– Я никогда им прежде не был и не очень-то хорошо знаю, как себя вести, – хриплым голосом ответил Джейк.

Он – хороший человек, подумала Рейчел. У него доброе сердце, несмотря на грозный вид и взрывы гнева.

– Вы просто должны все делать вместе с семьей, – нарушил молчание Генри.

– Например, поехать на пикник. – В устах Джейка это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.

– Да. – Генри серьезно глядел на Джейка. – Я говорил Рейчел, что вы, наверное, не захотите поехать.

– Значит, это было ее предложение? – Джейк бросил искоса взгляд на Рейчел.

– Нет, мое, – пропищал Джей. – Будет очень интересно… и я сказал Рей, что вы никогда не веселитесь… вот мне и захотелось, чтобы вы поехали.

– Ну нет, я иногда веселюсь, – заявил Джейк. – Меня очень веселит, когда удается рассердить твою сестру.

– А нас она за это очень ругает, – сказал Генри.

– И меня тоже, – улыбнулся Джейк.

– Да он шутит с нами, – захихикал Джей и ущипнул Генри за руку. – Он на самом деле хочет поехать. Он нарочно злит Рейчел.

– Итак, Джейк? – голос Рейчел звучал предостерегающе.

– Я поеду. – В его взгляде промелькнула боль. Она понимала, как ему будет трудно выдержать любопытство множества людей. И все же, чтобы порадовать двоих мальчиков, он готов выдержать это испытание.

Маляры собрались под огромным кленом, широко раскинувшим свои ветви. Там в тени листвы Рейчел расстелила покрывала и разложила все привезенные вещи.

Кресло Джейка подкатили к стволу дерева, а он сам перебрался на толстую подстилку из одеял, сооруженную для него Лореной. Это был его пункт наблюдения за всем происходящим. Целый день около него толпились горожане. Все были настроены доброжелательно.

Главной темой разговоров был новый театр. Мужчины с малярными кистями работали на лесах, и к вечеру покраска была закончена. Здание возвышалось на окраине города и блестело под солнцем, покрытое двойным слоем белой краски. Три человека из Нью-Йорка занимались приготовлением угощения для огромной толпы людей.

Рояль прибыл в пятницу, и теперь как раз перед заходом солнца его водрузили на сколоченный из досок помост у входа в театр, чтобы было видно всем собравшимся.

– Насколько мне известно, среди нас есть юная дама – одаренная музыкантша, – закричал Сесил Хамптон, забравшись на помост. Прикрыв глаза от лучей солнца, он оглядел толпу и, увидев под деревом Рейчел, замахал ей рукой. – Миссис Макферсон! Идите сюда и сыграйте нам что-нибудь. Посмотрим, годится ли этот рояль для нашего прекрасного театра. – Он широко улыбался и поглаживал ладонью блестящую поверхность инструмента.

– Я?.. – Рейчел едва не поперхнулась и с отчаянием взглянула на Корда.

Он ободряюще похлопал ее по спине.

– Иди, милая. Сыграй ту песню, что мне очень нравится. Ну, под которую мы тогда танцевали… Там про что-то голубое…

– Он хочет сказать, “На прекрасном голубом Дунае”, – насмешливо подсказал Джейк и, словно пораженный невежеством брата, покачал головой, на что Корд слегка хлопнул Джейка по плечу. – Идите, невестка, – сказал Джейк, кивнув Рейчел. – Я слышал, как вы на днях его играли.

– Сыграть перед всеми? – От волнения она раскраснелась и дрожала.

– Сыграй для меня, – тихо сказал Корд и взял Рейчел за руку. Она почувствовала, как в нее вливается его сила и уверенность.

Она сыграла, и сыграла хорошо. Восторженная толпа окружила Рейчел, и ей пришлось исполнить еще не один вальс. Затем кто-то попросил сыграть романтическую балладу. Она ее знала и очень мило исполнила.

Сгустились сумерки, и мужчины вкатили рояль внутрь здания. Коляски и фургоны разъехались с главной улицы в разные стороны, увозя из города усталых, но довольных жителей округа.

– Ты знал, что меня попросят сыграть? – спросила Рейчел, глядя на Корда, когда они устроились на широком сиденье фургона.

Сесил спрашивал, согласишься ли ты.

Она радостно вздохнула.

– Было так здорово! Не только музыка, но вообще весь день.

