Василий Кондратьевич круто развернул катер в об­ратную сторону.

Илько на мгновение ухватился за его руку:

– Подождите…

Мастер с недоумением посмотрел на Илько:

– Что такое?

– Нет, ничего… я так…

Илько отвернулся и стал смотреть в противополож­ную сторону. Потом он вновь повернул голову и дол­гим, запоминающим взором окинул рейд, где стоял анг­лийский пароход с широкой двухполосной маркой на трубе.

Пока катер шел по Северной Двине и потом по Со­ломбалке, Илько молчал в непонятном раздумье. На берегу он отвел меня в сторону и сказал:

– Дима, мне нужно лодку.

– Какую лодку?

– Вашу «Молнию».

– Зачем?

– Нужно поехать к английскому пароходу.

– А чего ты там забыл?

– Это, кажется, тот пароход, «Владимир». Он не английский…

– Как не английский? – не понял я. – На нем самый настоящий английский флаг.

– Не английский, – повторил Илько. – Это укра­денный у русских пароход. Меня везли на нем из Пе­чоры. Только он теперь перекрашен.

Я оторопел. Мне было известно, что англичане и американцы увели с Севера несколько русских паро­ходов.

– Не может быть, Илько! Ты, наверно, спутал.

– Не знаю. Нужно поехать и посмотреть получше.

Мы подозвали Костю и рассказали ему о подозре­нии Илько.

– Поедемте сейчас, – решил Костя, но тут же пе­редумал. – А если Илько ошибся?.. Кому-нибудь взрос­лому бы сказать…

– Николаю Ивановичу, – предложил я. – Или твоему отцу…

– Отца дома нету, он до завтрашнего дня в затон уехал. А Николая Ивановича где сейчас искать? В го­род нужно идти. За это время «англичанин» и уйти может.

– А если Матвееву? – спросил Илько. – Матвеев много лет плавал на «Владимире», он «Владимир» хо­рошо знает.

– Вот это правильно! – обрадованно вскричал Костя. – Если это «Владимир», Матвеев в один миг его узнает. Хороший моряк свое судно по гудку и по дыму даже узнает.

– По дыму не узнает. Дым у всех пароходов одинаковый, – возразил я.

– Да ладно, Димка, тебе бы только спорить! Тут не дым, а весь пароход будет на виду. А уж по виду-то Матвеев сразу скажет… Вот что. Ты, Дима, беги и при­веди сюда «Молнию». А мы с Илько побежим за Мат­веевым. Потом как ни в чем не бывало проплывем око­ло парохода и посмотрим!

– Мне нужно взять тетрадку Петра Петрыча, – сказал Илько. – Там есть «Владимир», я его рисовал.

– Ладно, – согласился Костя, – иди за тетрадкой.

На речке опять застучал мотор – Василий Кондратьевич, как обещал, повез вторую группу ребят на Се­верную Двину.

Илько отправился в общежитие за тетрадкой, Кос­тя – к Матвееву, а я, взволнованный необычайным со­общением, помчался по набережной Соломбалки к на­шей улице, где на речке стояла старая, заслуженная «Молния».

Десяти минут мне было достаточно, чтобы взять вес­ла и уключины, забраться в шлюпку и отчалить. Илько тоже не задержался, он уже ждал на берегу у старого моста.

А Кости и Матвеева все еще не было. Мы волнова­лись.

Оставаясь в шлюпке, я то и дело привставал и всматривался вдаль. Наконец я не выдержал и выскочил на пристань. И увидел их: Матвеев шел спокойно и молча слушал Костю, а тот, забегая вперед, возбужденно рас­сказывал.

Спустя минуты две наша «Молния» двинулась в путь.

– Товарищ Матвеев, а вы сможете узнать, если это взаправду тот пароход? – спрашивал Костя, с силой нажимая на весла.

– «Владимира» своего не узнаю? Да я его из ты­сячи других таких же коробок узнаю! Плохой моряк, раз он свое судно с другим спутает.

– А если не «Владимир»?

На этот мой вопрос никто не ответил.

В устье речки нам встретился школьный катер.

– Куда вы так поздно, труженики? – спросил удив­ленно Василий Кондратьевич.

– Покататься, – уклончиво ответил Костя.

По течению мы быстро спустились вниз по Северной Двине до стоявших на рейде иностранных пароходов. На реке уже было по-вечернему прохладно. Низкий ле­вый берег скрылся за мутно-белой пеленой росы.

