– Но мой брат не был девственником, правда?

Тори ответила не сразу.

– Да, Рис уже хорошо знал женское тело.

– И это тебя не пугало?

– Поначалу да. Но поскольку прошлое изменить нельзя, я смирилась с этим. Но что оказалось куда более пугающим, так это глубина моих собственных чувств к Рису.

– Что ты хочешь сказать?

По лицу Тори было видно, что она решает, стоит ли продолжать этот разговор.

– Дело в том, что когда-то, считая себя в полной безопасности, спрятавшись от любви, которая могла нагрянуть в любой момент, я была уверена, что надежно защищена от плотских соблазнов. Но, повстречав Риса, я поняла, что все это не более, чем иллюзия. Я полюбила его так сильно, что была готова жертвовать чем угодно, даже своей свободой. И если бы мне пришлось пройти через всю Энкантадору босиком и совершенно голой, чтобы попасть в постель к твоему брату, я сделала бы это. Ну, теперь я ответила на твой вопрос?

– Да.

Ответить лучше было, наверное, невозможно. И теперь, прислушиваясь к своему собственному сердцу, Джилли понимала, что ничуть не стыдится глубины своих чувств к Рейфу. И несмотря на то, что любовь ее пока не находила ответа, она становилась все сильнее и жарче.

«Куда бы ты ни пошел, я буду идти за тобою. И где бы приют ни нашел, я буду всегда с тобою». Теперь оставалось – ждать и надеяться.

ГЛАВА 2

– Итак, ты намерена поехать со мной?

Сняв лайковые перчатки, леди Джиллиан опустилась на маленький диванчик в гостиной Джорджины Дейсер, где все дышало теплом и уютом. Дом Джорджины создавал настоящее чувство комфорта, в отличие от великолепного особняка на Белгрейв Сквер, дома семьи Джиллиан. Он постоянно был полон света, свободно проникающего сквозь легкие занавески из белого кружева. Ко всему так и тянуло прикоснуться. В многочисленных хрустальных вазах красовались цветы. Диванчик, на котором устроилась Джилли, украшало голубое покрывало с большой белой звездой в центре – подарок подруге от Джилли, привезенный из очередной поездки в Техас. Что ни говори, а дом Джорджи так и манит к себе гостей!

– Не знаю, что и сказать тебе, Джорджи, – ответила Джилли. – Я ведь совсем не знаю леди Алленвуд.

– Не имеет никакого значения, – возразила Джорджи, – в билете, который я получила, сказано, что я могу пригласить еще одну гостью. Ты перестанешь сомневаться, когда услышишь о том самом техасце.

Лицо Джилли засияло.

– О Рейфе?

Уловив в голосе подруги слишком радостные нотки, Джорджи почувствовала невольный укол ревности.

– Да, о нем.

– И что?

– Я позвоню, чтобы принесли чай, – предложила Джорджи, присев рядом.

Ее подруга выглядела восхитительно: в модной шляпке, элегантном и дорогом платье в серую и сиреневую полоску, изысканно причесанная. Джорджи оценивающим взглядом осмотрела себя: простая коричневая шерстяная юбка, белая полотняная блузка, забрызганный краской голубой передник, и заключила, что не выдерживает никаких сравнений с Джилли.

Девушка не успела произнести ни одного слова, как дверь распахнулась.

В гостиную вошла крупная женщина – миссис Литтл, экономка и кухарка, держа серебряный поднос с чаем.

– Решила избавить вас от необходимости звонить, мисс Джорджина, – проговорила она.

– Спасибо, – поблагодарила та.

– Не за что, – ответила экономка, опуская поднос на маленький столик, стоящий перед диваном, где сидели девушки. На живописном подносе разместилось блюдо, а на нем – маленькие бутерброды, салат, яйца, копченый шотландский лосось, сыр и помидоры. Теплые булочки, масло, две вазочки веджвудского фарфора с клубничным и ежевичным вареньем и большой расписной чайник довершали картину.

– Желаю приятного аппетита, – сказала миссис Литтл и вышла.

– Она так о тебе заботится, – заметила Джилли, принимая из рук подруги дымящуюся чашечку чая.

– Да, – согласилась Джорджи. – Если бы не миссис Литтл, я из-за своей работы забывала бы даже поесть.

– Ты обещала мне что-то рассказать о Рейфе, – напомнила Джил, добавляя в чай молоко и взяв бутерброд.

– На днях я разговаривала с кузеном Тони, и он обмолвился, что вместе с Рейфом собирается провести уик-энд в загородном доме Алленвудов.