– Спасибо тебе, Рей. – Он коснулся губами ее уха. – Я никогда не думал, что доживу до подобного.

– Ты о Джейке? – спросила она. Он кивнул.

Настройщик оказался слепым. Он был уже не молод, и его сопровождал мужчина. Рейчел издали наблюдала, как сутулый Давид Соломон шел по сцене.

Сопровождавший – молодой человек – подвел его к новому роялю.

– Все выглядит весьма нарядно, мистер Соломон. Стены уже покрашены и занавес повешен.

– Нос у меня еще различает запахи, – нетерпеливо заметил настройщик. – Ты говори мне то, чего я не знаю.

Едва пальцы мистера Соломона коснулись деревянной поверхности инструмента – тотчас куда-то исчез сдержанный настройщик. Благоговейным жестом он поднял крышку и придвинул табурет.

Молодой человек, поняв, что его присутствие больше не нужно, отошел назад. Увидев слева стул, он подвинул его к роялю.

– Пойди и позаботься о гостинице и пригляди за сумками, – Давид Соломон нетерпеливо махнул рукой. – Мне некогда – я работаю.

Длинные пальцы взяли три октавы – и полились почти прозрачные, чистые звуки. Но когда он стал нажимать дальше на клавиши, звучание прервалось. Несмотря на то что упакованный в ящик инструмент доставили из Нью-Йорка с величайшей осторожностью, путешествие, видно, сказалось на натяжении струн.

Рейчел прошла вперед по ковру, который только вчера постелили в центральном проходе зрительного зала. Театр, конечно же, был меньше, чем ей довелось видеть в большом городе, но все равно очень красивый. В нем могли расположиться две сотни зрителей.

Она дошла до середины прохода, когда Давид Соломон насторожился и склонил голову набок. Его руки повисли над клавишами, и он повернулся к Рейчел, которая застыла на месте.

– Кто здесь? – отрывисто спросил он. – Хорас? Я, кажется, отправил тебя заняться багажом.

Рейчел подошла поближе.

– Мистер Соломон, это не Хорас. Меня зовут Рейчел Макферсон.

– Я просил, чтобы в здании никого не было. Что вам нужно?

Она, придерживая юбку, быстро поднялась по ступенькам на сцену.

– Я не собираюсь мешать вам, сэр, – волнуясь, еле слышно произнесла она.

Он раздраженно вздохнул.

– Вы мне уже помешали.

– Я хотела всего лишь постоять и послушать, – сказала Рейчел, но природная честность взяла верх. – Вообще-то я также хотела попросить вас об одном одолжении.

Давид Соломон нахмурил брови.

– Я ничего не могу для вас сделать, милая дама. Мне надо ехать в другие места. За три недели я должен настроить восемь роялей.

– У меня… вернее, у моей семьи есть пианино, которое необходимо настроить, сэр, – робко произнесла Рейчел.

– Предполагаю, что почти каждый инструмент к западу от Сент-Луиса нуждается в моей помощи, – резко ответил он. – У меня нет времени для вашего домашнего пианино.

Это “Стейнвей”.

Он приподнял голову. – Вы играете?

– Не так хорошо, как его владелец, – тихо ответила она. – Или, лучше сказать, как мог бы играть.

Властным жестом Давид Соломон махнул рукой в ее сторону.

– Я поговорю с вами позже.

Рейчел вздохнула с облегчением и, спустившись со сцены, уселась ждать.

Очевидно, имя Джекоба Макферсона оказалось знакомо Давиду Соломону.

– Он был многообещающим, одаренным человеком.

Ничего не говорящая фраза, подумала Рейчел, но когда она попросила об одолжении, то настройщик без колебания согласился.

– Он хочет увидеть Джейка или настроить пианино? – спросил потом у Рейчел Корд.

– Не знаю, – ответила она. – Он приедет сюда утром, чтобы настроить инструмент, а если Джейк не пожелает проявить по крайней мере вежливость, то я буду вне себя от злости.

– Я не хочу, чтобы какой-то неизвестный человек дотрагивался до пианино, – с решительным видом заявил брату Джейк.

– Рейчел сказала, что он знает твое имя.

– Сомневаюсь. – Джейк продолжал хмуриться.

Корд пожал плечами.

– Рейчел говорит, что он слышал твою игру в Нью-Йорке и хотел бы с тобой встретиться.