— Ты ведь знаешь, я не могу прийти, — грустно говорит, наконец, Элли. — А что такое неприятности?

— Это когда тебе становится больно, очень больно! Элли, ну пожалуйста! Выйди на крылечко!

— Что такое боль? Ты уже объяснял мне, но я так и не поняла. Разве может внутри меня быть что-то такое, чем я не могу управлять?

— Конечно, может. Чувство голода, например. Или половой инстинкт. Или…

«Или ты без него обходишься?» — чуть было не срывается у меня с языка. Она что, йогиня? Или марсианка?

— Как ты сказал? Повтори! — требует Элли.

Громко хлопает входная дверь. Мое время истекло.

— Элли, если ты через полчаса не придешь — нам обоим крышка! — кричу я и набираю вторую серию чисел: 42.83.17…

— Вы закончили? — официальным голосом спрашивает один из парней.

— Да, все в порядке. Можете проверить. А я, извините, очень спешу.

Невежливо, конечно, убегать, не дождавшись результатов тестовой проверки. Но у меня нет другого выхода.

Я стою на ступеньках, засунув руки в карманы, и посматриваю на двери ГИВЦа. За последние десять минут они открылись лишь однажды — чтобы выпустить вахтершу с осоловевшими от долгого безделья глазами. Покряхтывая, она пронесла мимо меня свое грузное тело и набитую продуктами сумку. Ушла в темноту, в сторону трамвайной остановки. В темноту своей жизни…

Если еще через пять минут Элли не появится — я пойду к ней сам. И спрошу: «Почему ты не пришла? Я ведь так просил!» И наслажусь моментом истины. А Гришу попрошу пронаблюдать со стороны. Только бы окружающие не помешали.

Сзади раздается стук каблучков. Кто-то очень спешит. Я не оборачиваюсь. Странно, но кроме Элли мне сейчас никто не нужен.

Молодая стройная женщина, отбивая частую дробь, торопливо взбегает по ступенькам. Очень похожая, кстати, на…

— Элли! — кричу я. — Подождите!

Девушка на секунду останавливается, поворачивает ко мне удивленное лицо.

Что, не ожидала? Только почему она пришла с другой стороны?

— А, это вы! — слышу я разочарованный голос. — И не надоело вам за мной бегать?

— Надоело. Но я должен задать вам один вопрос.

— Да неинтересны мне ваши вопросы, и вы сами неинтересны! — кричит Элли, прижимая к груди руки.

— Вы знаете, что такое боль? — спрашиваю вдруг я.

— Хотите, чтобы я вас пожалела? Ах, бедный мальчик… Столичная штучка! — припечатывает вдруг она. — Обнаглел до предела! Замуж я выхожу, понятно? И отвали!

Дверь за нею захлопывается. Одновременно я захлопываю рот.

Да, интересный получился момент истины. Бабушка приехала…

Так с кем же я разговаривал во время последнего приступа? Кто воспользовался голосом Элли и с какой целью? В чью сеть я вломился? И что теперь будет? Элли — эта, а не призрак эпилепсирующего «Эллипса», несомненно, что-то знает. Потому и ведет себя так агрессивно. Ишь, как отшила… Сама ты штучка!

Получасом позже, собравшись в «полулюксе» и выпив по чашке кофе, мы разбираем свои охотничьи трофеи. К утру, перегрев мой «Спутник» и собственные мозги, приходим к однозначному выводу: поля памяти, участвующие в решении повседневных задач «Эллипса», и превосходящие их почти на порядок массивы, активизирующиеся во время приступа — суть множества непересекающиеся. А у системы есть двойник, теневое «полукольцо». Активнейшую роль в нем играют «Цефалы» и «Нейроны». Вспомогательную и пока не совсем понятную — мэйнфреймы и рабочие станции.

О ночном разговоре с ведьмой, завладевшей голосом Элли, я благоразумно умалчиваю.

— И что же происходит в этом эпилептическом «Эллипсе»? — озадаченно спрашивает Юрик. — Самого главного мы так и не узнали. А времени осталось кот наплакал.

— Не надо отчаиваться, — успокаивает его Гриша, ухмыляясь в черную бороду. — У шефа, я уверен, уже созрело гениальное предложение. Которое я полностью разделяю, — заканчивает он тоном записного подхалима.

