Вкусного не было. Был сосуд, который морозил мне ладонь. Девицы вежливо не обратили на него внимания, зато не переставали говорить, что заходить на воинскую половину дамам вместно только по очень важным делам… да и не всем дамам.

Они явно очень хотели (но мешал местный этикет) возразить, когда я у порога отослала их вон и сказала, что обратно найду дорогу сама, и тогда, когда решу. Надо выучить их имена, а то и туфли подадут, и завтрак, а я принимаю, как будто так и надо… отплатить нечем вот только. Серьги и кулон давно сгинули в чужих руках, а туфель здесь таких не носят, какие лежат в моем все еще не разобранном до конце мешке.

Я проводила девушек глазами, позавидовала, как ловко и грациозно они ходят в платьях, и вздрогнула, когда за спиной открылась дверь. Сэр Эвин долго меня разглядывал, пока я не оттерла его плечом с дороги. Сосуд прятался в кошельке "для женских мелочей" на поясе и холодил сквозь корсет.

— Леди… что вас… м… привело так поздно? Доброго вам вечера.

Мне страшно быть одной сегодня. Потому что, если я буду одна сегодня, я сорвусь в башню к Ове, и скормлю его заклятьям мою внезапную попутчицу, которая мне ничего не должна, а тем более — таких жертв. Ночами особенно тоскливо и хочется домой. Особенно когда лежишь одна, а от мебели и одеяла веет странными запахами, все вокруг чужое, и знаешь, что проснешься — а воздух и люди так чужими и остались.

— Поговорите со мною, — сказала я. Подумала: и держите крепко, чтоб не наделала ничего, о чем буду жалеть. И так о многом жалею… — Мне одиноко здесь.

Сэр Эвин снова высунулся в дверь и зычно крикнул. Скоро у нас было вино, хлеб и какая-то масса, которую нужно было класть на хлеб шматами.

— Сколько звезд нынче, — сказала я, старательно глядя в окно. — Приоткройте ставни? Такая ведь красота.

Сэр Эвин поднялся, загремел запором, а я капнула в его питье из сосуда. По поверхности расползлась толстая, как будто жирная пленка, я поболтала кубок, нервно оглядываясь на рыцаря. Ну же, растворяйся же ты, скотина!..

— Верно, леди, — сказал сэр Эвин, облокотившись на подоконник. — Нынче ночью видно Загонщиков, — он показал, а я все равно не видела со своего места. — Созвездие предвещает перемены.

— К лучшему?

Сэр Эвин высунулся в узкое окно почти по пояс, шумно дышал.

— Неизвестно. Просто перемены. Но именно во время перемен тому, кто праведен, приходит награда, а злодеев настигает воздаяние.

А мне всегда казалось, что перемены и смута — это когда нет никакого порядка, и тот, кто половчее и понаглее, чем остальные, срывает в неразберихе куш.

— Тогда — за перемены, — предложила я, подняв свой кубок и старательно улыбаясь. Пленка растворилась, и я встала, подала вино мужчине, как это и полагается, наверное, тут.

Не буду сегодня одна. Даже если придется устроить это своими руками, а не уповая на красивую ночь и то, что рыцари должны падать к ногам дам с гарантией. Посиделок на лавочке хватает ненадолго.

Сэр Эвин нахмурился, подозрительно глянул в кубок после первого глотка, но все-таки выпил. Я украдкой выдохнула, улыбнулась, пригубила свою порцию. Кислятину же тут наливают благородным!

Сэр Эвин пил и поглядывал на меня, видимо, ждал, чтобы я начала разговор.

— Расскажите еще про созвездия, — попросила я. Мы вместе стали к окну, и он не убрал руки, когда наши локти соприкоснулись. Внизу лежала темень, все добрые обитатели замка спали как честные люди. Мы с сэром Эвином, как, видимо, люди не совсем честные, принюхивались к вину в кубках, и он рассказывал:

— Родившимся в ночь, когда хорошо видно Загонщиков, суждены великие дела. Необязательно славные, но те, что народы запомнят. Говорят, Эбрару светили эти звезды, когда его вытащили из смрадного чрева.

Я передернула плечами. Выдумают тоже… нормальное было чрево и нормальная мама, а младенцы все безобидные. Это потом начинается… великие дела, завоевания, сила и власть. Я отхлебнула из кубка.

— Поцелуйте меня.

Сэр Эвин подождал, пока я повернусь к нему, наклонился. От него пахло этим вином и еще чем-то… Мастером. Я зажмурилось. Должно быть, зелье. Мастер пах зельями…

Я отстранилась, а сэр Эвин не стал меня удерживать.

— Я… проведу с вами ночь, — сказала я.

— Как пожелает леди.

Глаза у него были матовые, как черные виноградины.

— Или нет, — сказала я задумчиво.

— Как решит леди, — сказал сэр Эвин, подобрал с подоконника кубок.

— Вы пейте, пейте…

Он отпил.

Я почесала бровь. Так. Это уже интересно.

— Вы меня любите?

— Люблю, — сказал сэр Эвин послушно.

— Больше, чем свою державу и свою королеву?

На секунду лоб его пошел морщинами, но потом он все же сказал спокойным тоном:

— Больше.

— Принесите мне голову королевы Рихензы.

Он постоял секунду, потом отставил кубок, неловко, словно отлежал руку, лапнул пояс там, где обычно висели ножны. Развернулся на каблуках, взял меч от кровати, где он стоял стражем и охранял рыцарский сон.

— Все, чтобы услужить вам, леди.

И пошел к двери. Я нагнала его в два прыжка, вцепилась в руку.

— Тихо, тихо, тихо… я пошутила. Шучу я так. По-дурацки. Лучше поцелуйте меня еще.

Рукоять меча уперлась мне в живот, когда он надвинулся и поцеловал.

Так-так-так. Значит, именно до такой степени…

Я уперлась в его грудь, отстранила.

— Так. Вот что. Раздевайтесь-ка, мой рыцарь, и ложитесь спать. Меч уберите подальше. А я… да. Я скоро к вам присоединюсь.

Сэр Эвин моментально обнажил могучую грудь, и я вздохнула украдкой. Может, разок?..

А что бы я сказала, если бы меня опоили, а наутро я бы проснулась рядом с каким-то чучелом, которое посчитало, что если я не говорю "нет", то я говорю "да"? Вот и все. Вот и нечего.

Любопытные у Мастера зелья, в каком бреду его можно посчитать любовным? То же самое, что бутылка крепкого алкогольного, а потом пользоваться бесчувственным телом.

— Вы меня любите?

— Всем сердцем, леди.

Я вздохнула. Полуголый сэр Эвин получил разрешение продолжать готовиться ко сну, а я постояла еще секунду, наслаждаясь звучанием этих слов. Плохое зелье. Для очень, очень несчастных людей, которые согласны даже на неправду.

Зоркие девушки налетели на меня, как только я вышла за дверь. Я чуть не сказала "ничего не было", чтобы успокоить их насчет приличий и своей девичьей чести.

— Проводите меня к королеве, пожалуйста. У меня к ней очень срочное дело. И… захватите попить что-нибудь. У нас будет долгий военный совет.

Зелья еще оставалось достаточно, чтобы перелюбить весь замок.

Но весь замок мне, конечно, не нужен.