В салоне темно, как ночью на кладбище. И тишина такая же. Даже искин нервничает, чего уж обо мне говорить. Я вообще еле сижу. Была бы возможность, выскочил и вперёд Икаруса побежал. На борту отключено вообще всё, что можно, даже на трёхмерной панели детализацию сбросили. Остались только четыре чужих бота и вдалеке шарик станции.

В голове каша. Вот, думаю, рвёмся мы к этой непонятной чужой станции и даже не думаем, ждут нас там или нет. А если она ещё функционирует? А если на входе там целая батарея вундер-пушек, которая нас на атомы разнесёт?

В общем, сижу ровно, стараюсь дышать через раз, потому что кислорода в салоне ощутимо меньше стало. Одно радует, если Герасим не ошибся, то бандюки выпустили по нам сорок одну ракету. А значит, осталось у них не больше семи. Есть, конечно, и энергетическое оружие, даже гравитационное. Кстати, я бы его и применял в первую очередь, потому что против маршевого ничего лучше и придумать нельзя – изменяешь направляющую гравитации, наш движок начинает с ума сходить. Тут и бери голыми руками.

Но это я так думаю. А они… В общем, очень хочется надеяться, что гениальных тактиков среди преследователей нет. Так что, если повезёт, прорвёмся.

Вот так вот сижу, медкапсулу с Тавадиэль уже к самому шлюзу подтащил, если что – накачаю воздуха и отстрелю, как из пневматики. Скорости хватит, чтобы уйти. Опять же, боты не абордажные, а штурмовые. У них магнитных захватов нет. Уйдёт.

Понимаю, что в основном, конечно, сам себя успокаиваю. Всё не так может быть, да скорее всего и будет. Но иначе от нервов свихнуться можно. Незаметно для себя даже запел вполголоса:

А слов-то дальше и не знаю, повторяю, как сломанная пластинка. Вдруг слышу, подпевает мне Герасим. Дожили. Искин запел и на подвиг решился. С кем, как говорится, поведёшься, так тому и надо.

– Антон, – спрашивает, – это песня об офицерах вашего космофлота?

– Нет, – говорю. – Космофлота у нас нет. Это песня о матросах. Один из наших кораблей принял бой против четырнадцати вражеских. И шесть из них потопил. А самого его так и не взяли.

Герасим молчал не меньше минуты. На панели уже и фигурки приближающихся ботов стали крупнее. Кстати, чего-то они, похоже, не поняли, потому что заметались, как рыбки в банке, строй поломали. Видимо, решили, что у нас есть какое-то супероружие.

– Теперь я понимаю, – наконец решился искин, – почему почти всех землян у раакшасов армия Империи Аратан выкупает.

Он ещё немного помедлил, и сказал каким-то уж совсем весёлым и бесшабашным голосом:

– Я добавил форсажа в двигатель. Ведите нас, пилот.

Ага, ведите. Меня бы кто вёл. Сижу, руки дрожат, в голове кроме строк песни вообще ничего нет, только джойстик по нужному курсу держу и думаю: «Скорее бы всё кончилось».

Наконец, преследователям, похоже, надоело бояться. Влепили по нам сразу четыре ракеты. Ну, тут уж мы с Герасимом в две головы – мою и его – рулить взялись. Такие фигуры выделывали. Нет, умом я, конечно, понимаю, что он мои движения в нужную сторону доворачивал, но ведь по ощущениям-то именно я и рулил. Аж руки дрожали.

Эх, как бедный Икарус скрипел! Я даже испугался, что не выдержит перегрузок, развалится, несмотря на усиление и двойную броню. Но обошлось. Три ракеты мы мимо пропустили, только одна зацепила, и то вскользь, пару пластинок сбила. Конечно, будь у их канониров побольше опыта и боевой слаженности, хрен бы у нас что получилось, но всё-таки сыграло то, что пилоты первый раз за рулём.

И в итоге оказались мы прямо перед всеми четырьмя. И вывернуться нет уже никакой возможности. Только прямо. Можно лишь…

Когда почти поравнялись с вражескими челноками, я быстренько приоткрыл шлюз, закинул туда гравитационный картридж, захлопнул, и врубил подкачку, создав избыточное давление. Если не ошибаюсь, он теперь должен вылететь мелким селезнем прямо в облаке испаряющегося воздуха. А что, в Икарусе уже душно, значит, влажность большая. Так что густые клубы пара нам обеспечены.

