому же, не все здесь верят в реинкарнацию. Больше приверженцев ада и рая, и таких вот могил, которые в итоге все равно забросят.

— Откуда ты столько знаешь? Неужели специально читал к экскурсии?

— Моя мать отсюда, — он невесело усмехнулся. — Лет пять назад я думал, что, если получше узнаю ее, она обязательно меня навестит. Только ничего, кроме открытой информации, накопать по Терре не смог. Я еще и местные языки выучил, штук пять-то точно. Думал вырасту — прилечу сюда, потому что это идеальное место, чтобы спрятаться от спецслужб Обжитого Космоса. — решив, что разоткровенничался сверх меры, пожал плечами. — Детские выдумки. Никто меня не отпустит на Терру, или отпустят, но с условием, что здесь я и сдохну. Как тебе перспектива: жить и умереть на забытой Создателями планете?

Жаклин вздрогнула, представив, как ее после смерти заколачивают в деревянный ящик и опускают на дно свежевырытой ямы только из-за того, что кому-то понадобился ее труп как память. Сначала к ней будут приходить дети и внуки, а потом могила зарастет травой, всеми забытая. Нет уж, лучше кремация! И быстрый путь в круг, к новой жизни.

Задумавшись, она едва не упустила Алекса из виду, и тот ушел дальше. Когда Жаклин его догнала, увидела, как он разговаривает с маленькой девочкой. На вид ей было лет семь-восемь, одета в синий комбинезон и клетчатую рубашку, из-под панамы свисали две жиденькие косички. Девчонка что-то объясняла на незнакомом языке и показывала на фото на прямоугольной плите. Плохо, им строго настрого запретили вступать в диалог с местными, да их и быть здесь не должно! Жаклин перевела лингвер в режим автопоиска, вслушиваясь в незнакомую речь. Девочка как назло замолчала и подала Алексу руку, тот осторожно взял ее в свою.

— Вот только не надо изображать из себя Артура III! — взмолилась Жаклин и ускорила шаг. — Ты хоть представляешь, как взбесится Ксеронтнас, если ты приведешь ее к памятнику?!

Девчонка испуганно сжалась и спряталась за спину Венксу, тот нахмурился и, обернувшись к Жаклин, заговорил на общеимперском:

— Иди к остальным. Я скоро вернусь, только провожу Еву домой: она заблудилась.

Имя разрушенной столицы старой империи. Как символично! Он поэтому с ней возится? Ладно, к Камью имена, не хватало чтобы Ксеронт действительно их наказал. Жаклин как соучастницу.

— Ну уж нет! Ты сейчас же идешь со мной к памятнику!

Алекс устало вздохнул, понимая, что проигнорировать ее не получится, поднял взгляд, и Жаклин невольно отступила, испугавшись острых льдинок на дне его глаз.

— Иди обратно, — голос тихий и даже мягкий: ее уговаривали, сминая волю в ничто. — Я скоро вернусь. Один. Помирюсь с Лисардом, и буду вести себя хорошо. Ты ведь хочешь, чтобы я помирился с Лисом?

Она растерянно кивнула, борясь с собственным телом, отчаянно пытавшемся увести ее к остальным.

— Я скажу им, что ты меня заставил! — попыталась использовать последний имеющийся у нее аргумент. — И про девочку тоже расскажу!

— Да, — спокойно согласился Алекс, — расскажешь. Только уходи уже: мешаешься.

Он подхватил девчонку на руки и зашагал куда-то вглубь леса, как обычно, не сверяясь с картой. И Ева все время смотрела на Жаклин, пока они не скрылись из виду.

— Фиолетовые! Ее камьевы глаза фиолетовые!

Девушка, задрожав, обхватила себя руками, упала на колени и заплакала. Алекс и тот не так напугал ее своей странной силой, хотя у Жаклин с детства был иммунитет к вмешательству менталистов. Но Ева… любопытный и немного сочувствующий взгляд, словно видела Жаклин насквозь, видела и знала ее будущее.

