Вода медленно стекала по Щиту, не закрывая при этом Мирославе обзора. Она смотрела на бушующую стихию и в этот момент, как никогда, чувствовала себя повелителем Эфира.

Сегодня у Ани был день рождения, и по этому поводу в агентстве было единодушно решено собраться вместе в одном уютном баре, предложенном Антоном. На улице наступила уже настоящая весна — ярко светило солнце, деревья выпускали набухшие зеленеющие почки, а цветочные магазины пестрили нарциссами, крокусами и гиацинтами.

Аня надела милое желтое платье, подпоясанное темно-синим пояском с рукавами три четверти и кокетливой пышной юбкой чуть выше колена. Девушка стояла перед зеркалом уже почти час и терпеливо выравнивала свои рыжие волосы, которые никак не желали становиться ровными и гладкими. Наконец, прическа была готова и Аня с тяжелым вздохом выдернула утюжок из розетки. В дверь позвонили, девушка бегом бросилась открывать.

На пороге стояли весело улыбающийся Антон с воздушным шариком в руках и улыбающаяся Лиляна, по такому радостному поводу даже надевшая свободную темную блузу со строгой золотистой вышивкой.

— С днем рожденья!! — нестройным хором выкрикнули они.

Антон невесть откуда доставший хлопушку, громко ей бахнул, обсыпав именинницу конфетти.

— Ня! Как мило.

Аня зарумянилась, чуть застенчиво улыбнулась, а потом бросилась их обнимать.

— Ты уже собралась? — когда с поздравлениями и объятиями было покончено, спросил Механик.

— Да, почти. Осталось только обуться.

— Тогда обувайся и поехали. Люди ждут.

— Да-да, обуваюсь, — закивала Аня и принялась метаться по квартире в поисках телефона, сумочки, кошелька и туфель.

***

Мирослава сосредоточенно гладила свою белую рубашку, лицо ее было бледным и измученным — она уже неделю не могла нормально спать. Ланселот же отчаянно не хотел замечать ее мучений и продолжал вести себя будто ни в чем не бывало.

— Как думаешь, мне лучше черную или голубую рубашку надеть? — громко спросил он, высовываясь из-за дверцы шкафа.

Чародейка вздрогнула, ее лицо всего на секунду исказила гримаса боли.

— Зачем так орать? — тихим безжизненным голосом пробормотала она и, помолчав, добавила, — голубую надевай. Если нужно, я поглажу.

— Та она не мятая, — отмахнулся рыцарь, снимая с вешалки рубашку.

— И это не мятая? — скептически осматривая пожеванные рукава, поинтересовалась Мира. — Давай, сюда.

Ланселот еще раз осмотрел рубашку и передал ее волшебнице.

— Мне бриться или нет? — крикнул он из ванной.

— Как хочешь, — проводя утюгом по левому рукаву, ответила чародейка.

— Ну, я сильно заросший?

— Не сильно.

— Ладно, все-таки побреюсь.

В ванной заплескалась вода. Мирослава окончила глажку и повесила рубашку на открытую дверь. Проклятая головная боль никак не желала уходить, чародейка налила себе вина и залпом выпила бокал, в последнее время она вообще стала много пить. Ненадолго боль отступила, а потом ударила с такой силой, что волшебница потеряла сознание и повалилась на пол.

— Так лучше, да? — на ходу застегивая рубашку, спросил Ланселот, входя в зал. — Мира!

Она лежала на полу — бледная и неподвижная, рыцарю уже давно не было так страшно. Он подскочил к ней, пощупал слабый пульс, похлопал по щекам и растер виски. Девушка медленно приоткрыла глаза и поморщилась от яркого света.

— Фух, ты живая, — с облегчением выдохнул Ланселот. — Что такое?

— Я щас сдохну, не пойму отчего у меня такой откат, — пересохшими губами, прошептала она, медленно поднимаясь на ноги. — Передай Ане от меня мои поздравления и извинись, что я не смогу прийти. Не хотелось бы упасть вот так в присутствии коллег, да и громкая музыка меня просто оглушит.

— Ладно, я все сделаю, — тревожно вцепившись чародейке в плечо, часто закивал рыцарь. — Ты пока отлежись, отдохни.

Мирослава легла на диван, укутавшись в халат, Ланселот же быстро оделся, вышел и вскоре во дворе дома послышался звук отъезжающей машины. Чародейка замерла, в тишине квартиры она прекрасно слышала, как тикают ее наручные часы в соседней комнате, и шумит кровь в ушах. Убаюканная этими монотонными звуками она сама не заметила, как задремала.

