Навстречу Елене шагнул мужчина лет сорока, элегантно одетый, с перстнем-печаткой на худом аристократическом пальце – на перстне Таня заметила камни, и эти камешки сверкали, переливались в лучах солнца, заглянувшего через неплотно прикрытые шторы. Все на этом человеке было дорогим – начиная с хирургически чистых ботинок, и заканчивая запонкой для галстука, на которой красовались такие же сверкающие камушки, как и на перстне.

Он начал что-то говорить по-английски, Таня попыталась понять – что именно – но через несколько секунд потеряла суть разговора. Он говорил слишком быстро, и при таком владении языком, что было у Тани понимать разговорный язык очень даже проблематично.

Елена отвечала – так же быстро, уверенно, подтверждая слова кивками головой, и похоже, что разговор их сладился, потому что «секретарь», или кто он там был, что-то приказал двум людям в медицинских костюмах. Тон его слов был повелительным, так что женщина (вероятно медсестра) тут же вышла, а мужчина, оставшийся в комнате начал набирать в шприц жидкость из пузырька.

– Так! – Елена повернулась к Тане, испытующе глядя ей в глаза – Слушай меня внимательно. Ошибки быть не должно. Сейчас он сделает укол этому старику, тот взбодрится, и начнет соображать. Тогда ты запустишь в него Зовом, но не сильно, а так, чтобы он был готов к сексу. Потом влезаешь на него, и наслаждаешься жизнью. В момент оргазма – выпускаешь в него ту жизненную энергию, что забрала у негритенка. Ты получаешь премию, мы получаем гонорар – и все довольны!

– А если у меня не получится? – Таня вдруг разволновалась, ее губы прыгали, и она кусала их острыми белыми зубками – Что тогда?

– Тогда – все плохо! Ты не получишь премию, а мы, корпорация – огромные деньги. Ты имеешь в виду, что с тобой будет дальше, если ты не сможешь его вылечить? Ну…кроме финансовой потери, будешь еще и наказана. Нет, а ты как думала? Тебе работа сплошное наслаждение? Оргии? Жрачка? Много денег ни за что? Вот твоя работа! Садись на него верхом, и получай удовольствие! Думай о хорошем – например – о том, что на его месте молоденький парень, который тебе очень нравится. Глаза закрой, и все! Кстати, мы не зря два дня не подпускали к вам мужчин – «голодной» исполнить заказ гораздо легче. По себе знаю. Смотри веселее! Чего распустила губешки? Ты еще и удовольствие получишь, так что хватит нытья!

– В комнате кто будет? Ну…когда я буду с ним делать это?

– Только ты, и он. Если хочешь – останется Валентина.

– Нет. Все пускай выйдут! Все! И вы тоже.

– Хорошо. Все – так все. Ладно, укол уже готов, оставляю тебя одну. Валентина, за мной!

Елена что-то сказала мужчине-секретарю, тот бросил быстрый взгляд на Таню, нахмурил брови, затем легонько пожал плечами и кивнул. Скомандовал мужчине-врачу, тот оставил на подносе одноразовый шприц, который только что держал в руках, и вышел, искоса глядя на гламурных молоденьких красоток, за каким-то чертом приведенных к смертному ложу старика.

Последней вышла Елена, уже стоя на пороге, она оглянулась и улыбнулась Тане почти человеческой, почти доброй улыбкой. Мол, не переживай! Все будет нормально! Однако Таня в этом была совсем даже не уверена.

Она подошла к кровати, на которой лежал старик, встала рядом, глядя ему в лицо, и не зная, что нужно делать. Он все так же смотрел в потолок, равнодушный, тихий – живая мумия, да и только. Только вот у мумий нет воткнутой в руку иголки, и нет капельницы, из которой медленно капало какое-то вещество.

Тане стало так грустно, так тоскливо – аж до воя! Ну вот что, что с ним делать. С этим трупом?! О том, что ей придется каким-то образом его возбуждать – просто-таки плакать хотелось!

Вдруг мужчина шевельнулся, его левая рука, свободная от шланга дрогнула, пальцы сжались в кулак. Затем он медленно, очень медленно повернул голову и посмотрел на Таню, будто проснулся от тяжелого сна. Его сухие губы что-то сказали – она не разобрала что именно. Наклонилась, переспросила:

– Что?! Уот?!

