- Ну как он, - спросил Салливан тихо, не оборачиваясь.

- Неплохо, - так же тихо ответил Пирс, бесшумно подойдя сзади. - Пафоса многовато, но ведь молод еще, к тому же из благородных.

- Что есть - то есть. Я о благородстве. Парнишка родовит как император Пиньиня... Так что ему простительно. Пока.

Пирс присел на полено рядом с рыцарем. Вокруг стрекотали цикады, начинали кружить комары. На поляне перед навесом перестали упражняться и завели старую солдатскую забаву. Взяли из костра горящую с одной стороны головешку и перебрасывались ей по кругу. Периодически вскрикивали те, кто ловил недостаточно ловко.

- А помнишь, каким суровым и бескомпромиссным был я? В юности...

- Помню, сир. Помню как вызывали на поединок всякого, кто имел несчастье быть выше ростом или шире в плечах чем ваша милость.

- Хех... Хорошо, что таких находилось не много. И что принимали вызов не все, а то не было бы времени поумнеть. Молодой Келли тоже поумнеет. На него возлагают надежды... А теперь к делу.

На небе уже белела луна. Серые сумерки сменила серебристо-черная ночь. По темной, будто густой воде Севенны бежала крупная рябь. Салливан ссутулился в седле, шагом проезжая по узкой, прибрежной тропинке. После разговора с Пирсом у него состоялось еще несколько встреч. И прибавилось поводов для размышлений.

Ополчение отделалось малой кровью. Барон Стенсбери ликует. Уверен, что львы разгромлены и рвется вперед. Разумеется слащавый скряга жаждет не новых побед, а многочисленных трофеев. И уже разработал маршруты гона уилфолского скота. Не удивлюсь, если договорился и о его продаже. Дик Тафт со своими наемниками тоже бьет копытом. Но в отличие от Стенсбери и прочей аристократии Нима - совет Элрина протестует против участия в рейде. Что ж, приказывать наемникам можно только то, что они сделали бы и сами. Нападать и грабить всегда прибыльнее, чем оборонять и ждать жалования. Тафт надавит на своих нанимателей, как он это умеет. Хитростью, посулами, угрозами, скрытыми под широкой, лягушачьей улыбкой. А лорда Фрейзера уже нет нужды подгонять. Старик вспомнил вкус крови. Слабея телом и разумом с каждым днем он будто снова становится драчливым мальчишкой. Молодым рыцаренком, жаждущим славы, сражений и юных дев. Хотя с трудом вспоминает для чего ему все это. А между тем Уолтер фон Аддерли, затеявший все, не принимал участия в сражении. Пусть даже своей жалкой кучкой бойцов. И готов поспорить, в рейд он тоже не пойдет. Пусть из сомнительных источников, но известно, что люди Кардана будут дожидаться самого Гастмана. А скоро ли подойдет светлейший граф? И что до тех пор будет делать Аддерли? Охранять пути снабжения... Охранять от кого? Ведь лайонелиты отброшены. Но отошли ли они в Уилфолк или в Мидуэй? Если горные перевалы в опасности - осторожность Гастмана оправдана. Но оправданы ли тогда наши действия? Планы, нашептанные Уолтером Аддерли...

Салливан шагом въезжал в новый лагерь. Ловко и бесшумно соскочил с седла, кинул поводья одному из своих старых гвардейцев. На почтительный поклон ответил легким кивком. Перед входом в палатку задержался. Внимательнее присмотрелся к крепкому мужчине, принявшему поводья.

- Что болит? - негромко спросил рыцарь.

- Пустяки, сир. Не стоит внимания, - и видя, что Салливан все же ждет ответа - смущенно добавил, - ребра. Пара сломанных. Сир.

- Ты ведь не принимал участия в вылазке. И в последующем сражении. Как тебя угораздило?

- Стыдно признаться, - в свете костра все вокруг было красным, но лицо незадачливого гвардейца смотрелось особенно ярко. - Коня шуганули у переправы, когда все ваше снаряжение перевозили. Вот я наеб... рухнул я в общем. Прямо на борт плоскодонки угодил. Плашмя. Но все добро в целости, сир. Все доставили.

- Не сомневаюсь, - Салливан кинул взгляд на ободранную правую руку собеседника. Света костра хватало, что бы различить характерные отеки. Гвардеец это заметил. И сконфуженно улыбнулся, увидев вопрос в глазах рыцаря.