***

Бар «Веселый ирландец» располагался чуть в стороне от главных улиц, но все же достаточно близко к ним, чтобы считаться модным местом. Находился он в подвале обычного жилого дома, и его скромная вывеска не привлекала много внимания. Внутри все было отделано дубовыми панелями и светлым короедом. В просторном зале на приличном расстоянии друг от друга стояли массивные дубовые столы и лавки, по центру находилась барная стойка, за которой невозмутимо протирал стаканы брутальный бородатый бармен в черной футболке с логотипом «AC/DC», а в углу на небольшой хорошо освещенной сцене четверо музыкантов играли рок-н-ролл.

— Ну, как тебе? — самодовольно, как будто он лично построил этот бар, поинтересовался Антон.

— Это просто восхитительно, — прошептала Аня, рассматривая интерьер вокруг.

— Да, неплохое местечко, — согласилась Ляна.

Они прошли к большому столу в углу недалеко от сцены. Антон по-дружески кивнул бармену — они явно были знакомы. Проворный официант сразу же принес меню и бесшумно испарился. Первым к их компании примкнул Шеф, пришедший в простых джинсах и синей футболке, из-за чего они даже не сразу его узнали, второй была Катя в элегантном коротком черном платье, последним прибыл Ланселот.

— А где Мирослава? — сразу же спросила у него Аня, когда с приветствиями и поздравлениями было покончено.

— Она заболела, еле на ногах стоит, пришлось оставить ее дома, — рыцарь улыбнулся. — Но она просила подарить тебе это, — он протянул девушке маленькую коробочку.

Внутри лежало тонкое серебряное кольцо, оплетенное искусной гравировкой. Аня восхищенно рассмотрела подарок и, в конце концов, надела его на палец. По ее телу тут же прокатилась волна тепла, девушка вздрогнула от неожиданности, кончики пальцев закололо, а в голове стало необыкновенно ясно.

— Что это за кольцо? — поднося подарок к глазам, протянула Аня.

— Без понятия, она над ним полторы недели возилась, — пожал плечами Ланселот.

— Передай ей большое спасибо, подарок просто волшебный.

— Что-нибудь будете заказывать? — осторожно поинтересовался неслышно подошедший официант.

— Да, будьте так любезны, принесите нам бутылку шампанского, красного вина, — тут же ответил Антон. — И шашлык с овощами гриль на всех.

***

Хррш! Хррш! Звук хрустящего под ногами гравия гаснет в тяжелом горячем спертом воздухе. По вискам и затылку медленно стекает горячий пот, Мирослава тяжело дышит, но сейчас ее это совершенно не волнует, она лишь крепче сжимает в руке нож. Она охотник и ее жертва совсем близко. Ноздри чародейки грозно раздуваются, улавливая запах дичи — запах страха, отчаяния и слабости. Как близко! Всего пара шагов и жертва будет настигнута. В груди Миры волной поднимается ни с чем не сравнимое чувство восторга от превосходства над другим, более слабым.

Дичь сидит в своей норе и трясется от страха, Мирослава заходит со спины, тяжелый воздух глушит ее шаги, а рассеянный красный свет не отбрасывает теней. Нож в руке уже готов к бою, но она не спешит. Ей хочется насладиться каждой секундой этой охоты, восхитительным ощущением собственной силы и власти. Наконец, терпение волшебницы иссякает, и она резко вонзает свой короткий клинок в податливую плоть. Жертва кричит и плачет, а по рукам охотника льется обжигающе горячая кровь. И Мире хочется хохотать и плясать от наслаждения и восторга. Она вынимает нож, бросает его на землю и начинает колдовать. Коротко подстриженные ногти быстро отрастают и превращаются в длинные тонкие когти. Волшебница разворачивает воющую от боли и страха дичь и не может разглядеть ее лица, впрочем, ей безразлично как он или она выглядит. Когти легко проходят сквозь ребра, магия врывается в тело несчастной жертвы, поддерживая в ней жизнь, хотя та уже давно должна была прекратиться. Рука добирается до сердца, Мирослава чувствует теплый бешено бьющийся о ее ладонь комочек, обхватывает его пальцами и резко вырывает на себя. Жертва снова кричит, по спине чародейки пробегают мурашки от удовольствия, не от криков, нет, они ей безразличны, она их даже не слышит, удовольствие от осознания обладания сердцем. Когти исчезают, и она начинает медленно сжимать кулак. Дичь мечется и молит о пощаде, рассудок Миры тонет в экстазе убийства, это приятнее секса, приятнее похвалы, приятнее счастья. Сердце бьется все реже, крики дичи переходят в жалобные всхлипы. От пальцев волшебницы идет жар, и несчастный орган начинает превращаться в пепел. Мирослава поднимает победоносный, полный безумия взгляд на жертву и лицо дичи проясняется. Проступают рыжеватые волосы чуть ниже плеч, тонкие черты лица, бледная кожа и каре-зеленые глаза.