Ранним утром следующего дня, 21 августа, один танк прорвал баррикады перед зданием Верховного Совета. Молодые люди из толпы забросали его бутылками с зажигательной смесью и камнями. Во время столкновения были убиты три человека. Спикер парламента позвонил в Кремль, и его заверили, что атак больше не будет.

В тот же день Ельцин объявляет парламенту, что войска готовы отступить. На улице один из солдат говорит толпе: «Мы уходим, мы уходим навсегда». Прежде чем Лебедь покинет место действия, президент Ельцин благодарит его перед отечественными и иностранными телекамерами за участие в «защите вместо захвата» «Белого дома».

Отныне Лебедь — более авторитетный человек, чем ему хотелось бы. Это видно из его выступления на пресс-конференции. Он не хочет, чтобы его прославляли как офицера, который спасал демократию отказом выполнить приказ. И кто теперь знает, был ли действительно приказ?

Что касается официальной реакции иностранных государств, то президент Франции Миттеран был одним из немногих европейских выдающихся политиков, кто сразу же признал правомерность создания ГКЧП. С энтузиазмом реагировали вожди западных коммунистических партий, а также президент Ирака Саддам Хусейн и правительство Северной Кореи.

Большинство глав западноевропейских государств и правительств проявили сдержанность. Польский президент Лех Валенса заявил, что события в России показывают необходимость американского военного присутствия в Европе. А Америка? Пауэлл оказался прав, убеждая президента Буша, что армия никогда не станет на сторону ГКЧП. Он говорил, что Моисеев и Язов, которых он встречал в Москве лишь за несколько недель до этого, произвели на него впечатление не кровожадных, а честных солдат.

И папа римский решается на комментарий, но при этом остается вне политики: он выражает надежду, что Горбачев «скоро выздоровеет».

Члены «Чрезвычайного комитета» предстают перед судом. Суд считает, что Горбачев (который отказывается являться в суд для дачи показаний) совсем не возражал против введения чрезвычайного положения.

Лебедь через три дня после событий возвращается в Тулу. В тот же день и Горбачев прибывает в Москву.

Верховный Совет принимает решение о своем роспуске, и еще до окончания года сам Горбачев был низложен. Он уступил место президенту России Ельцину.

Республики быстро осуществляют свое отделение от Москвы. Первые — три прибалтийские республики. Затем, в декабре 1991 года — вопреки объявленному первоначальному намерению — Украина и Белоруссия. 8 декабря Россия, Украина и Белоруссия объединились в Содружество Независимых Государств, к которому 21 декабря присоединились еще одиннадцать бывших советских республик.

Россия становится членом Совета Безопасности ООН вместо бывшего СССР, и все советские посольства теперь называются российскими. Советские Вооруженные Силы подчиняются общему Верховному командованию СНГ. Однако вскоре каждое государство начинает создавать свою собственную армию. Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан остаются атомными державами, которые, однако, за исключением России, обязуются демонтировать свое атомное оружие.

Горбачев сам однажды согласился с тем, что коммунистическая система не может быть демократической, а где побеждает демократия, коммунизм остается далеко в стороне. Его бывший министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе говорит об этом: «Он был пленником своего характера, своих идей, своего мышления и действий, — и никто другой, а только он создал хунту — своей нерешительностью, своим равнодушием по отношению к своим верным союзникам и своим недостаточным доверием к своему народу и его демократическим силам».

25 декабря 1991 года Горбачев уходит с поста президента Советского государства, и все советские институты прекращают свое существование. В полночь 26 декабря красный советский флаг спущен. Он заменен трехцветным флагом.

Попытка государственного переворота вызвала предстоящий крах по нескольким причинам. Виноваты были в этом экономический кризис, начавшийся с «перестройки» в 1985 году, оживление старых национальных конфликтов в связи с ослаблением давления сверху и всеобщая потеря веры в государственную идеологию в пользу универсальных человеческих ценностей; далее — новое осознание свободы, потеря авторитета коммунистической партии и, наконец, личность Бориса Ельцина как символ демократии.

