16 октября 1941 года бригада пошла в рейд от Завидова — Решетникова, имея в своем составе двадцать семь танков Т-34 и восемь танков Т-60. По другим источникам, было тридцать девять танков. Оборону немцев на южном участке держали пехотная и танковая дивизии. По Волоколамскому (Воло­ко­ламск — Калинин) и Тургиновскому шоссе шли резервы немцев к Калинину. Бригада следовала южным берегом Иваньковского водохранилища через Козлово, Синцово на Тургиново, форсируя реки Ламу и Шошу.  17-го утром бригада разделилась на три группы, которые действовали  в   направлении населенных пунктов Панигино, Пушкино, Покровское. Общее руководство было возложено на командира первой группы, Героя Советского Союза майора М. А. Лукина.

От Тургинова танки пошли с боями: громили на марше подтягивающиеся   к Калинину фашистские резервы, преодолевали сопротивление немецких опорных пунктов. После первых боев танковые группы накрыла вражеская авиация.  С приближением к городу давление возрастало и с воздуха и на земле, немцы успели выставить заслон.

У села Трояново погиб Лукин, у села Напрудное убит капитан М. П. Аги­­балов, командир второй группы. Третья группа — И. И. Маковского — была остановлена у села Володино, сам Маковский тяжело ранен. Восемь танков Т-60 прорвались к вокзалу, где все вместе с экипажами и погибли. Оставшиеся боевые машины группы Лукина и группы Агибалова вышли к аэродрому Мамулино, и после боя те, что уцелели, под командованием комиссара Закалюкина соединились со своими.

Потери бригады в этом рейде — одиннадцать танков Т-34 и  восемь танков Т-60, убито восемьдесят девять танкистов и бойцов десанта. Потери немцев в танках, автомашинах, самолетах, орудиях и живой силе значительно больше (в разных источниках цифры немецких потерь существенно разнятся). Братская могила погибших находится у села Аксинькино, здесь похоронен и Герой Советского Союза капитан М. П. Агибалов. Имя командира полка 21-й танковой бригады, Героя Советского Союза майора М. А. Лукина стоит на мраморной плите братской могилы на площади Ленина в Твери. Тело его перевезено из Троянова.

Танк Горобца действовал в составе группы Агибалова. Известно, что он оторвался от основной группы и ушел в сторону Калинина по Волоколамскому шоссе. Возможно, это произошло во время бомбежки. Когда уже был виден город, они взяли от Волоколамского шоссе влево и оказались у деревни Мигалово. Здесь был аэродром, и немцы уже успели его освоить.

Действия экипажа 03-го в городе стали известны со слов Литовченко и Пастушина после войны; упомянуты они и в разных других источниках. На аэродроме в Мигалове расстреляли два самолета и зажгли цистерну с горючим. Отсюда проскочили в город на проспект 50 лет Октября, затем на проспект Ленина, проспект Калинина, оказались во дворе “Пролетарки”. Здесь где-то наткнулись на колонну мотопехоты.

“Федя, давай прямо на них!” — прозвучала команда Горобца в шлемо­фоне Литовченко.

Раздавили несколько машин с пехотой, уцелевших проводили до центра под пулеметным огнем. У моста через реку Тьмаку зажгли машину с боеприпасами. Вышли на Советскую, влепили два снаряда из пушки в здание комендатуры и подбили стоящий около танк.

Их расстреливали в упор из орудий, забрасывали гранатами. Они горели, заклинило пушку. Вышли на Московское шоссе. Здесь немцы перегородили дорогу своим танком.

“Иду на таран! Башня!” — успел крикнуть Литовченко. Развернули башню. От удара заглох мотор. Федор Литовченко потерял сознание. Очнулся. Запустил мотор. А по броне уже стучали немцы. Выскочили и на этот раз. На окраине города раздавили батарею. Здесь их встретили артогнем: сзади — немцы, спереди — свои. И вновь уцелели, добрались до наших. Вылезли — обгорелые, закопченные, оглохшие.

