Ей только и оставалось, что вернуться знакомым путем к дому Рина. Распавшись на стрекоз, Эйтиль наблюдала за магом и теми, кто напал на него. Так она узнала о плане обмана, подготовленном для Катиджана. Справедливости ради, нужно было отметить, что Рин долго сопротивлялся, предавать недавнего союзника он не хотел. Ему пришлось согласиться, лишь когда на его глазах чуть не покалечили Унику.

Остановить его Эйтиль не могла, сил бы не хватило. Но она использовала портал, открытый для него, чтобы попасть в этот кластер. Она стала молчаливой свидетельницей их неудавшегося побега – и того, что произошло дальше. Дриада лишь чудом сдержала себя, когда ей хотелось быть с Катиджаном, защитить его, пусть даже ценой своей жизни. Она слишком хорошо знала, что поспешностью погубит их обоих.

Она ждала, когда его наконец оставят одного – и когда он придет в себя настолько, что сможет разговаривать с ней.

– Прости меня, – всхлипнула она. – Я не смогла это остановить… Скажи мне, как тебе помочь! Как они удерживают твою силу?

– Печать, – Катиджан указал на линии, расчертившие его грудь. – Только ты ее не снимешь.

– А кто снимет?

– Почти любой маг из высших ветвей Великих Кланов.

– Тогда нужно доставить тебя к ним! – уверенно заявила Эйтиль, утирая слезы. – Я вытащу тебя отсюда, пойдем!

Но Катиджан лишь печально покачал головой:

– Не получится, извини.

– Что ты такое говоришь? Я не могу оставить тебя здесь! Мы должны бежать, там ночь, я знаю, кто охраняет эту крепость… Мы выберемся.

– Ты выберешься, – поправил он. – Я – нет.

От диверсии, устроенной Рином, был только один плюс: Катиджан получил возможность осмотреть мир, где его держат. Теперь он точно знал, о чем говорил. Эйтиль была боевой дриадой, и это уже неплохо, а годы, проведенные в Эдене, лишь увеличили ее силу. Но ее было недостаточно для того, чтобы провести его через армию наемников. Да она и магическую дверь создать не могла, а в щели вентиляции ему не выбраться! Не говоря уже о том, что он в таком состоянии на ногах и минуты не продержится.

Однако Эйтиль отказывалась понимать все это:

– Я не могу тебя оставить, они же убьют тебя!

– Тебе придется, потому что иначе они убьют нас обоих.

– Ну и пусть, мы хотя бы попытаемся бежать!

– Я так не могу. Мне все равно, что они сделают со мной, но если они поймают тебя, все будет кончено. Спасайся сама, только так мы сможем победить.

– Да не хочу я спасаться сама! Я люблю тебя и хочу быть с тобой!

Она снова прижалась к нему, поцеловала, и Катиджан вдруг понял, как сильно он заблуждался. Он-то вбил себе в голову, что дриада влюбилась не в него, а в тот образ, который она создала сама. Так уж получилось, что он был похож на портрет принца из ее детской книжки… он думал, что она тянется к нему поэтому.

Но сейчас он точно принцем не был! Бледный, осунувшийся, покрытый синяками и ссадинами, волосы слиплись от крови и пота, губы потрескались – точно не образ из девичьих грез! А ей было плевать. Эйтиль смотрела на него точно так же, как и когда он стоял перед ней в элегантном костюме, в своей дорогой квартире.

Она просто любила его. Почему-то. Он и не представлял, почему – насколько мог судить Катиджан, в нем нечего было любить так преданно и верно. А Эйтиль сумела, и ему оставалось лишь принять это.

Дриада не собиралась его бросать, как бы он ее ни уговаривал. Чтобы сохранить жизнь Эйтиль, ему нужно было найти способ спасти их обоих. Понимание этого заставило Катиджана забыть о боли и слабости, и думать, думать, искать…

План сложился сам собой, отчаянный и рискованный. При других обстоятельствах Катиджан ни за что не пошел бы на такой шаг, но теперь у него просто не осталось выбора.

– Ты должна уйти отсюда, – твердо произнес он.

– Даже не думай!…

– Слушай дальше! – прервал ее Катиджан. Он знал, что времени у них в обрез. – Ты одна мне не поможешь. Но ты можешь бежать отсюда и привести помощь.

