Он уловил ее взгляд, лениво натянул бриджи и небрежно набросил на девушку часть простыни. Иначе смотрел бы еще долго, и не только смотрел бы.

Если бы не чей-то топот на лестнице и настойчивый стук в дверь.

Ведьмак мог быть тактичным, когда этого хотел, но в этот раз он влетел в комнату, не дождавшись приглашения. В руках он держал заплечный мешок, колчан, зефар и мечи Синих гор.

Иорвет понял все без слов — на лету словил вещи, быстро надел стеганку, повязку, перевязь с жетонами. Эрика никогда бы не поверила, что все это можно надеть с такой скоростью, если бы не увидела своими глазами. Да она один ремешок на нагруднике Иорвета дольше застегивала бы.

— Приходил человек от Воорхиса, — быстро проговорил ведьмак, — сказал, что реданцы уже идут сюда. Внизу ждет оседланный караковый мерин, прямо под балконом.

Эльф коротко кивнул, вставил в узел на повязке фазанье перо, приладил на пояс мечи. Его движения, быстрые и плавные, сопровождались позвякиванием оружия и шорохом сукна.

— Конь там? — Иорвет мотнул головой в сторону балкона и, дождавшись ответного кивка от ведьмака, уверенно распахнул балконную дверь.

— С ума сошли? — Эрика рванулась следом, едва не выронив прикрывавшую ее простыню. — Третий этаж!

Эльф остановил ее, подарив короткий смазанный поцелуй, и перемахнул через деревянные перила с запредельной грацией леопарда. Спустя пару мгновений он непостижимым образом оказался в седле, верхом на громадном караковом коне виковарских кровей.

— Именем Редании! — загрохотало по переулку.

Замелькало красным и белым, заблестела на солнце сталь. Наперерез караковому коню рванулись два пикинера, свистнул арбалетный болт. От ворот уже неслась стража с алебардами, врассыпную бросились горожане. Из оброненной плетеной корзины под копыта реданскому вороному покатился капустный кочан. Всадник в алом шапероне натянул поводья, жеребец захрипел, замолотил копытами по мостовой.

— Хвата-а-ай! — надрывно заорал пузатый вояка в блестящем шишаке, расталкивая новиградских стражников, которые никак не могли сообразить, кого же им хватать. — Живьем! Велено брать живьем!

Сверкнул в солнечных лучах кривой эльфский меч. Быстрые, хлесткие удар — один, другой, и многоголосый вопль сотряс Ворота Иерархов. Под ноги караковому коню рухнуло бездыханное тело в красных реданских доспехах. Раздался хруст — это мощные копыта боевого коня сверзились на упавшего солдата, ломая кости.

Иорвет в последний раз поглядел наверх, деланно поклонился, отсалютовал мечом. Караковый конь взвился на дыбы, заставляя орущих реданцев отступить, и развернувшись едва ли не на одной задней, как танцор, с места взял в карьер.

Эрика почувствовала, как ведьмак взял ее за локоть, заставляя отойти подальше от перил. Голосящие внизу разделились — часть конных бросилась в погоню, а пешие принялись рыскать по переулку.

— Надо уходить, — Геральт подал девушке одежду.

Эрика кивнула, все еще плохо соображая, что происходит. Если реданцы прознали, что эльф бывал в «Шалфее и розмарине», то и за нее могут приняться с удвоенным рвением.

— Мне кажется, или мы с Йорветом наградили тебя знатными неприятностями? — к ней постепенно возвращалась способность здраво мыслить.

— Мы справимся, — заверил ее ведьмак.

***

Идея отправиться вместе с Геральтом в Оксенфурт была отвергнута всем благородным собранием, состоящим из непосредственно ведьмака, доктора и краснолюда. Золтан вообще был уверен, что в борделе им ничего не угрожает, и ворчал, что из-за непростительной эльфской тупости вынужден теперь торчать в смердящей камфорой лечебнице и пропускать очередной турнир по гвинту.

Фон Гратц хмурился и озабоченно постукивал длинными пальцами по столу. Геральт, обхватив ладонями кружку с каэдвенским стаутом, задумчиво молчал. Ард, как всегда, невозмутимый, храпел, развалившись поперек комнатушки, а сама Эрика напряженно думала, что теперь делать и куда бежать, лишившись коня.

— Может, мне стоит на время вернуться в Велен? — она подала голос, нарушив ворчание Золтана.

— Нет, — ведьмак отрицательно покачал головой. — После ссоры с Хозяйками тебе туда лучше не возвращаться никогда. Возможно, мне стоит поговорить с Трисс.

— Чего уж сразу не с Дийкстрой или Воорхисом? — буркнула Эрика, вовсе не желая впутывать в историю новых персонажей. — Трисс, насколько я помню, сама скрывается от Охотников на чародеек.

— Зато ее, в отличие от меня, не видели и «Шалфее и розмарине», — справедливо заметил фон Гратц. — Как скоро реданцы придут в лечебницу — это лишь вопрос времени.

— Радовид, может, и редкая курва, — вставил Золтан, — , но котелок у него варит — будь здоров! Впился в Йорвета, как репей в собачий хвост, и теперь не отпустит, пока не поймает.