– Правда?

Джорджи не могла скрыть улыбки, томной и ленивой, как у дорогой и породистой кошки. – Да.

– Интересно, почему Рейф не сказал мне об этом, когда я встретила его, – произнесла Джилли, чуть нахмурившись.

– А где ты его встретила?

– В парке. Он прогуливался верхом. Один.

– А ты?

– Как назло, – призналась Джилли с досадой в голосе. – Я была с Мэг и ее младшей сестрой.

– Бедняжка Мэг, – вздохнула Джорджи, принимаясь за чай и бутерброд с копченым лососем. – Она без ума от Тони, однако нельзя сказать, что взаимно.

Джилли, соглашаясь, кивнула.

– Она убеждена, что моя мама видит его моим мужем, но я, как могла, объяснила, что Тони больше подходит ей, чем мне. Я люблю Тони как брата, но не больше.

Джорджи заулыбалась.

– Она будет терпеливо дожидаться, пока мой кузен остепенится, как бы долго не пришлось ждать. А я, зная Тони, не уверена, что это произойдет скоро.

– Ничего, у Мэг удивительное терпение.

– В отличие от тебя, так?

– Я тоже могу быть терпеливой, Джорджи, – возразила Джилли, – когда чего-нибудь хочу.

– Или кого-нибудь, – поправила подруга.

– Ты права. – Джиллиан улыбнулась. – Или кого-нибудь. – Поставив чашку и блюдце на поднос, она вытерла губы полотняной салфеткой. – Однако я не буду ждать, как Мэг. Сидеть и просто ждать, когда Рейф сам соизволит придти ко мне.

– А ты никогда не задумывалась, что Рейф, возможно, не любит тебя?

Джилли ответила вопросом на вопрос.

– Ты когда-нибудь любила, Джорджи? Большие, с золотистым отливом глаза задержались на лице подруги.

– Да, конечно, любила, – призналась она. – Однако, – прибавила Джорджи задумчиво, – любовь эта не обернулась для меня ничем хорошим, потому что человек, которого я любила, меня не любил.

– В таком случае, ты понимаешь, что когда любишь человека, то желаешь ему только хорошего. Думаешь прежде всего о его счастье.

– Согласна, – ответила Джорджи, опуская глаза. – Одному Богу известно, что я думала также.

Джилли сжала в своей ладони руку подруги.

– Я знала, что ты поймешь меня, – заговорила она. – Если бы Рейф любил еще кого-нибудь, от меня это не укрылось бы. А если все же так случится, и незнакомка окажется способной любить его сильнее, чем я, ничего не останется, кроме как смириться.

– Ты в самом деле поступишь так?

– Я очень люблю Рейфа и отпущу его, если почувствую, что так ему будет лучше. – Джилли поднялась с диванчика и принялась расхаживать по небольшой уютной гостиной. – И все же, – продолжила она, остановившись перед вазой с глициниями, которые обожала, – я слишком люблю его, чтобы уступить без борьбы.

– Восхищаюсь твоей решимостью, – призналась Джорджи.

– Это у нас фамильное, – ответила Джилли, пожимая плечами.

– И все же этим можно гордиться, – сказала Джорджина, – поскольку многие считают, что мы довольны судьбой и более удачливы, чем Мэг, которая только и ждет, чтобы с нами что-нибудь случилось, – в голосе девушки прозвучали злые нотки.

Джилли, всегда чутко улавливающая перемены в настроении подруги, снова села на диванчик.

– Ты виделась с матерью? Джорджи кивнула.

– В ваших отношениях ничего не изменилось?

– Нет. Она непреклонна. Когда я откажусь от фривольного образа жизни и амбиций, вспомню об ответственности, которую на меня накладывает мое происхождение, тогда и только тогда моя мать снизойдет до того, чтобы пустить меня на порог своего дома.

– В таком случае, она просто глупа, – заявила Джилли. – Потому что в конечном счете это будет ее потеря. А что отец? Что думает он?

– Я перестала быть его дочерью в тот день, когда ушла из дома и начала самостоятельную жизнь. – Джорджи порывисто обняла подругу. На лице появилась вымученная улыбка. – Не переживай за меня, моя дорогая Джилли. Я знала, на что иду, и была ко всему готова. Если бы я не сделала этого, увяла бы там. А теперь, – сказала Джорджи, наливая себе и подруге чаю, – поговорим об уик-энде у Алленвудов.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: