Абель усмехнулся.

– Дайте и мне кофе, – попросил он. – Бессмыслица, говорите… Значит, сейчас сказать правду уже можете?

– Могу. Да. Если вы точно хотите ее услышать.

Абель внимательно посмотрел сначала на Борислава, потом на Сульковского.

– Мои шансы выжить, скорее всего, уже не зависят от того, что я здесь услышу или не услышу. Так что давайте. Без вранья.

Борислав вздохнул.

– Без вранья так без вранья, – сказал он. – Вы сами это выбрали. Слушайте…

– …А потом на «Ётунхейме» я вам попался. Честно скажу, я не думал, что контрразведка флота в мирное время сработает так быстро. А вы еще и ловушку поставили. И я это понял, только когда в нее угодил. Мои поздравления.

Абель шевельнулся.

– А дальше?

– А дальше мне ничего не оставалось, как морочить вам голову, вынуждая доложить о ситуации наверх. Я хотел, чтобы она дошла до Брентано – потому что тогда, по крайней мере, начался бы настоящий разговор. На вмешательство господина Сульковского я не рассчитывал, хотя против ничего не имел…

– И теперь мы здесь, – сказал Абель отрешенно.

«Мы», отметил Борислав. Уже «мы». Контакт.

– Вы мне верите?

Абель сумел выжать из себя что-то вроде улыбки.

– Верю. Во-первых, никто не придумает столько подробностей. Кроме разве писателя. Но предполагать, что мой шпион заодно оказался еще и писателем-фантастом – это слишком… Во-вторых, если бы я и не поверил вам, то вот этому господину поверить пришлось бы, – он кивнул в сторону Сульковского, безмолвно слушавшего. – Его-то уж точно никто никогда в фантазиях не подозревал.

– А зря, – сказал Сульковский сердито. – У меня фантазии уж точно побольше, чем у вашего шефа. И не морщитесь. Все, что смог придумать Брентано – это идея полной изоляции. Стереть, закрыть и не пускать. Ах, опасность. Ах, республиканские идеи. Ах, память о гражданских войнах, Локи бы их побрал… Иногда я думаю, что людям лучше помнить поменьше.

– Брентано – из аристократов, – сказал Абель.

– Я тоже, – сказал Сульковский. – И что? Во-первых, уже начавшийся контакт остановить невозможно. Вы сомневаетесь? Вы не видите, насколько та сторона настойчива? – он кивнул на Борислава. – А это ведь только самое начало. С той стороны пока что действуют добровольцы-любители. Они даже этот свой Всемирный совет еще не извещали… хотя сейчас, может, уже и известили… А какая у них физика, вам понятно? Так вот, если вам это понятно, то вы не можете не видеть: контакт – огромный шанс для человечества. Для обоих человечеств. Пусть это будет шлюз, канал, что угодно. Риск – да. Но и польза. Посмотреться в зеркало, поучиться друг у друга…

Операция «Зеркало», вспомнил Борислав некстати. Стоп. Вот об этом сейчас лучше не думать.

– …ничего удивительного, что этим занимается разведка, – говорил Сульковский. – Информация – наша работа. Знание – сила. Больше знания – больше силы. Вот вы лично хотели бы побывать на Земле? На той Земле?

Абель задумался.

– Хотел бы, конечно. Кто ж не хотел бы. Из того, что я пока услышал, многое непонятно. Например, как она управляется. Впрочем, мне этого не покажут… Но даже просто посмотреть – было бы интересно.

Борислав и Сульковский переглянулись, и Абель поймал эти взгляды.

– Что дальше? – спросил он.

Ему ответил Сульковский.

– Дальше у вас выбор. Нет, ничего страшного. Вашей жизни никто не угрожает. Но в ближайшие часы вам предстоит решить, за контакт вы или нет. Если нет, я вас просто отпускаю, и вы идете с докладом к Брентано. И дальше подчиняетесь ему. Мне это ничем не грозит, потому что ничего нового вы ему не скажете. Я действительно вас спокойно отпущу. Это одна возможность. А другая – вы остаетесь здесь, – он сделал паузу.

– Контакту нужны сотрудники, – добавил Борислав. – На обеих сторонах.

Абель, уже пришедший в себя, по очереди оглядел собеседников. На лице его была усмешка.

