— У меня есть другие дела, — раздраженно ответил Геральт, но увидев, как вытянулось лицо Золтана, сменил гнев на милость. — Я могу помочь осмотреть место преступления.

— Буду очень благодарен, — доктор встал из-за стола и откланялся. — Уже поздно. Жду вас завтра утром в лечебнице.

Ведьмак вздохнул, и, наскоро дожевав свой бутерброд, поспешил убраться к себе в комнату.

Иорвета снова не было, но он и не отчитывался ни перед ведьмаком, ни перед Золтаном, ни, тем более, перед Эрикой. Просто уходил, когда было нужно, и возвращался, когда хотел. Девушка, пожелав краснолюду доброй ночи, поднялась к себе в комнату, желая последовать примеру ведьмака и хорошенько выспаться. Обычно она оставляла дверь и ставни открытыми, но сегодня, после случая с проповедником и рассказом о маньяке, ей отчего-то стало не по себе. Как будто из темноты оконного проема кто-то внимательно следил за ней цепкими немигающими глазами.

***

За завтраком, состоящим из сваренных всмятку яиц и оладьев из ближайшей булочной, Геральт неспешно рассказал о своих похождениях. До ванной он так и не добрался, и потому все еще горько пах дымом, как погорелец.

— Ты хочешь сказать, что Лютик ограбил Дийкстру, Менге ограбил Лютика, а ты, использовав Трисс как приманку, разнес к херам всю инквизицию и спалил их штаб? — Эрика все еще никак не могла до конца осознать случившееся, но не упустила возможности дать волю иронии. — Геральт, прости, но мне кажется, тебе нужно поменьше общаться с Йорветом. Ты начинаешь перенимать его стиль. Кстати, где он?

— На арене, — неизящно высосав яйцо из скорлупы, ответил ведьмак. — Нам нужно выяснить, на кого работает Ублюдок Младший.

— Арена? — Эрика почувствовала странный холодок между лопаток. — Что-то наподобие кулачных боев?

— Нет, там дерутся на смерть, — обыденным тоном сказал ведьмак, будто доброго утра пожелал.

— И ты позволил Йорвету? — девушка вскочила с места, забыв на мгновение, что разыгрывает полную безучастность ко всему, что касается эльфа.

— Он разрешения не спрашивал, — буркнул Геральт, покончив с яйцом. — Выпустит пар и вернется.

Эрике ничего не оставалось, как признать правоту ведьмака. Грабить обозы, конечно, безопаснее, но…

Будто в ответ на ее мысли раздался настойчивый стук в дверь.

— О ком вспомнишь, тот и явится, — проворчал Золтан, топая открывать: красную повязку Иорвета даже под капюшоном было отлично видно через окно.

Эрика обернулась и невольно ахнула — под плащом, который тут же полетел на пол, эльф был в крови. Весь — с ног до головы. С подола стеганки еще капало, текло с перчаток, и даже за воротником алели размазанные брызги.

— Этот dh’oine связан с реданцами, и скрывается где-то у них, в Оксенфурте, — с порога доложил эльф ведьмаку.

— Ты цел? Как тебе удалось? — Геральт встал из-за стола и протянул Иорвету свою флягу со спиртом.

— Кое-какие умения, Gwynnbleidd, — хищно осклабился эльф, — у меня остались.

Девушка вздрогнула, представив на мгновение, что же должен был делать скоя’таэль с бандитами, чтобы те выдали своего предводителя. Эльф молча отправился на кухню — там на печи уже грелся чан с водой, а в дальнем углу, за ширмой, стояла деревянная бадья. Правда, даже для Золтана она была маловата, но выбирать не приходилось. Не в Понтар же нырять средь бела дня.

— А это еще что за трихомудия? — краснолюд пошел закрывать дверь, и вдруг склонился над листком пергамента, приклеенным к ее наружной стороне. — Проповедь? Совсем очумели со своим Вечным Огнем, чтоб их ленивый заяц на пеньке драл!

«Помните, люди добрые: сияние Огня всякую тьму рассеет, всякую ложь разоблачит, всякого негодяя выявит. Ни допплеру не укрыться от его всепроникающего сияния, ни ведьме, ни чародейке, что простой народ дурачит, ни падшим женщинам, что разум мужей туманят своими чарами. Отбросьте лживые колдовские уловки, прикрывайте скромно тела свои и не возбуждайте нечистых мыслей, и Вечный Огонь разоблачит пред вами чудовищ и грешников — или сами вы сгинете в его пламени.

— Неравнодушный».

Прочитав, Эрика протянула пергамент Геральту, с полным недоумением на лице. Ведьмак, пробежав глазами по рукописным рунам, только устало вздохнул. Золтан даже читать не стал — сплюнул и выматерился себе в усы, после чего отправился в «Семь котов», на местечковый турнир по гвинту.

— Мне тоже пора, — Геральт поднялся из-за стола. — К фон Гратцу, в лечебницу. Никуда не ходи, даже с собакой.

Эрика послушно кивнула, и, задумавшись о временах, нравах и религии, понесла на кухню пустые тарелки, напрочь забыв о находящемся там эльфе. Обычно здесь хозяйничал Золтан, ворча, что бестолковым бабам, у которых даже вода пригорает, к плите подходить запрещено, но вымыть посуду в тазу было нетрудно, и девушка никогда не увиливала.