— К кометам! Катитесь к кометам! Я герцогиня и однажды стану императрицей! А вы сдохните здесь на Терре и вас закопают в землю!

Она встала и отряхнулась, понимая, что костюм безнадежно испорчен. Еще раз посмотрела в сторону, куда ушел Венкс, и погрозила ему кулаком:

— Все расскажу! — пообещала Жаклин. — И от себя добавлю. А Ксеронтнас мне обязательно поверит.

Нейтральные Земли. Долкоманжи. 9 день чью.

Дождь — это древняя данность зонтам и хлябь под ногами. Дождь — сонливость и нежелание выходить из дома. Дождь — напоминание о том, что все есть вода. Особенно невыносимая афтийка, которую хотелось одновременно поцеловать и убить. Еще Мардж со своим: «Ну сладенький, такая уж у тебя карма» И Лави, сыплющий интересными подробностями об этой и прошлых жизнях на каждое «нельзя» к вопросу о мороженом. Было, конечно, подозрение, что он специально так делал. Было и осталось. Ален со злости пнул лужу, поздно осознав, что натворил, и уставился на минуту назад бывшие белыми брюки.

— Ах ты ж гьеджит!

Штаны были безнадежно испорчены, в таких в бар не заявишься — обсмеют. С учетом нынешней внешности еще и побить попытаются. Парень вздохнул и запустил пальцы в промокшую насквозь шевелюру. Китара постаралась на славу, и Сатьен осталась довольна заказом, даже пообещала убить, если посмеет подстричься или побриться налысо. И Ален, как побитый щенок, согласно покивал на все ее требования, но прощения так и не добился. За шестнадцать прожитых и одну нынешнюю жизни у него никогда не возникало проблем с женщинами, пока не столкнулся с сумасшедшей афтийкой. «Когда-то я была влюблена в Сиэля Фари, как и любая другая девочка-подросток. Кто бы мог подумать, что в реальности ты такой придурок?» После такого ему отчаянно захотелось выпить, но в снятом заботливыми лимцами особняке ничего не нашлось, что и спровоцировало на глупую прогулку под дождем.

Ален, раздумывая, огляделся: возвращаться или переждать дождь под одной из многочисленных беседок, расставленных друг от друга на приличное расстояние. Архитекторы этой зоны отдыха постарались на славу, и ажурные белые конструкции манили к себе своей легкостью в жару и встроенным защитным полем в непогоду. Там что ли переждать?

— Отличная идея, — нарочно растягивая слова, произнес кто-то совсем рядом.

Ричмонд не спеша обернулся и осмотрел навязавшегося в собеседники с головы до ног. За последние полторы тысячи лет тот нисколько не изменился: узкое лицо с тонкими чертами, пухлые губы и большие глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Только черные волосы были подстрижены не так коротко, как обычно, а спускались непослушными прядями к подбородку, делая их обладателя похожим на семнадцатилетнего юношу. «Символично, — Ален усмехнулся про себя своим мыслям. — Мы, ангелы, больше остальных помешаны на «священных» числах, хотя и больше остальных понимаем всю глупость такого помешательства».

— Фетор, — пренебрежительно протянул он, отступая от знакомца и сдерживая накрывшую с головой ярость. — Стоило догадаться: в Башне тебя лишь пятнадцать, да и глаза у них плотно закрыты.

— А, Ретранслятор, — Фетор фальшиво улыбнулся и сделал вид, что ностальгирует. — Столько лет не уходил в круг, что совершенно забыл, что там к чему.

— Напомнить?

— Когда ты успел стать таким колючим? — снова улыбнулся и продолжил как ни в чем не бывало: — Зайдем в беседку?

— Я все равно промок насквозь, да и ты не сахарный. Хотя по виду и не скажешь. Надо было убить тебя еще тогда, когда ты ни с того ни с сего воспылал любовью к тяжело больной Тисимо.