– Мне, скорее, придется нанять его, чтобы он перевел все, что вы сейчас мне сказали, – признался я.

Она улыбнулась.

– Серьезно, – сказал я. – Я не понял ни единого слова.

– Генри, давайте я скажу по-другому. Pro se значит представлять свои интересы самостоятельно. Или наймите себе адвоката, или сходите в суд и покопайтесь в архивах – они все сейчас занесены в электронную базу. Посмотрите, что предпринимали другие. Тамошние секретари вам помогут, если вы объясните, что пытаетесь сделать. Вы можете взять похожее дело и просто заполнить пробелы своей информацией.

– О.

– Но проще будет нанять адвоката. Суть в том, что сейчас опекунство – у ДСЗ. Формально за Ишмаэля несу ответственность я. Мне нужно или найти его родственника, готового взять на себя заботу о нем, или поместить его в приемную семью, или что-то еще. Нам надо подождать и посмотреть, что случится, когда появится его мать. Если она появится, потому что она может пропасть навсегда. Чем дольше ваша сестра отсутствует, тем больше усугубляется ее положение. Детей нельзя вот так оставлять. И она нарушила правила условного срока. Поэтому ее ждут проблемы, и мы должны что-то решить на счет Ишмаэля, поскольку она заботиться о нем больше не сможет. Суд по делам несовершеннолетних может сделать вас временным опекуном, но постоянное опекунство оформляется в вышестоящем суде, где проследят, чтобы все точки над «и» были расставлены, после чего вопрос будет улажен, и вам больше не придется ни о чем беспокоиться. Я понимаю, процесс непростой, поэтому вам, вероятно, захочется нанять адвоката, чтобы он помог вам его пережить.

– Хорошо, – сказал я, по-прежнему не вполне понимая, о чем она говорит.

– Так что вы чувствуете насчет всего этого?

– Страх, – вырвалось у меня, прежде чем я успел придумать что-то получше.

– Согласна, это и впрямь страшновато.

– Я не вполне тяну на родителя, – заметил я.

– А кто из нас тянет? – спросила с улыбкой она.

– И у меня проблемы с деньгами.

– Мы оформим ему «Медикейд», если у него еще не оформлено. Вы можете рассчитывать на помощь, Генри. Вот, что я хочу до вас донести. Идеальным вариантом для Ишмаэля будет остаться в семье, и мы готовы во многом помочь вам, чтобы это случилось.

– Я не о деньгах переживаю. Просто у него особые потребности. Я думаю о школе, о других подобных вещах.

– Мы со всем разберемся, – заверила меня она.

У меня голова шла кругом. Как, черт подери, я буду заботиться о ребенке, если у меня едва получается заботиться о себе?

Мисс Дарлин наградила нас долгим, внимательным взглядом.

Возникло ощущение, что меня оценили, взвесили и измерили.

– Что ж, Генри, будем на связи, – сказала она наконец.

– Ты правда никогда не рыбачил? – с недоверчивым изумлением спросил Сэм.

Ишмаэль покачал головой.

– И никогда не катался на квадроцикле?

Ишмаэль совсем оробел.

– Парень, чем твоя мама занималась с тобой все эти годы? Так просто нельзя! Я еще не встречал пацана, который не считал бы рыбалку самой фантастической вещью на свете. Ну, за исключением футбола и «Оле Мисс Ребелс». Ты идешь?

Сэм был одет в кроссовки и обрезанные джинсы. Он загорел и со своими гладкими мышцами и подтянутой талией выглядел донельзя соблазнительно. Не спрашивайте меня, почему, но когда я смотрел на него – даже сейчас, хотя знал его всю свою жизнь и последние четыре года каждую ночь спал с ним в одной постели, – то всегда чуточку обмирал от страсти. Я и представить не мог, как испытываю то же самое к другому мужчине, каким бы красавцем он ни был. Мощь этого чувства порой пугала меня. Если Сэм бросит меня или разлюбит… то были мысли, которые я в буквальном смысле не мог выносить. Я не хочу сказать, что ни разу не вожделел кого-то другого. Просто я знал, что никто не даст мне то, что изо дня в день давал Сэм. Мы были словно библейские Давид и Ионафан, наши души сплелись в единое целое.

