- Да ладно, не гони.

- Зуб даю! Я видел его, вот как тебя!

- Ну и? Описать можешь? Как он выглядел?

Гопник смутился.

- Темно было. Я держал его на мушке, – сказал он и тут же выпалил, оправдывая неуверенный тон. – Говорю же, тварь еще та! Чего мне врать? По-твоему, Валерик с дыркой в башке на своей хате, Марьиванна… Работа шизика? Да ни хрена!

Я задумался. Мне не приходило в голову серьезно отнестись к вопросу. С недавних пор смерть для меня стала такой же будничной составляющей как… дождь. Имело ли смысл скулить, провожая каждую отдельную каплю после потоков воды? У непредсказуемости стихии имелась лишь одна болевая точка, о которой я рассуждать не хотел. Дашка. Пока она в безопасности, все остальное меня не касалось. Но… Что будет с ней, если не станет меня? Неприятная мысль настолько задела меня, что я посмотрел Гопнику прямо в глаза. То, что всякая апокалиптическая хрень пролетала мимо, не задевая меня – разве не повод увериться в собственной неуязвимости? Я не верил Гопнику в историю с преследованием киллера, но Валерик, убитый в логове на Театральной… Было над чем пораскинуть мозгами. И еще: да, я не доверял Гопнику – тому было, что скрывать или он говорил не все. Однако, несомненно одно. Он боялся. Кого? Чего?

- Что ты хочешь? – спросил я.

- Надо организовать охоту. Говорю же, одному не справиться, уж очень неуловимая тварь. Глупо будет пережить всю эту хрень и откинуть копыта…

Что же. Резонно. Я отвинтил крышку, сделал один вдумчивый глоток.

- Может, ты и прав, - наконец, резюмировал я.

- А то!  - обрадовался Гопник. – Договоримся, обсудим. Оружия до хрена, вот только, я тут подумал. Сусанин, нам без приманки не обойтись.

А пацан-то не так прост, как я решил. Хотя, чему я удивляюсь. Этот? Этот положит всех на тернистом пути псевдо-выживания.

- Надо подумать, - выдохнул я.

- Дело. – Гопник поднялся. – Вечерком в Октябрьском, норм?

- Не сегодня.

- Завтра?

- И не завтра, - я вспомнил уговор с Колюней. – Послезавтра.

Гопник дернулся лицом, но сдержался. Видать, парень любой день расценивает как угрозу для жизни.

- Добро, - нехотя сказал он. – Бывай.

Гопник исчез, оставив меня наедине с самой приятной собеседницей. Но сюрпризы еще не закончились. Причем, прятала их в рукаве не моя стеклянная подружка. Я успел приложиться в горлышку пару раз и уже стоял на грани решения. Меня со страшной силой тянуло домой. Не туда – в обустроенный быт, с камином, работающим генератором, сорокоградусной армией, лучезарно ждущей своего часа. Словом, не в берлогу, идеально подготовленную для зимней спячки. Нестерпимо захотелось к Дашке. Нырнуть под одеяло, дождаться, после душа (моими стараниями), мокрая, придет она. Кутаясь в мою старую футболку, любимая девочка прижмется ко мне, уткнется в плечо, смешно чмокая губами.

Снова будет покой.

Раньше я забывался до утра. Теперь меня хватало на пару минут. Но даже ради этих минут, я готов был свернуть горы.

- Макс, занят?

Сиплый голос проплыл надо мной и я поднял голову. Нашел в пространстве небритое лицо Яровца. На общем фоне постаревших, похудевших людей, Кеша выделялся – он сильно прибавил в весе. То ли питался одним дерьмом вроде чипсов, то ли наоборот – я знал, что ему в наследство достались жена и дети. Субботний ужин. Мы никогда не говорили на эту тему, но по всему видать, парня угораздило застрять в каком-то удачном дне. Только взгляд больных, на выкате, Кешиных глаз выдавал его с головой. Там жила не безнадега – обрыдлость, за которой кроме привычки жить, ничего не осталось.

- Будешь? – Я протянул ему бутыль, призывно обдавшую бока янтарным пойлом.

- Не сейчас, - он мотнул патлатой головой. Сел на то же место, где сидел Гопник. Облокотился на стол и с ожиданием посмотрел на меня. Словно я, а не он был инициатором разговора.

- Как знаешь, - я вернул бутылку себе. Однако выпить мне не дали.

- Леха прав, - услышал я.

- Какой Леха?

- А ты как его называешь? Вы только что разговаривали. Алексей Мельников.