— Другие предложения есть? — спрашиваю я недоумевающего Юрика.

— Есть. Сообщить, в чем состоит первое.

— Поскольку ни одной светлой мысли в ваших головах сейчас не наблюдается, я предлагаю лечь спать. Сбор сегодня в шестнадцать ноль-ноль у меня в номере.

— А в твоей? — ерепенится Шепталов. — Поделился бы откровением!

— Обязательно поделюсь. Как только ты научишься вгонять «Эллипс» в приступ в угодное тебе время — так сразу и поделюсь, — ставлю я нахала на место.

От переутомления я долго не могу заснуть. Хорошо ребятам. Им не нужно поддерживать репутацию лучшего охотника Управления. И ответственность за успех операции их не тяготит. Точнее, за провал. По логике вещей, я должен обо всем происшедшем доложить шефу. Он обратится в специализированный отдел ФСБ — третий раз, насколько я помню, за все время существования Управления. Уже завтра здесь будут их представители. «Эллипс» опечатают. Пеночкина и Элли повяжут. И начнут просеивать информацию со всех дисков и накопителей. Обратившись предварительно в Комитет с просьбой о переносе сроков. Уж им-то не откажут! Мне от имени и по поручению объявят благодарность — это эфэсбэшники. Еще бы, такой крупный зверь им давно не попадался. А Витек снимет с меня премию. И вопрос с повышением, само собой, отпадет. В лучшем случае. А в худшем — решится в противоположном смысле. Особенно, если в конце концов выяснится, что эта законспирированная сеть то ли запросы-предложения тасует в интересах какого-нибудь брачного агентства, то ли Пеночкину очередной безумный проект обсчитывает. Что вернее всего.

В следующую ночь приступ не повторяется. И к разгадке причины болезни мы не приближаемся ни на йоту. Гриша с Юриком удручены, я тоже, но вида не показываю. Что делать? Делать-то что? Хорошо было древним мудрецам. Они, чуть что, шасть в волшебную книгу, а там все расписано: этого — возлюбить, тому — голову отрубить. Вот бы у меня была такая книга…

Мои руки отдергиваются от клавиатуры, словно сведенные судорогой. Гриша, суетящийся возле «Цефала», смотрит на меня с испугом.

А может быть, такая книга где-то и есть? Например, в городской библиотеке?

— Тебя что, током ударило? — хватается за бороду Гриша, наблюдая, как я лихорадочно собираю свое снаряжение.

— Одну идейку решил проверить. Весьма многообещающую, — улыбаюсь я.

Вот так-то, дружок. Этим и отличается лидер от рядовых исполнителей способностью вырабатывать новые идеи.

— Красивое имя, — ухмыляется Гриша. — И даже уже пообещала? Значит, не откажет. Рад за тебя!

Читальный зал городской библиотеки почти пуст. Три скучающих пенсионера, две любознательных старшеклассницы да я. Выяснив у библиотекарши, что каталоги — этажом выше, я поднимаюсь по широкой лестнице в маленький, заставленный высокими стеллажами зал. Здесь вообще никого, если не считать склонившейся над книгой седой библиографши.

Отыскав ящичек с черными буквами «Пе» на передней стенке, я перебираю карточки. Так. Пенкин Н.С. «Гуммированные детали машин». А следующая Пенроуз, Роджер, Риндлер и Вольфганг, «Спиноры и пространство-время. Два-спинорное исчисление и релятивистские поля». Б-р-р!

Значит, столь простым способом я работы Пеночкина не отыщу. А может, они закрытые? Или их вообще нет? Существуют же «черные дыры», исследователи, в невообразимых количествах поглощающие научную информацию, но не генерирующие ни бита новой. Может, Петя из таких? Недаром у нас почти треть мировой численности ученых, а количество серьезных работ — на порядок меньше. А в последнее время, после появления гиперсетей — на два. И если бы «черные дыры» поглощали только информацию! Но ведь приличную зарплату и тонны сосисок — тоже!

— Вам нужна какая-то помощь?

Изнывающая со скуки библиографша решила предложить мне свои услуги. Напрасно ты это сделала, бабуся! Сейчас я тебя озадачу…

— Меня интересуют работы Петра Васильевича Пеночкина. Это один талантливый инженер, работающий в области вычислительной техники. В вашем городе я проездом, у меня выкроился часок времени, и…