- Да кто коня то шуганул... Тому в лоб. Не сильно. Эти образины из-под Кардана, ваша милость. Обнаглели малость. На том берегу донимали, теперь и сюда переправились. Людей им дай, в помощь выдели! А вы же приказали не содействовать. Ну мы и того, не содействуем. Роют себе чего-то, бегают понимаешь. Шумят, требуют чего-то. И столько шуму от них, вот повсюду только и слышно. Кругом эти... - боец неловко замолчал, заметив задумчивое лицо хозяина. Было ясно - гадает чего ждать.

- Котелок согрей, сбор трав сейчас вынесу. Отвар снимет боль, - Салливан поднял руку, предупреждая возражения. - Молчи. Вон, скособочился как. Карданцев больше не трогай. Хотя бы офицеров. Что вылупился? Кто еще мог к тебе за людьми обращаться? Не копачи же, - он уже было собрался в палатку, но обернулся. - Тот лоб хоть не треснул? Хех... плечами он пожимает. Смотри мне. Хотя оно и понятно. Везде ведь они, люди Гастмана, верно?

Солнце встало всего пару часов назад, а уже ощутимо припекало. Несмотря на дожди в последние несколько дней - земля была совершенно сухой. Над длинной колонной тяжело вооруженных всадников лениво плыло светлое облако пыли. И раздавался протяжный, торжественный гул боевой песни. Небесные покачивались в седлах, двигаясь бодрым шагом, не задерживаемые пехотой или обозами. Гвардейцы знатных рыцарей ехали в хвосте колонны, ведя вьючных лошадей с припасами и необходимым снаряжением. Салливан фон Элликот, что-то обсуждавший на ходу с новобранцами своей гвардии, нанятыми только вчера, пустил коня рысью, обгоняя колонну по обочине. Как всегда, находились дела требующие его пристального внимания. Проезжая мимо Остина коротко кивнул. Юноша тоже старался быть сдержанным. Но ему это удавалось хуже. Предательская улыбка время от времени расцветала на его лице, ведь теперь поверх шикарных, борграндских лат на нем красовался сине-белый плащ небесных. Правда торжественной церемонии посвящения не было, но новоявленный рыцарь быстро понял, что все вычурные обычаи можно будет почтить позднее. А сейчас ему советовали не упасть в грязь лицом и действовать в том же духе. Юноша понимающе кивал и намекал, что еще не так проявит себя. А об обстоятельствах, поспособствовавших его продвижению в ордене - старался не задумываться.

Лорд Фрейзер, отделившись от ополчения Нима и наемников Элрина ушел далеко вперед. И вел войско прямо на крупнейшую крепость этих земель - Данас. По пути рассылая небольшие отряды всадников на поиски фуража и прочих запасов. Лошадей и бойцов необходимо было кормить, а раз собственные обозы остались далеко позади - кормились тем, что встречали по дороге. Благо деревень, больших и малых, в нескольких днях пути от Севенны хватало. Здешние земли славились своим плодородием, что и заставляло крестьян идти на риск и селиться неподалеку от границы графства. Разумеется командиры строго следили за соблюдением дисциплины и не допускали излишней жестокости по отношению к мирному населению. Однако какую жестокость считать излишней - в отсутствии высшего командования решал каждый конкретный офицер, а порой и простой солдат. Да и мирным местное население видели не все. И иногда вилы или коса в руках сельского мужика могли послужить поводом для подозрений в излишней воинственности. А уж чересчур громкие протесты мужа слишком пригожей жены, - и вовсе тянули на повстанческую деятельность и карались соответственно. Но несмотря на коварных селян с вилами и серпами, невзирая на излишнюю жадность крикливых отцов и мужей - большинство рыцарей с похвальным энтузиазмом отправлялись на поиски припасов для славного ордена небесных.

Рота Салливана фон Элликота состояла из тридцати одного помазанного рыцаря, считая известного нам рослого, высокородного юношу, теперь так же носившего полосатый плащ. Кроме того ему подчинялись двенадцать личных гвардейцев и семнадцать, служащих благородным рыцарям его роты. Итого - ровно шестьдесят отчаянных, безрассудно смелых бойцов, готовых решить любую поставленную задачу и выполнить самый невыполнимый приказ... бойкой рысью въезжали на центральную улицу богатой, зажиточной деревни близ Каменных бродов. Несмотря на высокий, крепкий частокол, окружающий селение, отряд без малейших препятствий въехал в широко раскрытые ворота. Что говорило о некой житейской мудрости местных жителей. Знающих, что отдав часть - иногда можно сохранить целое. Именно с этими словами спешившегося фон Элликота встретил староста деревни, иссушенный годами, но сохранивший гордую осанку и ясный взгляд старик.