– Это «Владимир», это он! – повторял взволно­ванно Илько. – Я несколько раз его рисовал. Дядя Матвеев, неужели вы не узнаете?

Матвеев молчал и хмурился.

Поравнявшись с пароходом под английским флагом, мы на значительном расстоянии стали рассматривать его. Потом мы смотрели на рисунки в тетради Илько. Сходство по очертаниям было полное. А Матвеев про­должал молчать, хотя мы поминутно задавали ему во­просы.

– Это он, – опять сказал Илько. – Я не мог оши­биться, потому что пять раз рисовал «Владимира». Вот каюта на корме, тут меня привязывали на цепочку… Костя, еще ближе!.. Смотрите, вон вмятина на борту. Видите? Это «Владимира» случайно ударил другой па­роход, когда мы уходили из Печоры. Сильный был удар, я тогда даже свалился и набил себе на лбу шишку…

Костя направил «Молнию» к пароходу, и мы общи­ми усилиями прочитали на носу его название, написан­ное по-английски: «Эдуард».

– Не волнуйтесь, ребята, – сказал наконец Матве­ев к общей нашей радости. – Илько прав, это никакой не «Эдуард», это «Владимир». Я его узнал сразу же, как увидел. Только молчок, никому ни слова. Поняли? Я сейчас поеду в город. Илько поедет со мной.

Итак, Илько был прав. Англичане, уведя «Владими­ра» с грузом леса и пушнины, перекрасили его, постави­ли на трубе марку английской пароходной компании и дали новое название.

Разумеется, все требовалось еще раз проверить. Но это было уже не наше дело. Оставалось только сооб­щить о необычайном открытии нашему старому другу Николаю Ивановичу. А Николай Иванович, конечно, знает, кто во всей этой истории должен разобраться.

Илько и Матвеев не ошиблись. Как нам потом рас­сказал Николай Иванович, при окончательной проверке действительно оказалось, что «Владимир» и «Эдуард» – это одно и то же судно. Были вызваны другие моряки, которые раньше плавали на «Владимире», и они тоже быстро опознали пароход.

Так Илько возвратил своей Родине ее собственность, похищенную во время англо-американского нашест­вия, – большой морской пароход.

…Английский флаг на судне был спущен, и сразу же по флагштоку взлетело и затрепетало на свежем поры­вистом ветру красное полотнище с серпом и молотом в уголке – флаг Советской страны.

Осенью «Владимир» вместе с другими судами был поставлен к соломбальскому причалу для текущего ре­монта. Только теперь пароход получил уже новое на­звание – «Октябрь».

– Ты знаешь, кто назначен старшим механиком на «Октябрь»? – спросил меня Костя, когда мы вечером возвращались из мастерской.

– Откуда же я знаю?

– Николай Иванович! – восхищенно сказал Кос­тя. – И я хочу…

Он замолчал.

– Ну, чего же ты хочешь? – нетерпеливо спросил я.

– Я хочу… ох, это было бы здорово!.. Хочу попро­сить, чтобы меня, тоже послали на «Октябрь».

– На ремонт, что ли?

– Ясно дело, сейчас на ремонт, а весной и в пла­вание. С Николаем Ивановичем!

Признаться, я чуть не лопнул от зависти. Через две недели все мы, закончив производственное обучение в школьных мастерских, должны были пойти на прак­тику, на ремонт пароходов. Конечно, если Костя попро­сит Николая Ивановича, старший механик охотно возь­мет его к себе на судно. И как это Костя первый доду­мался? А куда же, на какой пароход пошлют меня? Впрочем…

– Послушай, Костя, а двух учеников не возьмут на «Октябрь»?

Мой приятель принял такой вид, словно он уже со­стоял в числе команды «Октября».

– Не знаю, – сказал он соболезнующе, – вряд ли. К чему нам двух учеников?

– А как же на «Днепре» в прошлом году двое уче­ников было?

Тут Костя расхохотался и покровительственно по­хлопал меня по плечу:

– Испугался, что я один попаду к Николаю Ива­новичу, а? Не бойся! Могут даже троих на одно судно взять.

Я успокоился, обрадованный, и предложил:

– Мы еще Илько возьмем.

– Ясное дело, его нужно. Его на «Октябрь» обяза­тельно возьмут. Ведь если бы он не вспомнил…