Помимо чисто производственных трудностей, необходимо также упомянуть обилие самостоятельных производителей и, как следствие, очень высокую конкуренцию. Именно это заставило Рокфеллера заниматься не только добычей и переработкой, но и торговлей и доставкой нефти. Несмотря на многочисленные и настойчивые приглашения братьев, Альфред Нобель так и не посетил бакинских заводов — скорее всего, из-за своей нелюбви к семейным предприятиям. Он считал, что последние — это источник бесконечных раздоров, и считал он так не совсем безосновательно: вспомним о его конфликте с отцом, разгоревшемся по поводу нитроглицерина. Это столкновение запало в душу Альфреда настолько глубоко, что на протяжении всей своей жизни он старался всячески уклоняться от любого сотрудничества с членами своей семьи.

Впрочем, было кое-что в транспортировке нефти, что могло бы показаться ему очень знакомым. Речь идёт, конечно же, о взрывах, а случались они нередко. Так, однажды танкер «Норден-сьольд» загорелся прямо в Каспийском море. Это повлекло за собой огромные убытки, а также на некоторое время дестабилизировало всю экономику региона. Альфред никогда не занимался делами семейного предприятия, но в то же время по-прежнему держал часть его акций.

Активное строительство и создание новых путей сообщения на Кавказе привело к тому, что там очень активно начали использовать нитроглицерин. Однако заводов, производящих его, тогда в России не было, и нитроглицерин, произведённый на европейских предприятиях Нобеля, ввозили из-за границы. Впоследствии Людвиг Нобель станет главным агентом «Санкт-Петербургского французско-русского динамитного общества» и, как и Альфред, будет проводить многочисленные показы и конференции с целью убедить потенциальных покупателей в надёжности динамита.

Бакинское нефтяное производство приносило фантастические прибыли. Однако руководить им было не так уж легко. Конкуренция между компаниями приводила к всеобщему недоверию; царившая там грубость и жестокость была достойна вестерна. Пожары, вспыхивавшие то здесь то там, далеко не всегда были случайными. Нередко из-за недовольства рабочих, выливавшегося в стихийные забастовки, останавливалось производство.

Тем не менее, Людвиг продолжал целеустремлённо работать. Он был в этом очень похож на брата: такой же настойчивый и убеждённый в успехе. Удивительно, но все в семье Нобелей были обладателями высоких моральных качеств и всегда были готовы что-то предпринимать, надеяться на успех и упорно продолжать начатое.

Не впадая в отчаяние от нацеленной на него ненависти, от клеветы и растрат фондов, от различных мошенничеств, Людвиг реконструировал старые и возводил новые заводы. И задолго до того, как Россия была объявлена государством, в котором всё принадлежит народу, он создал свою систему социального обеспечения: основал школы, построил столовые, общежития для рабочих и больницы.

Несмотря на значительные прибыли существование общества по-прежнему оставалось непрочным. Все заработанные деньги ту г же направлялись на развитие производства. Находящихся в непосредственном распоряжении ликвидных ценностей не хватало. Чтобы восстановить фонды, руководство приняло решение выпустить облигации. Но этот шаг мог оказаться бесполезным, так как влёк за собой большие опасности, в частности, риск утратить всякий контроль над компанией.

Альфред был возмущён этим решением и отправил Людвигу гневное письмо. Такое решение ставило под угрозу существование предприятия, «машина» могла остановиться. В этом письме он, в частности, писал: «Единственный пункт, в котором мы никак не можем сойтись с тобой, заключается в том, что ты сначала строишь, а потом ищешь деньги, тогда как я предпочитаю придерживаться обратной последовательности. Если не считать этого маленького отличия, то в остальном наши взгляды на развитие производства совпадают».

В свою очередь Людвиг отправил Альфреду письмо, в котором мы читаем следующее: «Я принимаю все меры предосторожности как перед бухгалтером, так и перед коммерсантом, делая это с сердцем человека, решение которого выполнять свой долг непреклонно… Ты оказываешь нам неоценимую поддержку, и я надеюсь, что когда-нибудь люди перестанут утверждать, что «Товарищество братьев Нобелей» — это лишь Людвиг Нобель».

В конце концов Альфред был вынужден приехать в Санкт-Петербург, город своего детства и юности. Там он проверил все финансы общества. Счета оказались в порядке, но финансовым директорам всё же пришлось выслушать от Нобеля едкую критику и суровые упрёки в свой адрес. Нобель сделал некоторые распоряжения, касающиеся уменьшения расходов, и решил принять участие в собрании правления.

В тот период импорт американской нефти заметно снизил цены на рынке. Рокфеллеровская фирма «Стандард ойл» воспользовалась мягкостью русских законов об импорте. Чтобы сдержать падение цен, Людвиг пытался объединиться с другими производителями. Он разрабатывал проект усовершенствования переработки нефти, что позволило бы превратить её в настоящую индустрию. Но для этих целей нужны были деньги. 110 тысяч тонн очищенного керосина на складах ожидали своих покупателей. Банки не дремали, то и дело повышая процентные ставки на ссуды. Добиться новых кредитов становилось всё труднее, а долги «Товарищества Нобелей» накапливались.

Альфред собрал для общества четыре миллиона франков. Кроме того, он настоял на необходимости снижения дивидендов. Были выпущены облигации. Вместе с Людвигом он добился от Национального банка России кредита, представив в качестве залога принадлежащие ему акции. Всё это было, несомненно, очень рискованно, но риск оправдался: предприятие мало-помалу снова становилось на ноги.

Но вернёмся назад, в 1860 год. До того, как присоединиться к кавказскому предприятию своих братьев и всерьёз заняться нефтью, Альфред Нобель немало времени посвятил поискам способа, который сделал бы употребление нитроглицерина более безопасным. Эта проблема очень волновала Нобеля, и ещё в Америке он запатентовал усовершенствованный нитроглицерин, включавший в свой состав, помимо необходимых компонентов, часть метилового спирта, который, по мысли Нобеля, легко удалялся в момент использования. Альфред полагал, что таким образом он решил проблему неустойчивости нитроглицерина. Но практика показала обратное тому, чего Нобель добивался: метиловый спирт препятствовал нормальному взрыву, поскольку испарялся не так легко, как это предполагал Нобель. Нужен был новый способ.

Возвратившись из Америки, Нобель опять столкнулся с той же проблемой. Завод в Крюммеле нуждался в реконструкции. Предотвратить взрывы было невозможно, а это только дискредитировало нитроглицерин. Нависла опасность повсеместного запрета нитроглицерина. Всё это лишний раз напоминало, что с поисками способа, который если и не сделал бы нитроглицерин абсолютно безопасным, то уж во всяком случае уменьшил бы риск при его использовании, медлить было нельзя.

Теперь все силы Нобель направил на поиски вещества, которое можно было бы пропитать нитроглицерином. Понятно, что это должно было быть твёрдое вещество. Но какое? Нобель проводил опыты сначала с пироксилином, затем с перемолотой в порошок бумагой. Новый компонент нитроглицерина, который искал Нобель, должен был быть скорее всего пористым, он не должен был взрываться или самовозгораться, а при соединении с нитроглицерином не должно было происходить никакой реакции. Эти строгие требования позволяли лишь надеяться на то, что новый компонент будет усиливать и силу взрыва.

Поставленная задача дала изобретательному уму Нобеля возможность развернуться: он ставил бесконечные опыты с бумагой, деревянной стружкой, перемолотым кирпичом, цементом… Затем его внимание переключилось на легко добываемые ископаемые: глину, гипс, кремний…