На этот раз закон подлости не сработал. Я открыл внешнюю дверь шлюза и картридж выпорхнул куда-то по произвольной траектории. Но ведь у него сейчас все дороги ведут куда? Да к одному из преследователей. И нам глубоко фиолетово, к какому именно. Выбор сделали за нас сами бандиты. Тот, что был сверху и слева решил пульнуть из энергетической пушки. Как я понимаю, среагировал на облако пара. Может, за выстрел его принял, может решил, что кто-то сбежать пытается. Но жахнул так, что мало не показалось. Был бы у нас щит – вряд ли бы выдержал. Даже броня на борту спеклась. Ну и, понятное дело, картридж не вынес такого небрежного обращения – лопнул через пару секунд, чем создал вокруг себя гравитационную аномалию. Хорошо, что мы в это время уже километров на десять отдалились.

И всё бы ничего, не будь как раз рядышком одного из преследователей. Он не смог справиться с изменением гравитации, мгновенно сбился с курса и протаранил второго. Больших повреждений они друг другу не нанесли, но хотя бы темп оказался утерян. Наш Икарус уже почти выныривал сзади группы и, набирая скорость, собирался нестись в сторону станции.

Мы даже могли уйти, если бы не налетели носом на невесть как попавшуюся там ракету. Как преследователи умудрились выстрелить назад, я до сих пор не понимаю. Причём, самое обидное, это не она в нас попала, сами наткнулись. Но нос нам снесло начисто. Хорошо, не до разгерметизации. Так, вмятина на месте маршевого двигателя, только пластинки брони в стороны разлетаются.

Какое-то время мы ещё двигались про инерции, но скорость без маршевого быстро падала. Искин тут же запустил на полную мощность маневровые, но толку-то… У челноков они в разы мощнее.

Нет, некоторое время мы даже отрывались, пока преследователи не развернулись и не перегруппировались, но потом… До станции оставалось около сотни километров, не больше. Бандиты сзади километрах в двадцати. Были шансы, вполне были.

И тут со стороны станции открываются восемь подсвеченных красным орудийных заслонок. Из них выглядывают пушки, калибром чуть меньше нашего шлюза. Одна окутывается красной дымкой, и я вижу на трёхмерной панели, как подсвеченная фигурка Икаруса тухнет и разваливается на куски.

– Герасим, нас что, подбили?

Я даже не уверен, что сказал это вслух, потому что голоса уже не было, во рту мгновенно пересохло, несмотря на влажность и духоту, да и вообще, состояние сразу стало как-то не очень. Хотелось залезть в медкапсулу к ушастой и попросить подвинуться.

– Нет, – говорит.

Вот у кого голос не зависит от ситуации. Даже немного завидно.

– Это была виртуальная демонстрация возможностей. Если приблизимся – с нами так и поступят. Только не знаю, как они умудрились на нашу панель сигнал передать.

Ага, если приблизимся. Мы же на одних маневровых идём. А сзади в спину дышат, аж уши закладывает. Как тут не приблизиться? Но что-то решать надо.

– Ну что дальше делать будем? – спрашиваю. – Разворачиваемся?

– Не получится, Антон, – грустно так отвечает, явно что-то случилось. – Фулич кончился. Мы уже две минуты движемся по инерции. Что, друг, врагу не сдаётся наш гордый Варяг?

И тут я не выдержал. Вскочил с кресла, и как заору трёхэтажным. А может, даже пяти, я не считал. Хорошо, ушастая не слышит – спит. А то бы точно от стыда сгорела. Они там, во дворцах таких коленцев никогда и не слыхали.

– Да чтоб твою туда и обратно да шесть раз через колено во все дыхательные и пихательные…

И так на целую минуту. Ну нервы, что ещё делать? Ситуация-то всё, мёртвая. А тут проорался, и тишина, и, вроде как, полегче стало. Только вижу на панели как открывается в шарике станции большое такое отверстие, не меньше туннеля метро, а из него бьёт прямо на нас расширяющийся зелёный луч. Такой световой конус. И только мы в него попали, как чувствую – потащило нас внутрь. Герасим включил передний экран, теперь-то чего экономить, а там…