*

Война. Все-таки существует разница между людьми, которые умирают из тупого послушания, и теми, кто умирает за ясные убеждения.

*

Откуда, скажите мне ради Христа, берется столько жестокости, столько кровожадной злости в католических литераторах? Видно, есть верующие, для которых мало крови распятого.

(Гнусные до омерзения, они без конца ополаскивают уста именем господним — чтобы из их ртов не так смердело.)

*

Политика, продиктованная интересами отдельных групп, — это политика хищническая. Бывают трудовые мозоли, есть труд духовный, а это — за рубежом и у нас — труд людей, которых можно сравнить лишь с рвущими добычу стервятниками.

*

Сердце полно печали, но все еще бьется, не дает телу умереть, питает его соленой теплой кровью, которая омывает мозг, — и оттого помыслы твои чисты...

Ты веришь глине, камню? Веришь солнцу и ветру? Веришь цветам и травам, деревьям, птицам, зверью? Отчего же тебе не верить человеку?!

Ты веришь в такие понятия, как правда, честность, справедливость, веришь в добро и порядок, а в человека не поверил бы?

*

В начале октября. Ах, лучше бы я был не человеком. Сегодня я хотел бы стать набатом, возвещающим тревогу!

Голова, в которой помещается лишь «я-я-я», — воистину маленькая голова.

Каждый для себя — самый близкий человек на свете: через себя черпает он из жизни и мира, сам познает и действует. Но он не может оставаться изолированным от других. Крупные масштабы слагаются из множества малых единиц.

*

Не может быть сильным и правдивым тот, чье тщеславие поддерживают дураки и прихлебатели.

*

Сегодня, в это время и в этом месте земного шара. Как не чувствовать себя заодно с бедными, как не быть моралистом, гуманистом, патриотом — то есть всем, что так противно господам?

*

Даже не пророчество. При попустительстве истории и у нас настанет разгул национализма, лжепатриотизма, которые будут жалкой имитацией национализма немецкого, итальянского или испанского (в духе Франко). Они попытаются навязать нам самые жуткие и чуждые нашему национальному духу идеи во имя «чешского патриотизма», и не иностранцы, а как раз самые крикливые патриоты будут вырывать нам языки.

Что может быть для этой несчастной страны ужаснее порабощения немцами? Порабощение чехами!

Станут выдавать себя за глашатаев и опору нации, за ее полномочных представителей; но именно те, кто будет под их гнетом страдать, кого они будут бить в лицо железным кулаком и давить коваными сапогами, — именно это и будет нация!

В народе всегда есть нечто более вечное, нечто такое, чего лишены его губители, что не может быть затоптано до последней искорки и что бессмертно: нравственные силы.

*

Говорят, зло ниспосылается людям с божьего соизволения, во имя высшей справедливости, как предостережение или кара за вины, пусть даже и неосознанные. Просто техника зла иная, чем техника добра; идеалы добра в жизни людей — нечто бесспорно более абстрактное, чем причиняемое им зло. Ведь зло исходит непосредственно от того или иного человека, творится конкретными людьми, занимающими конкретные посты и должности; оно воплощается и концентрируется в намерениях и поведении отдельных индивидуумов и целых групп, объединенных общим интересом. Зло, которое ложится на плечи народа, целой нации, несет им унижение, несправедливость, ложь, порабощение, — результат деятельности человека, плод инициативы и порой весьма терпеливой и тонкой работы неких весьма предприимчивых лиц.

Толпы, человеческие коллективы, целые нации, которые слишком стараются кого-либо поработить, в равной мере порабощают самих себя: несмотря на воодушевление, опьянение, страстный порыв, они становятся всего лишь орудием агрессивной государственной политики.

То, что зло сейчас торжествует, вовсе еще не доказывает, что поверженные идеалы добра, благородства, справедливости превратились в наивную мечту, а лишь свидетельствует о шаткости фундамента, на котором зиждутся эти идеалы в человеческих сердцах и в жизни наций.

*

Национальная свобода добывается и удерживается дорогой ценой, в последней инстанции готовностью отдать за нее жизнь.

*

Вне всякого сомнения, больше всего на свете мы хотим превратить свою жизнь в сплошное наслаждение; но счастье, спокойствие, жизненный достаток, душевное равновесие, по-видимому, не могут длиться вечно, это лишь праздничное состояние человека, большинства людей. Стоит хоть раз познать эти ценности, чтобы стремиться к ним всегда, покуда мы дышим, стоит их потерять и вновь на мгновение обрести, чтобы пружина нашей жизни до самой смерти была предельно натянута.

*

Хлеб — от века заслужен всеми, масло — не каждым, благополучие, покоящееся на ноте и крови других, — никогда и никем.

*

Не среди бедных, а среди богатых больше людей, не способных прокормить себя честным трудом,

*

В современном мире существует не только предательство интеллигентов; еще больше интеллигентов, которых предали.

*

Нация, на которую обрушился страшный удар, должна еще дорасти до понимания своего несчастья. Если этого не случится, значит, великое несчастье было всего лишь великой карой.

*

Во второй половине октября 1938 года. Тревожные слухи. Люди приходят и пугают, мол, не миновать мне концлагеря. Если бы я хоть в полной мере этого заслужил!

*

Когда происходит национальная катастрофа. Кто был виноват? На расправу его! Кто виноват? Не те ли, кто вдруг так энергично стал искать виновных?

*

В Европе нет ни покоя, ни мира, ни радости, есть только их иллюзия; нет в ней и чистой, живительной атмосферы безопасности и благополучия, она лишь обманывает себя их пленительным, нестойким ароматом. Все зависит от того, какой нравственной ценой приходится платить за эту роскошь, приобретаемую отнюдь не на собственные средства.

*

Люди большей частью ошибаются для того, чтобы иметь возможность ошибаться вновь.

*

Как точно, прекрасно и предельно ясно расчерчено на часах безобразное чудище — время!

*

Кажется, будто пожелтевшие листья этой осени опадают с твоего сердца, будто одинокие жухлые листья, кружась на ветру, сухо шелестят и со свистом проносятся по обнаженным просторам твоего нутра; этой зимой ты будешь наг, как остов облетевшего дерева, и отдан на растерзание жестоким метелям.

*

Что я оставлю после себя, когда уйду из этого мира? Что более заслуживает скорбного прощанья, Как не все то, чего я не успел совершить?

*

Неизвестное возникает перед человеческой мыслью соответственно потребности его познания.

*

Ну хорошо, природа равнодушна к страданиям человека. Но ведь и человек жесток к радостям природы!

*

20 октября 1938 года, половина пятого. Все пылает в золоте и пурпуре заката. Как прекрасна была бы нынешняя осень, если бы она излучала столь же яркое сиянье и изнутри!

*

Эпоха, в которую люди должны опасаться за свое существование, за самое обыкновенное человеческое достоинство, за жизнь, — не великая, а страшная эпоха; это эпоха, когда величие — удел страстотерпцев.