- А… ну да. Подслушивал, Кеша?

- Ты выражения выбирай, Сусанин,  - набычился Яровец. – Я слышал. Хотели бы перекинуться без свидетелей,  что - другого места не нашли?

- Ладно, Кеша, проехали, - я примирительно кивнул.

- И я не вижу смысла тут ничего скрывать. Все уже знают. Только кто как относится – это разные вещи. Я считаю, что нужно перед каждым поставить вопрос. И получить ответ. Кто-то отстреливает живых…

- Живых… Вот я называю оставшихся шизиками. А ты как? Мертвецами?

- Какая нахрен разница, Макс? – отмахнулся Яровец. – Факт остается фактом. И как бы на одном из собраний наши ряды не прорядились настолько, что некого станет агитировать.

- А может, ну это все к хренищам? Может, настало время присоединиться к остальным?

- Не пори чушь. Я не собираюсь дохнуть. Особенно, если мне выпал шанс. Один. Из миллиона.

- Решил принять бой?

- А ты? – после паузы спросил Яровец. – Решил сдохнуть?

- Пожалуй, нет.

- Вот именно. Верзила тоже с нами. Так что – вчетвером реальный шанс избавиться от проблемы.

- Верзила думает также?

Кеша кивнул.

- А тебе не кажется, что если киллер задумал положить нас всех, проще было бы сделать это здесь, - сказал я. – Пара тройка гранат или что посерьезней – и от нашего сборища осталось бы одно воспоминание.

- Я думал над этим. Валерик, - он стал загибать толстые сарделичные пальцы. – Марьиванна кассирша, Тамара Мироновна, Живодер. Это только те, кого мы знали. Вполне возможно, что мертвы те, кто пока к нам не присоединялся. Живые. Но уже ликвидированные.

- Мы об этом уже не узнаем.

- Верно. Но у нас есть шанс остановить беспредел.

Да, вполне возможно справиться с местечковым беспределом – подумал я. Потому что приложить руку к катаклизму всемирного масштаба мы  не в состоянии.

- И, это, - помолчав, тихо добавил Яровец, - Леха еще в одном прав.

Я вопросительно вскинул брови.

- Разговор не для чужих ушей. Вы на завтра договорились?

- На послезавтра. Завтра у меня дела.

- Ну-ну. Мы с Верзилой подойдем. И еще, это, можно позвать еще одного парня. Хороший парень, с головой. А это уже команда.

Команда. Ага. Кто сможет поручиться за то, что отстрельщиком не окажется один из членов «команды»? Никто. Я подумал еще: только одно то, что они будут у меня на глазах, так сказать, под присмотром, стоило многого. И поэтому я согласился.

… - Эй, Макс! Проснись!

Я открыл глаза. Из яркого сна – успело присниться что-то прежнее – шагнул  в кромешную тьму. Тут же подхватился, вскочил, не понимая, где нахожусь. И шальная мысль мелькнула на задворках: уж не успел ли меня Колюня похоронить вместе со всеми?

- Да не дергайся ты! – Руки Колюни подхватили меня на взлете, усадили на место.

- Блин, Колюня, - прохрипел я. – Где свет? Лампа погасла?

- Нет. Я выключил. Так надо, Макс. Иначе ничего не получится. Я пробовал.

- На хренище я вертел твои пробы, - не сдержался я, мокрый от пережитого страха. – Включи свет!

- Да говорю же тебе – успокойся. Сейчас глаза привыкнут. Тут не темно. Вон, луна какая, будто специально.

- Не видно ни зги. Мог бы хоть предупредить…

- Так ё... Я ж тебя предупреждал. Ты даже промычал мне в ответ.

- Промычал. Вырубился, наверное. Не знаю.

- Точно вырубился. Минут на двадцать, не больше.

Долго еще ждать твоих чудес?

 Колюня тяжко вздохнул.

- Кто ж знает. Недолго уже. Наверное. Если все пойдет как надо.

- Кому надо?

- Ну, как обычно, я хотел сказать.

- О! Оно уже проходит по расписанию?

- Что ты прицепился, Макс? Недолго уж нам всем осталось.

- Чего осталось?

- Всего этого – стеба… Жизни. Как оказалось, для людей разумных без разума жизни нет. Не смогли они приспособиться выживать, как животные. Мы их называем шизиками. А какие ж они шизики? Все прежние паранойи и шизофрении – это ж просто отклонения. Ведь они ж оставались разумными. А сейчас? И ни люди, и ни животные…