– Иными словами, вы мне предлагаете замечательные перспективы, – сказал он. – Интересная работа, посещение другого мира. Что еще? Карьерный рост?

– Вполне, – сказал Сульковский. – Мундир, правда, придется снять. Но коллежского советника могу дать сразу. И это не шутка.

– Спасибо, – сказал Абель. – А вы, Борислав? Вы будете рады такому коллеге?

– Да, – кратко сказал Борислав.

– Что ж… Я действительно благодарен вам, господа. Это тоже не шутка. А теперь, я надеюсь, вы вызовете машину и отвезете меня в штаб адмирала Брентано. Как и обещали… И за кофе тоже спасибо, да, – он встал.

– Почему?..

Абель мягко улыбнулся.

– Господину Сульковскому, я думаю, и так понятно – почему. А вы, мой уважаемый посланник другой Вселенной… Вам я отвечу. Кроме познания, на свете есть еще такая вещь, как верность. Извините за пафос. Пусть я буду неправ, пусть я откажусь от целого мира – но я не буду человеком, которого кто-то сможет назвать предателем.

Борислав посмотрел на Сульковского. Тот печально кивнул.

– Прощайте, Эрнст, – сказал Борислав.

– Прошу, – сказал дворецкий.

Борислав шагнул в огромную освещенную комнату.

Пылающий закат ослепил его.

Последний рубеж.

– Заходите, друг мой, – сказал ясный голос. – Присаживайтесь. Кресло перед вами.

Борислав опустился, обнаружив перед собой журнальный столик. Пузатый чайник, призывно белеющие чашки. И – человек в кресле-качалке напротив…

Вольфганг Миттермайер. Человек-легенда. Человек-мечта. Красавец. Гениальный тактик, заслуживший в сражениях прозвище Ураганный Волк. Друг юности императора Райнхарда фон Лоэнграмма. И уже шестьдесят лет – премьер-министр Рейха.

Нет, не шестьдесят. И не премьер – уже. Пять лет назад Миттермайер ушел в отставку, сохранив пост министра без портфеля. Сколько ему сейчас? За девяносто. Но ум у него, говорят, ясный. И влияние в государстве никуда не делось.

– Я рад познакомиться с вашим высокопревосходительством, – сказал Борислав.

Человек-легенда усмехнулся.

– Насколько я знаю, вашему миру не очень свойственна субординация, – сказал он. – Или я ошибаюсь?

Борислав собрался. Началось…

– Смотря что считать субординацией. Чинопочитание – не свойственно совсем. Не принято. При этом с подчинением младшего работника старшему все отлично. Я не помню, чтобы с этим были какие-то проблемы. Но вот, например, назвать человека «ваше превосходительство» у нас могут только в шутку.

Миттермайер покивал. Его грива, когда-то светлая, сейчас была совершенно белой.

– А меня вы сейчас так назвали тоже в шутку?

– Вас я так назвал из вежливости. И еще – потому, что отходить от легенды в чужом мире не стоит никогда. Мало ли что.

Миттермайер потянулся к чайнику. Налил чая себе и гостю.

– Не обижайтесь, что я вас так встречаю, – сказал он. – Буря и натиск. Это никоим образом не есть выражение недоверия. Просто мне интересно слишком многое, а узнать это многое надо быстро.

Борислав отхлебнул чаю.

– Если честно, я чего-то подобного и ждал. Все-таки не зря вы – Ураганный Волк… Что вам интересно? Спрашивайте.

Миттермайер поставил свою чашку. Его глаза были пронзительно-голубыми.

– Например, мне интересно, на чем может держаться субординация без чинопочитания. Сможете пояснить?

– Попробую, – сказал Борислав. – Вы не то чтобы поставили меня в тупик, но… Это же так естественно. Если рядом с вами человек, у которого больше опыта, который больше знает… кто же его не послушает? Где больше знаний, там и социальная ответственность выше.

– Всегда? – поинтересовался Миттермайер.

– Практически.

– Могу позавидовать… Но где взять надежные показатели того, что человек… больше знает? И более ответствен? Вот чин как раз может быть таким показателем. Хотя и с вероятностью ошибок, я это прекрасно знаю, но – может. А если чинов нет? Тогда что?

– Образование. Профессия. И соответствующий опыт.