– Если бы я могла, я бы уже сделала это! Но мне не к кому обратиться. Амиар и остальные…

– Забудь про Амиара и остальных. Ты права, они помогли бы нам. Но Амиару нельзя сюда соваться, они только этого и ждут. Да и не факт, что на него не напали. Я хочу, чтобы ты обратилась к моему клану, к первой его ветви.

Если бы Эйтиль сейчас спросила, не сошел ли он с ума, Катиджан даже не смог бы уверенно возразить. Ему и самому эта мысль казалась дикой, но пока есть хотя бы крошечный шанс на успех, нужно держаться за него.

– Я думала, ты не в ладах со своей семьей, – тихо сказала дриада.

– Так и есть, и даже мое обещание отказаться от помощи Огненному королю для них ничего не значит.

– Но зачем же тогда?…

Как же он не хотел, чтобы она встречалась с ними! Для них она была пустым местом, жалкой игрушкой, которую он завел себе для развлечения, очередной безликой любовницей. Они могли убить ее! И Катиджану оставалось полагаться лишь на ее умение разлетаться стрекозами в разные стороны. Хотя против его семьи и это не сработает.

Но только они сейчас могли спасти его.

Ему, конечно, проще было бы обмануть девушку, послать ее туда, где она была бы в безопасности – и где не смогла бы помочь ему. Однако он подозревал, что Эйтиль почувствует обман и вообще откажется покидать его. Тогда смерть станет лишь вопросом времени для них обоих.

– Мой клан… он особенный. Мы верим, и всегда верили, что семья Инанис существует над другими. Это особая кровь, можно сказать, святая. Моя семья не поможет мне ради меня. Но ты должна попытаться сыграть на их тщеславии.

– Как это? – удивилась Эйтиль.

– Объясни им, что за моим похищением стоит Мерджит Легио – глава моего клана его на дух не переносит. Пытки наследника третьей линии – это плевок в лицо всей семье. Расскажи им. Они не знают любви, Эйтиль, но они пекутся о своей репутации.

Он говорил лишь то, в чем был уверен. Однако в глубине души Катиджан все же надеялся, что хоть какие-то семейные узы в клане Инанис сохранились. Да, Трофемес, глава клана, его терпеть не мог, но трое его сыновей были примерно одного возраста с Катиджаном, в детстве они часто играли вместе.

Это было давно, целую жизнь назад, но вдруг они что-то помнят? Вдруг это что-то значит для них? Смешно, конечно… Из-за Эйтиль он изменился сам и почему-то верил, что способны измениться и другие. Правду говорят: утопающий хватается за соломинку.

– Сам Трофемес точно не пойдет меня спасать, – добавил Катиджан. – Но он может послать своих сыновей. Уж они-то справятся! Они очень сильны… сильнее меня, думаю. Не верь им, они разные… Старший, Зерафин, – копия своего отца. Жестокости ему не занимать. Средний, Харитин, был раньше самым добрым из них, не знаю, сохранилось ли это в нем… Но младший, Ц, езарий, – чистый бес, держись от него подальше.

Если эти трое окажутся здесь, от крепости камня на камне не останется. Но Катиджану пока не верилось, что это случится.

Эйтиль не хотела уходить от него, словно боялась, что стоит ей отвернуться – и он исчезнет. Да Катиджан и сам не знал, дождется ли он ее. Пытки становились все жестче, Коргон и Тайрисса действовали все решительней. К тому же, Огненный король мог быть пойман другим путем, и тогда необходимость в заложниках отпала бы сама собой.

Поэтому им нужно было спешить. Усилием воли дриада заставила себя подчиниться ему. Она поцеловала его еще раз, а затем осторожно надрезала небольшим ножом собственный палец.

– Ты что делаешь? – нахмурился Катиджан.

– В мире дриад ведь тоже есть свои касты, знаешь… Я не целительница, это привилегия дриад-растений. Но моя кровь обладает определенной силой, ее можно использовать как лекарство… Помнишь, она помогла тебе в Эдене?

– Эйтиль, я не буду пить твою кровь!

– Я знала, что ты откажешься. К счастью, есть другой способ тебя ею поддержать.

Она провела рукой по порезам, оставленным на его теле Коргоном и другими троллями. Кровь у дриады была белой, как и подобало ее виду, и это создавало иллюзию, что Эйтиль использует настоящее лекарство.