Иорвет как раз вылез из бадьи, и едва успел повязать полотенце на бедрах. Вода с мокрых волос стекала по широким плечам и украшенной шрамами груди, поблескивая в приглушенном мутным стеклом дневном свете. Эрика замерла на входе, не зная, что делать дальше — то ли развернуться и уйти, то ли донести чертовы тарелки хотя бы до кухонного стола. Эльф уловил ее взгляд, поглядел исподлобья, по-волчьи. На правом предплечье багровела свежая, глубокая резаная рана. Выглядела она так паскудно, что Эрика тотчас же забыла о тарелках.

— Зашить? — сухо спросила она, отставив посуду.

Эльф неопределенно повел плечом, но возражать не стал. Молча прошел мимо девушки в свою каморку, принес кожаный сверток с иглами, нитями и бинтами, выудил из-под стола бутылку с алкагестом. Эрике вдруг стало страшно. Но отступать было поздно: доктор и ведьмак черт знает где, когда вернутся — неизвестно, а Иорвет здесь, раненый, еще немного, и кровью истечет. Насмерть.

«Очистить рану, обработать спиртом, — проговаривала про себя девушка, чтобы ничего не пропустить ненароком. — Прокалить иглу на огне. Вымочить в спирте нить. И руки. Сначала в спирт опустить руки».

Пробку из бутылки с алкагестом вытащила зубами. Руки обтирала едкой жидкостью так долго, что те покраснели и начали печь. Иорвет с любопытством наблюдал за происходящим, слегка склонив голову набок.

— У тебя пальцы дрожат, — заметил он, слегка прищурив глаз.

— Тебе кажется, — буркнула Эрика, осторожно обрабатывая рану, что легла аккурат на старый, давно побелевший шрам.

Ни один мускул не дернулся на красивом лице эльфа, ни вздоха, ни звука не вырвалось. Крошечные узелки нити один за другим стягивали кожу. Эрика чувствовала, как взмокла ее спина под рубашкой, как в глазах поплыло, как пересохло во рту от волнения. Покончив со швом и перевязкой, девушка, уже не заботясь о том, что о ней подумает эльф, откинулась на спинку лавки и закрыла глаза.

«Нервный срыв, — решила она, стараясь лишний раз не шевелиться. — Этот эльф меня доконает».

— Ты делаешь это лучше, чем лекари, которых я знал, — вдруг лениво произнес Иорвет, очевидно, имея в виду зашитую руку.

Эрика хотела как всегда ответить колкостью — сказать что-то вроде «Я не ослышалась? Йорвет меня похвалил?», но смогла только вымученно улыбнуться. Хоть что-то по мнению сидха она делает хорошо. Это было, что уж скрывать, чертовски приятно.

В дверь вежливо, но настойчиво постучали. Эрика выглянула в общий зал, но за окном около входа никого не было видно. Только солнечные лучи широкими полосами проникали внутрь через мутное стекло, и в них клубилась сверкающая пыль. Ард, который спал под лестницей, подошел к двери, оскалился и глухо, утробно зарычал.

— Я открою, — девушка остановила эльфа. — Не выходи без нужды. Вдруг это люди Радовида или еще какая нечисть?

Иорвет нехотя согласился, скрывшись в своей каморке.

Эрика же, придержав отнюдь не благодушно настроенную собаку за ошейник, откинула щеколду и повернула ключ в замке.

На пороге стоял мужчина в длинной лекарской мантии. Лицо, обрамленное темными вьющимися волосами, было скорее приятным, нежели наоборот. Грустные темно-зеленые глаза смотрели открыто и немного удивленно, словно в борделе гость ожидал встретить кого угодно, но не женщину.

— Да осветит вас Вечный Огонь! Меня зовут Губерт Рейк, — слегка поклонился мужчина. — Я коронер, работаю в мертвецкой. Мне сказали, что здесь я смогу найти ведьмака.

— Ведьмак ушел по своим делам, — осторожно ответила Эрика, не зная, можно ли доверять незнакомцу. Ард отчего-то снова вздыбил шерсть на спине и заворчал. — Я передам, чтобы зашел к вам. В мертвецкую.

— У вас кровь на одежде, — вдруг участливо заметил Губерт Рейк. — Вам нужна помощь? Я мог бы…

— Сударь, спасибо за заботу, — Эрике вдруг стало смешно, — , но пока что в услугах коронера я не нуждаюсь.

— Я не всегда работал в мертвецкой, — немного обиделся Рейк. — Я преподавал медицину в Оксенфуртском университете.

— Это не кровь, а краска, — на ходу соврала, ничуть не смутившись, Эрика. — Я сообщу ведьмаку, что вы приходили.

— Благодарю, — снова поклонился коронер. — Скажите, а это заведение работает?

Он имел в виду «Шалфей и розмарин».

— Видала! — донесся громкий шепот со стороны ворот. Две кумушки, одна из которых, Грася, торговала зеленью на рынке и всегда казалась Эрике премилой женщиной. — Живет с поганым карлом, спит с ведьмином, и еще, слыхала я, что по ночам к ней ельф захаживает!

— То-то я смотрю, странная девка, — поддержала ее товарка. — Теперича хорошего человека соблазняет, мало ей нелюдей! Это ж надо, троих за раз привечать!

Коронер отчего-то опустил глаза, спешно распрощался и скрылся за углом обшарпанного дома.

— Дамы, — Эрика весело помахала рукой сплетницам, — еще одно слово обо мне, и завтра весь Новиград узнает, что у Граси в петрушке блохи, а в укропе черви.

Сплетницы предпочли умолкнуть и скрыться за тем же углом, где давеча исчез Губерт Рейк. Эрика с облегчением вздохнула, закрыла дверь и наконец-то отцепила затекшие пальцы от собачьего ошейника. Ард, все еще настороженный, улегся прямо под дверью, положив голову на лапы.