Я смотрел, как он подшучивает над Ишмаэлем, и улыбался.

Субботняя рыбалка была в нашем доме традицией – по крайней мере, в летние месяцы. Не знаю, чем Сэм наслаждался больше – самой рыбалкой или возможностью на несколько часов уединиться от мира и посидеть у реки. Сэм был большим фанатом природы. Рыбалка, купание в речке, походы, даже охота – он не упускал ни единого шанса провести время на воздухе. Какое-то время он увлекался походами нагишом, и я ходил вместе с ним. Мне нравилось видеть его счастливым, пусть перспектива подцепить на свою задницу клеща и не соответствовала моим представлениям о приятном отдыхе. В отличие от меня, Сэм ощущал себя совершенно комфортно нагим, но ведь он был таким сексуальным зверюгой.

– Поехали со мной, – сказал Сэм, забираясь на квадроцикл. – Заведем эту крошку, сынок!

Усевшись ему за спину, Иши оглянулся на меня со счастливой улыбкой во все лицо. Я последовал за ними на втором квадроцикле, и мы поехали через лес, через овраги с полянами, окруженные ароматами трав и деревьев, лиловых и желтых цветов, которые смешивались с мускусными запахами коры и земли.

Мы направлялись к изгибу реки, где течение перед поворотом на юг было спокойным. То было отличное место для купания, рыбалки, кемпинга, распития пива, выкуривания травы и всех прочих глупостей, которыми занимались подростки у родителей за спиной. Господь свидетель, здесь зачали не одного и не двух юных жителей Бенда.

Самым лучшим здесь был уступ над рекой. Оттуда было так здорово нырять в воду. Когда ты стоял на краю и смотрел вниз, на прохладную глубину, он казался намного выше своих двадцати футов.

– Парень, поверить не могу, что ты ни разу не бывал на рыбалке, – сказал Сэм, вручив Ишмаэлю удочку. – Сейчас я покажу тебе, как это делается. – Сэм повел его по мягкому, поросшему травой берегу к месту, где вода была глубже всего. Я повез за ними все принадлежности: коробку со снастями, пенопластовый контейнер с червями, удочки, сеть, подушки, чтобы сидеть на них, и переносной холодильник с колой и льдом.

Ишмаэль внимательно наблюдал за тем, как Сэм насаживает наживку, поморщившись, когда крючок пронзил несчастного извивающегося червяка.

– Обед подан! – объявил Сэм и показал Ишмаэлю, как закидывать удочку, как правильно сматывать леску и подсекать.

Мы с Сэмом уселись на берегу, а Ишмаэль встал у самой кромки воды. Полностью сосредоточившись на рыбалке, он неотрывно смотрел на точку, где его леска уходила под воду, – ожидая движения, рывка, клева, рыбы.

– Хорошо, – сказал Сэм.

– Да, – согласился я.

– Я заметил, что ты больше не целуешь меня, потому что боишься, что он нас увидит.

Тут он меня подловил.

– И больше не даешь покувыркаться с собой на рассвете, потому что боишься, что он может зайти. Как будто стыдишься нас.

– Не стыжусь.

– Некоторые, между прочим, любят хороший минет по утрам.

– Я просто стараюсь быть осторожным. И говори о таких вещах тише. Не хочу, чтобы он слышал.

– Ты говорил ему, почему мы спим вместе?

– Нет.

– Почему?

– Не было удобного случая.

– Для маленьких детей такие вещи не имеют значения, Хен. Окей, у мамы появился дружок. Или подружка. Подумаешь. Им все равно. Им важно, чтобы эти двое людей любили друг друга.

– Рад, что у тебя в голове все так стройно.

– Я лишь говорю, что мы должны быть собой. Нам не надо скрывать, кто мы есть, или переставать быть парой, потому что рядом ребенок. Хен, если мы хотим стать семьей, то должны жить, как семья.

Я ничего не сказал.

– В какой-то момент, – прибавил он шепотом, – нам придется сказать Иши, что он останется с нами. Навсегда. Или, по крайней мере, на какое-то время. Надо придумать, как рассказать ему. Хватит затягивать. Он должен знать.

– Я не хочу причинить ему боль…

– Ему в любом случае будет больно. Мы скажем ему вместе. Это как пластырь… надо просто содрать его, и дело с концом.