Мужчина слегка улыбнулся, приподнял руку и поманил Таню к себе, похлопав ладонью по постели рядом с собой. Она подошла, села, и тогда рука старика осторожно, медленно легка на ее коленку – горячая, сухая, похожая на обугленную ветку дерева.

Таня помедлила несколько секунд, и выпустила заряд «Зова», пожелав, чтобы старик до безумия, до скрежета зубовного ее захотел.

Больной вздрогнул, глаза его расширились, он тихонько застонал, и рука старика сжалась, оказавшись неожиданно сильной, не такой, как у больного на смертном одре. И тогда Таня решилась: она встала с постели, осторожно, следя чтобы не порвать, стянула через голову свое легкое элегантное платьице, едва прикрывавшее бедра, сдернула трусики, мокрые, пахнущие сексом, и подойдя к постели больного, сдернула с него простыню.

Обнажились такие же желтые и худые как руки – ноги. Старик был одет в длинную белую рубаху – почти до пят, как женскую ночнушку, и Тане пришлось задрать подол рубахи, чтобы добраться до главного органа, призванного спасти этого несчастного. Удивилась – худоба старика никак не подействовала на размер органа страдальца. Он был вполне приличного размера, и более того – находился наполовину в боевой готовности. Таня забралась на постель, стараясь сидеть осторожно – не дай бог, навалишься на старика – треснет пополам, потом проблем не оберешься! Кости-то старые! Взяла в руки его член и начала ласкать, с удивлением чувствуя, как плоть восстает, крепнет – не хуже чем у молодого парня, месяц мечтающего о женщине и тихо сбрасывающего напряжение, прячась под одеялом.

Мужчина что-то сказал, Таня не разобрала – что именно. То ли благодарил за ласку, то ли отгонял, мол – куда залезла, но Тане было уже не до того. Член торчал, как кол, и если она не использует эту возможность – рискует пролететь, как фанера над парижем. А потому она решительно двинулась вперед, взяла «ствол» в руку и аккуратно заправила себе в киску.

Ощущение не было странным – что она, сверху не была? Температура? Так у инкубов всегда высокая температура, выше, чем у людей. Размер – как размер. Глаза закрываешь – и представляй себе…кого? Ну…кого-нибудь из инкубов, наверное. Тех, с кем она была два дня назад. Например – Акселя, с его мощным телом и здоровенным мужским хозяйством. Или того, сирийца – он трахал ее с такой скоростью, что казалось – сейчас из киски пойдет дым от интенсивного трения. Главное – не видеть перед собой эту «мумию», не вдыхать запах старческого тлена, и не думать, что сейчас ты не трахаешься ради удовольствия, а исполняешь свои обязанности сексуальной рабыни, готовой на все и всегда!

Ей удалось забыть. Через минуту, она возбудилась, начала тяжело дышать, постанывать, закидывая назад голову и закатывая глаза. Еще через пять минут она уже скакала, забыв вообще обо всем, и сосредоточившись только на ощущение горячего «кола», раздвигающего плоть и заставляющего кричать, стонать, и двигаться, двигаться, двигаться…

Что там делал старик, как он себя ощущал – Таня не видела. И когда на шестой минуте секса ее начал колотить оргазм, она подождала несколько секунд, всхлипывая, и выгибаясь, а потом отдала партнеру весь запас накопленной жизненной энергии – почти весь. Процентов восемьдесят.

Как она определила, сколько энергии истекло, откуда знала, как можно замерить остаток в «баке» – Таня не знала, и знать не хотела. Еще раньше ей сказали преподаватели, что такое знание придет само собой. Она будет с точностью до одного процента определять свои запасы энергии, и не надо задавать глупые вопросы и докапываться до истины – как происходит, и почему. Есть знание, есть уверенность – вот и довольствуйся этой самой уверенностью.

Мужчина закричал, застонал, и…кончил, выбросив в Таню поток горячего семени. То ли из-за того, что она напитала его жизненной энергией, то ли потому, что просто настал такой момент в этом сеансе секса. Но факт есть факт – мужчина задергался, его ствол запульсировал, и это добавило Тане удовольствия – оргазм, как у всех суккуб довольно длительный и яркий, продлился еще на несколько секунд.