Таня ласкала киску Валентины, и сама себе удивлялась – ей не было противно, она не ощущала ни стыда, ни раскаяния, и только в голове мелькало: «Я правильно делаю?! А если вот так?! А так?»

Валентина кончила быстро. Содрогнулась, выгибаясь, закидывая голову, и упала на бок, на постель, тяжело дыша, держась за вздрагивающий живот:

– Спасибо! Ты просто…душка!

Валентина вдруг наклонилась, и поцеловала Таню в губы, все еще блестящие от смазки партнерши – долгим, мужским поцелуем. И Таня снова призналась себе – ей это вовсе не было неприятно.

А потом Таня уснула – расслабленная, умиротворенная, чувствуя рядом горячее гладкое тело…кого? Кто она теперь Тане? Подруга?

Хмм…это вопрос!

Партнерша для секса? Ну…да. Наверное. Иногда. Все-таки хочется ощутить в себе член, твердый, и горячий, а не язык – пусть даже умелый и сладкий. Женщины должны быть с мужчинами, а не с женщинами – это закон природы. Но если так получилось, что пришлось с женщиной – так почему бы и нет, иногда, когда нет партнера?

Когда Валентина ушла – Таня не слышала. Под утро, скорее всего. Ночью один раз вставала – искала туалет, так Валентина в это время еще была в постели. Когда прозвучал сигнал пробуждения – ее уже не было.

Противный сигнал, надо сказать. Квакающий, как лягушка. Таня спросонок не поняла, что это такое, потом сообразила, и не мешкая выбросила тело из постели – не хочется получить плетей!

Вот так и учат нерадивых! Как там в старину говорили? «Тупа главы твоей вершина, нужна дубина в три аршина!» Таня тупой не была, так что ей хватило и одного раза, когда она ощутила кнут, разрезающий ее нежную кожу, как ножом! Пусть другие бунтуют. А она теперь будет делать то, что скажут! Прости, Валентина – прикажут, так теперь не жди пощады! Хоть ты мне теперь и нравишься – своя рубашка ближе к телу, сама же сказала.

– Всем встать у дверей в комнаты! – Лена сегодня была одета в легкий белый полотняный костюм, почему-то неглаженный, будто неделю валялся в куче белья. Только потом догадалась – это стиль такой! Небось – льняной, натуральный, бешеных денег стоит!

– Те, кто опоздает – будут наказаны! Руки по швам! Вытянулись, встали! Вот так!

Таня чуть не рассмеялась, хотя это и было бы глупо – построение, как в армии! Только солдаты почему-то голые, с торчащими вперед сиськами!

– Сейчас идете в душ, потом завтрак, после завтрака – к вам подойдут преподаватели, которые отведут вас на занятия. Занятия индивидуальны. Почему? Потому что одни из вас книжки читали, другие двух слов без пяти ошибок написать не могут.

Лена обвела взглядом хмурых, заспанных девчонок, подозвала «японочку»:

– Ты! Юрико! Подойди!

«Японочка», которая и правда оказалась японочкой, испуганно оглянулась, будто звали кого-то позади нее, и осторожно подошла, съежившись, прикрыв локтями небольшие, красивые груди.

Лена терпеливо ждала, а когда девушка подошла ближе, шагнула к ней, и аккуратно защелкнула на шее что-то вроде блестящего желтого собачьего ошейника. Юрико вздрогнула, вытаращила глаза, а Лена, помедлив, пояснила:

– Каждое утро одна из вас будет выбрана Старшей. Кто ей будет – заранее не известно. Сегодня – это Юрико. Что входит в обязанности Старшей? Следить за порядком. Например, чтобы вовремя возвращались с обеда, с завтрака. Еще – выражались культурным языком, без мата и жаргонизмов. Так же – она будет наказывать провинившихся – и если наказание будет слишком мягким, если оно меня не удовлетворит – Старшая встанет рядом с наказуемой и получит наказание вдвойне. Старая может приказать любой из девушек что угодно – если приказ соответствует правилам Острова – и девушка не вправе отказаться и не выполнить. Если она скажет ползти – значит, ползти. Скажет – прыгай, значит, прыгай!

– А если она прикажет жопу вылизать после сортира? Или сделать ей куни? Тоже выполнять?

– Да. Все, что угодно! – Лена слегка усмехнулась – Только не забывайте, что каждая их вас может стать Старшей. Любая! И тогда та, кого заставили вылизывать зад, вспомнит, что с ней творила обидчица. И что тогда будет?

Девушки захихикали, Лена же осталась серьезной. Откуда-то из недр белого костюма вынырнул знакомый хлыст, и смешки сразу утихли:

– Юрико, подойди сюда. Возьми. Теперь – носи его с собой, пока старшинский знак на твоей шее. Передашь его следующей Старшей.

Лена в упор посмотрела на «Дюймовочку», стоявшую так независимо, будто находилась не перед безжалостной и грозной хозяйкой, а в ночном клубе, и негромко, не повышая голоса, бросила:

– Юрико! Десять ударов этой…Кате! Я предупредила, что грубости и жаргонизмы запрещены. Так как ты смеешь не исполнять мои указания, Катя? Юрико – увижу, что ты ее жалеешь – получишь двадцать ударов. Начинай! Всем смотреть, не отворачиваться!

Это к Тане, которая тут же стала смотреть вправо, вдоль коридора. Ужасное зрелище, когда плеть свистит в воздухе, и опускается, уродуя красивое девичье тело. Так и представляешь, как кожаная «змея» пьет теперь твою кровь, засыхающую на плетеном кожаном «языке»…

Юрико била сильно, с оттягом, и к десятому удару Катя уже не могла стоять на ногах – свалилась, обхватив исчерканные полосами плечи, тихо постанывая от боли.

Закончив, Юрико встала на место, ее грудь бурно вздымалась – то ли от того, что она запыхалась, то ли от возбуждения – Таня заметила, как девушка облизнула язычков свои полные, красные губы, и могла бы побиться об заклад, что «японочке» понравилась порка. Держать в своих руках боль, страдание другого человека, когда ты сама прошла через череду боли и унижений – для некоторых это точно будет огромным наслаждением. Таня была в этом уверена.

А потом все пошли в душ, похожий на душ в каком-нибудь спортзале. Кабинки, полотенца, горячая вода, кусочки мыла и пузырьки с шампунем. Все, как обычно. Никаких тебе джакузи, никаких изысков. Хорошо хоть унитаз находится в личной туалетной комнате, нет нужды бегать в общий туалет (если тот есть, конечно). Таня нашла туалет случайно, решив проверить все стены комнаты. Узкая дверь вела в небольшое помещение, в котором не было ничего, кроме унитаза, биде, и полочки с тем же самым мылом и шампунем.

Завтрак тоже ничем не удивил – бери, что хочешь, и сколько хочешь – начиная с пяти видов супов, заканчивая сладкими плюшками, пирожными и засахаренными фруктами.

На раздаче никого не было – вопреки Таниному ожиданию. Стопы тарелок, котлы с едой, подносы, на которых грудами лежали вкусные плюшки-пирожки, ну и само собой – ложки, вилки, ножи. Никто не рассказывал девушкам, как нужно есть, в какой руке держать ложку-нож, и девчонки, забывшись, ели так, как они привыкли «на свободе» – некоторые чуть не пятерней, зачерпывая из тарелки кусочки мяса и чавкая, как стадо свиней.

Тане даже стало слегка противно – мама всегда говорила, что чавкают только свиньи, человек не должен есть так, чтобы было видно все в его пасти, как в растворомешалке! «Это бескультурие, б…дь!»

По здравому размышлению, Таня предположила, что за ними сейчас наблюдают – хотят выяснить, кто как воспитан, и чему их нужно учить. Сама она ела немного – салатик, бутерброд, стакан сока. Достаточно для завтрака. Да и есть-то не особо хотелось. Нервное состояние – даже непонятно – почему.

Еще во ртах проголодавшихся девчонок исчезали последние кусочки еды, а Лена уже встала, и объявила:

– Занятия начнутся в восемь часов, по сигналу. До восьми у вас есть личное время. Можете искупаться в море, или поваляться в постели. Но чтобы после сигнала в течение десяти минут вы были на месте, в своей комнате. Преподаватели придут туда, отведут вас в комнату для обучения, или будут учить на месте, там, где вы живете. Если кто-то не наелся – может продолжать завтрак. Хоть до восьми часов. Все! Юрико – ты следишь за порядком. Смотри…

Лена хлопнула в ладоши – звонко, будто ударила хлыстом по столу (Разошлись!), и кто-то из девчонок вдруг истошно завопил:

– Девки, купаться! Море! Айда!