— Откуда вы?! — крикнули им.

— С того света! — отозвался Горобец.

К своим вышли у села Власьево, на участок обороны нашей 5-й стрел­ковой дивизии.

Итог подводит наградной лист на младшего лейтенанта Горобца Степана Христофоровича, командира танка 1-го отдельного танкового батальона 21-й танковой бригады:

“...17.10.41 провел свой танк через весь Калинин, уничтожая живую силу и технику противника, и вывел танк к своим частям.

...7.02.42 после восстановления танка получил боевой приказ выйти для действия в район с. Петелино... 8.02.42 в атаке там же погиб геройской смертью. Село Петелино в результате действий Горобца было занято нашими войсками.

5.05.42 присвоено звание Героя Советского Союза посмертно”.

Как видно, звание Героя присвоено по совокупности двух эпизодов — за калининский рейд и за бой в с. Петелино. Остальные члены экипажа были ранены в с. Петелино, но все они остались живы и воевали до Победы.

Села Петелино на картах нет, возможно, оно не уцелело.

Но есть село Тимонцево, а на старой дореволюционной карте село Петелино стоит на речке Кокше, левом притоке Волги, как раз напротив Тимонцева на левом берегу. Речка же Кокша впадает в Волгу примерно в полутора-двух километрах ниже устья реки Сишки, правого притока Волги. Село Петелино стояло, таким образом, на левом берегу Кокши в двух километрах от ее устья, то есть от Волги.

От села Петелино, места гибели Горобца, до села Братково, где его могила, по прямой — сорок пять километров.

Не совсем ясно, как тело С. Х. Горобца оказалось в братской могиле села Братково. Сведения о том, что он убит в бою за село Петелино достоверны. Тело было вывезено из зоны боевых действий и похоронено в тылу фронта, в селе Бели, у старой школы, похоронено с воинскими почестями, в отдельной могиле, в гробу. Гроб с останками позднее был перезахоронен в братской могиле села Братково.

Сергей ВИКУЛОВ

Неприлично жить запечно...

(О поэте фронтового поколения Викторе Гончарове)

Врачи, смотрите,

Раны у меня...

Вот это тоже пуля.

Разрывная.

Я был убит.

Мне бы не жить ни дня,

Но я живу, хирургов прославляя.

В. Гончаров

В Москве довольно продолжительное время мы жили с ним по соседству. И, конечно, встречались. Правда, чаще случайно — во дворе, на улице, — реже в редакции “Нашего современника”. Раза два-три он приносил свои стихи в журнал, и я без малейшего напряжения печатал их... И это, пожалуй, все, что я знал о нем в то время. По-настоящему же “открыл” его как интереснейшего художника и Человека когда, увы, его уже не стало.

Речь о Викторе Михайловиче Гонча­рове* — поэте из поколения фронтовиков, поколения, оставившего блистательный след в истории русской поэзии второй половины ХХ века. Каждому из этого поколения пришлось пройти небывало жестокое испы­тание огнем и мечом, прежде чем взяться за перо и сложить свою песню.

И это не просто слова!

...В 1938 году восемнадцатилетним, только что окончившим десятилетку в Краснодаре Виктор был призван в армию и направлен в пехотное училище, находившееся в этом же городе. Ни капельки не посетовав на судьбу (пехота, дескать!), он, плечом к плечу с такими, как сам, молодцами уверенно встал в строй и начал грызть суворовскую науку побеждать: призывников со средним, как у него, образованием военкоматы прямым ходом, почти всех подряд отправляли в военные училища. Молодой Красной армии позарез нужен был свой, рабоче-крестьянский, офицерский корпус, и к началу войны он был создан...

На фронт будущий поэт попал двадцатилетним в звании лейтенанта, в должности командира стрелкового взвода. Кому-кому, а уж “матушке-пехоте” и на этой войне доставалось, что называется, по полной... Это знал каждый, кому довелось побывать в серьезных переделках, — наступая ли, обороняясь — все равно.

Сам поэт об этом поведал так: