Мне даже не верилось, что это я бросился звонить Обнорскому на мобильный и, узнав, что он отключен, позвонил знакомому кидале по кличке Будда с просьбой изготовить "куклу", после чего был нецензурно послан подальше. Мне еще больше не верилось, что затем я собственными руками отомкнул сейф и достал оттуда все имеющиеся деньги Агентства, стараясь не смотреть в благодарно слезящиеся глаза Героя России Сорокина.
Сентиментальность, которая всегда так некстати выбивает меня из седла и заставляет совершать абсолютно кретинические поступки, никогда не упускала возможности сыграть со мной "в дурачка". Обнорский говорит, что мне просто лень подумать и принять верное решение, но я-то знаю, что тут дело не в лени, а в элементарном недостатке времени. Этого, кстати, не понимает и Горностаева, считающая меня банальным самцом, не способным удержаться от первобытных инстинктов при виде любой юбки. Где ей понять, что виной всему сострадание...
Пока я размышлял, мы уже ехали вдоль большого старого дома, на который полковник показал дрожащим пальцем.
- Здесь?- спросил я.
- Ага, во двор...
Я завернул во двор и припарковался под чьим-то окном. В нем торчали два ужасно коварных на вид существа - облезлый кот и такая же облезлая бабуся.
Подмигнув им для храбрости, я пошел вслед за Сорокиным, который бодрым шагом погружался в зловонную тьму подъезда.
***
Мы поднимались по захламленной лестнице. Многие двери были открыты настежь, за ними просматривались облезлые коридоры. Остановившись на площадке второго этажа, Сорокин достал ключи.
- Решил дома ничего не затевать - приятель ключи от коммуналки дал. Дом почти расселен, квартиры три жилых осталось. Здесь тоже никого, приятель последний не съехал.
Он открыл дверь, и мы пошли по длинному коридору, который мало чем отличался от всех предыдущих. Играло радио, и, невольно прислушавшись, я узнал, что где-то дует "ветер северный, умеренный до сильного, фью-фью...". Полковник отомкнул одну из дверей, и мы зашли в комнату.
Обстановка в ней была настолько понятной, что я автоматически подумал: все готово к переезду, вот счастливцы!
Вся мебель была аккуратно сдвинута и зачехлена. Книги, связанные в стопочки, возвышались у стены. Вместо люстры с потолка свисала неопрятная лампочка.
Сидеть, да и стоять, было, в общем-то, негде.
Сорокин был на взводе и нервно заходил по узкой дорожке между секретером и стопкой словарей.
- Минут через десять подъедут... Значит, с дочкой так договорились - мы в коридоре прячемся, она его в квартиру ведет, достает деньги из секретера, отдает ему и выходит. Пока он их считает, влетаю я, ты страхуешь. Бабки забираем, чистим рыло, сматываемся. Доча не при делах - вроде как налет... Ну как?..
- Не очень...- мне это все ужасно не нравилось.- А если и его кто-то страхует?..
Во дворе что-то бибикнуло, и полковник заметался:
- Машина во двор въехала! Леш, я понимаю... Андрюха бы не сомневался...- Он опять чуть не плакал.- Времени нет.
Договорились уже. Дочка-то!.. Давай деньги в секретер положим, а?
В отчаянии он сорвал с кителя звезду и стал пихать ее мне.
- Ну возьми звезду в залог, а?
На лице его проступили капли пота размером с райское яблочко. Я посмотрел ему в глаза, и мне показалось, что в них издевательски ухмыляется Спозаранник.
Пока я вглядывался, полковник сунул звезду в мой нагрудный карман и бросился к окну.
- А-а, Лизка идет!- завизжал он шепотом и простер ко мне руки.
Я достал деньги, открыл дверцу секретера и положил их туда.
Сорокин совершил невероятный прыжок через запакованное шмотье и протарабанил скороговоркой:
- Леш, ты человек, ты настоящий парень, я на кухню метнусь - китель спрячу, а то сразу просекут, ты посиди пять секунд, я сейчас...
И он выскочил из комнаты.
Я встал и осторожно выглянул в окно. Ничего подозрительного я не заметил, разве что бабуся из окна напротив исчезла, зато котов стало двое. За стеной что-то глухо стукнуло. Мне захотелось сесть, и, оглянувшись, я опустился на кипу книг. В ту же секунду я повторил прыжок полковника книгами была завалена бронзовая скульптура - рыцарь с торчащим копьем на вздыбленном коне.
И именно на это копье я и сел с размаху.
Я прошептал несколько слов и, обследовав джинсы, убедился, что мой драгоценный "Wrangler" безнадежно продырявлен. В квартире было тихо. "Не пора ли прятаться?" - решительно подумал я и вышел в коридор. Сейчас я бы с удовольствием "начистил рыло" парочке наркодилеров и даже наркобаронов. Кончина любимых штанов пробудила во мне первобытную ярость.
- Товарищ полковник!- тихо, но внятно сказал я.- Вы что, уже спрятались? Или накладываете грим?
Где-то на улице лаяла собака. А в квартире стояла мертвая тишина. Собаку было слышно хорошо. Даже слишком.
Я подумал, что, возможно, к двум котам присоединился третий, и они все втроем корчат псу рожи, вот он и надрывается.
Потом понял, что дверь на лестницу открыта. А потом пошел обратно. Полковника не было. Видимо, отцовское сердце не выдержало - небось девочке дали леща на его заплаканных глазах, а может, дилер не приехал, а может, еще что - в любом случае, Сорокин выбежал из квартиры, и мои услуги ему не понадобились. Сказать, чтобы я расстроился, было нельзя.
- А денежки я приберу,- громко процитировал я Булгакова, открывая секретер.- Нечего им здесь валяться...
Прибирать было нечего. Полка секретера, на которую я три минуты назад положил пять тысяч "мертвых американских президентов" (как выражается мой приятель), была девственно чиста. Я даже провел по ней рукой. И, помнится, стукнул по ней же кулаком. Отчего задняя стенка секретера скрипнула и провалилась в соседнюю комнату. Обои там были веселенькие. В цветочек. Воздуха не хватало, и мне снова захотелось надеть противогаз.
***
Когда я вылетел из подъезда и прыгнул в машину, только дырка в джинсах отличала меня от ковбоя Мальборо. Я знал, что мне предстоит совершить жестокое убийство с массой отягчающих обстоятельств.
Но уже через несколько метров я подумал, что жертвой стану я. И убьет меня лично Обнорский. И ничего ему за это не будет - Анька Лукошкина отмажет.