«Горбачев хотел объединить то, что нельзя объединить: коммунизм с рыночной экономикой, частную собственность с государственной, коммунистическую партию с многопартийной системой, — подытожил Ельцин. — Но сосуществование этих противоречий исключено».

А Лебедь? Ельцин отвел ему маленькую, но решающую роль в завершении попытки государственного переворота: он заблаговременно вынудил его принять решение и выбрать лагерь демократов. Как мы знаем, Лебедь отказался от благодарности президента. Несмотря на это, один американский военный журнал в конце 1991 года объявляет его «одним из руководителей, выступивших против государственного переворота», и в заглавной строке ставит вопрос: «Является ли Лебедь человеком будущего?».

Однако Лебедь не испытывает особой радости от благополучного завершения авантюры. Развал Советского Союза означает для него, солдата и патриота, который вырос в этой системе, поражение. Позже он вспоминает об этом с горечью. Он никогда не забывает упомянуть о том, что речь идет о развале Союза, за сохранение которого еще за пять месяцев до этого высказалось большинство населения, и констатирует, что КПСС «распалась, как звук и дым, так как она сверху прогнила и давно отделилась от своего базиса». В то же время Лебедь критикует «тройную мораль» политического руководства, которое привело к распаду Союза: «Думать одно, сказать что-то другое, а сделать третье».

Для Лебедя глава окончена. «Кто не жалеет о Советском Союзе, у того нет сердца, но кто его хочет восстановить, у того нет мозгов», — считает генерал.

После завершения коротких, но имевших огромные последствия драматических событий Лебедь мог бы рассчитывать на публичное выражение благодарности — например, в виде назначения на пост главнокомандующего Воздушно-десантными войсками. Это место освободилось, так как Грачев поднялся выше по служебной лестнице.

Однако все происходит иначе. В июне 1992 года Грачев назначает Лебедя командующим 14-й армией в Молдавию, точнее в Тирасполь, столицу самопровозглашенной Приднестровской республики. Приднестровье, населенное преимущественно русскими и украинцами, после отделения Молдавии, которая взяла ориентацию на Румынию, объявило себя автономной республикой. Многие удивляются тому, что парашютиста-десантника назначают командовать армией, которая состоит преимущественно из пехотных частей, и что такой выдающийся командир, как Лебедь, переведен в такой отдаленный район. У Грачева есть много причин, чтобы избавиться от Лебедя. Прежде всего решительность и профессиональное мужество Лебедя, возможно, вызывали ревность Грачева. Это относится к необычной популярности и авторитету, которыми пользуется Лебедь в военных кругах, особенно у своих подчиненных. Еще меньше нравится министру то, что Лебедь, имея незапятнанную репутацию, знает о «секретных» делах Грачева, например, о том, как он неожиданно стал Героем Советского Союза. И, наконец, министр обороны должен опасаться, что через Лебедя получит огласку то, как он маневрировал в августе 1991 года между Янаевым и Ельциным, пока не выявился победитель.

То, что Грачев именно Лебедя посылает на территорию Молдавии, не случайно. Сообщения секретных служб говорят о драматическом обострении ситуации в этом районе, где республика Молдова ведет кровавые бои с войсками заселенной русскими Приднестровской Молдавской республики, клеветнически называемой «сепаратистской». При этом армия Приднестровской республики, хотя и получила частично вооружение от 14-й российской армии, ни по качеству, ни по количеству не может сравниться с армией Молдовы; однако 14-я российская армия не вмешивается, потому что командующий, генерал Неткачев, придерживается приказа о нейтралитете. Правительство Приднестровья, защищающее интересы русскоязычного населения, протестует в Москве против передачи Молдове оружия и боеприпасов, на что всегда улыбающийся маршал Шапошников и генерал Грачев заявляют, что это «старье, железный лом».