«Если уже не поймал», — подумала Эрика, поежившись, а вслух сказала:

— Я, пожалуй, зайду к Элихалю.

— Это зачем еще? — удивился Золтан.

— За платьем, — подмигнула она.

Bloede mannas aep arse — в задницу чертовых чародеев

Hel’cwelle a soith! — Убью суку!

Me hel’thaispeaint te uide yn iersen — Я покажу тебе небо в звездах

Te elaine conas i’ndail sh’aente — Ты прекрасна, как пение ветра

bloede ner’s — чертов лекарь

Essea chailleann — я скучал

========== 13. Врач, магичка и шпион ==========

How often haunting the highest hilltop

I scan the ocean, a sail to see

Will it come tonight, love, will it come tomorrow

Will it ever come, love, to comfort me

К середине Ламмаса вернулось долгожданное тепло, и город оживился. Торговцы потянулись в Новиград со всех окрестных сел — высохли раскисшие от дождей дороги, и можно было не опасаться увязнуть в грязи со всеми товарами. Рынок загудел. Оседлые эльфы торговали сукном и шелком, книгами, манускриптами и изящными безделушками. Краснолюды продавали ремесленные инструменты, подзорные трубы, диковинные механические штуковины, о назначении которых можно было только гадать. Гномы, разительно отличавшиеся и от краснолюдов, и от низушков, привезли на продажу полные сундуки украшений — от широких браслетов до крошечных колечек и серег. Низушки же, народ трудолюбивый и способный к земледелию, прямо с добротных телег торговали вкуснейшими сочными яблоками и грушами, такими хрустящими, сладкими, что удержаться от искушения купить полную корзину не было никаких сил. Вот так, кренясь на бок под тяжестью корзины с едой и мелко семеня по высушенной усталым солнцем мостовой, Эрика шла в сторону лечебницы. Ее привычный шаг — размашистый, твердый, который Геральт как-то раз имел неосторожность назвать гвардейским, приходилось скрывать под плотными, многоярусными юбками мешковатого серого платья со старушечьими оборками на рукавах. А коротко подстриженные волосы — под накрахмаленным чепцом, который Элихаль, заливисто хохоча, неделю назад водрузил ей на голову. «Смена образа, — нудил портной, — должна выражаться не только в наряде, но и в походке, жестах, и даже в выражении лица. Если ты смотришь на людей, как ленивая кошка на докучливых блох, никто не поверит, что ты — заурядная горожанка, измученная домашней работой. Попробуй держать рот открытым — это придаст тебе чрезвычайно глупый вид».

Эрика скрипела зубами, закатывала глаза, но спорить с эльфом было неумно: она по своей воле пришла к нему за помощью, и Элихаль, почуяв себя в своей стихии, расстарался изо всех сил. В первый день девушке казалось, что весь пропахший гарью и потом Новиград смотрит только на нее, во все глаза, не отрываясь. На кошмарное платье, на вынужденно ссутуленную спину и утиную семенящую походку. Дойдя от рынка до лечебницы в первый раз, Эрика взмокла от натуги: притворяться кем-то другим было немыслимо трудно. Зато на второй день, поглядев на окружающий мир незамутненным взглядом, она поняла, что ее не замечают вовсе. Встречные прохожие, будь то ремесленники, торговцы, священнослужители или стражники, глядят сквозь нее, будто бы перед ними не живой человек, а пустое место. Ей даже сделалось чуточку обидно — обладая незаурядной внешностью, Эрика притягивала взгляды едва ли не каждый раз, когда выходила на улицу. Далеко не всегда восторженные, по большей части любопытные или осуждающие, но все же. Быть пустым местом было обидно, но в то же время невероятно удобно.

Путь до лечебницы лежал неблизкий, а корзина тянула к земле, заставляя ныть плечи, но Эрика не сдавалась. Жить в борделе означало свести к нулю всю конспирацию, оттого ей пришлось тяготить своим присутствием доктора. Иоахим представил ее обитателям лечебницы как прислугу, но вся ее работа заключалась лишь в покупке продуктов. Сама же Эрика чувствовала себя до крайности неловко. С самого начала своего пребывания в этом мире она только то и делала, что прибивалась ко дворам людей добрых и безотказных: пожила у охотника, погостила у барона, прочно обосновалась в борделе Лютика, которого до сих пор даже в глаза не видела, а теперь беспардонно пользовалась гостеприимством немолодого хирурга. Душа просилась на волю, подальше от покрытого жирной сажей Новиграда с его кострами и проповедниками, но разум утверждал, что следует все же дождаться Геральта из Оксенфурта. А потому выбора, кроме как скрываться в лечебнице, у Эрики не оставалось.

Она прошла под аркой, едва не споткнувшись о прошмыгнувшую под ногами жирную крысу. Поддерживая образ, неуклюже отпрыгнула в сторону под хохот полуголых грязных мужиков, толпившихся у стены. Из корзины выкатилось прямо на пыльную дорогу румяное яблочко, и девушке пришлось его поднимать, вытирать подолом, попутно выслушивая похабные замечания бездельников.

А когда наконец перед ней за распахнутой дверью возник фон Гратц, она тотчас же вручила свою ношу ему.