— Умерли в один день, — закончила за него Эрика. — Не хочу прерывать вашу увлекательную перепалку, но сейчас немного неподходящее время для романтики.

— Согласен, — вздохнул ведьмак, отводя прищуренный взгляд от лица Сиги Ройвена.

— Еще только одно прощание, — Трисс подошла к Геральту, заправив за ухо выбившуюся из прически рыжую прядь, и поглядела на него с искренней нежностью. — Спасибо. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. И того, что у нас было.

— Прощай, Трисс, — голос ведьмака прозвучал как-то отрывисто, словно он только что произнес совсем не то, что хотел сказать. — Я тоже буду о тебе вспоминать. И всегда с улыбкой.

Трисс страдальчески приподняла брови — она тоже, казалось, ожидала совсем другого ответа.

— Госпожа Меригольд! — раздался хриплый голос капитана с палубы корабля.

— Иду! — откликнулась Трисс, и снова повернулась к Геральту. — Держись… И поцелуй от меня Цири, когда ее найдешь.

Дийкстра, стоявший рядом с Эрикой, склонил голову набок. Уголки его губ поползли вниз, и трудно было понять, то ли это очередная глумливая мина, то ли искреннее огорчение.

Корабль отчалил. Ветер задул в паруса, понеся утлое суденышко навстречу невысоким волнам. Солнце уже выглянуло из-за крыш Новиграда, осветив длинными лучами водную гладь, засеребрив ее тысячей блестящих искр. Ведьмак не отрывал взгляда от корабля. Белые волосы развевались на ветру, в кошачьих глазах отчетливо виднелась тоска и грусть.

— Баран ты, — прогудел Дийкстра, подходя к ведьмаку. — Баран. Козел. Остолоп. Ты даже не пытался ее удержать!

Эрика рот раскрыла от удивления. Ведьмак тоже.

— У меня были свои причины, — попытался оправдаться растерянный Геральт.

— Да, — наседал на него шпион. — Ты баран, пустозвон, остолоп.

— Еще раз тебя спрошу, потому что в прошлый раз нас прервали, — разозлился ведьмак. — Какого хера ты интересуешься, с кем я?

— Если я скажу, что ты мне симпатичен и я хочу тебе добра, ты мне поверишь? — осклабился Дийкстра, и стал похож на борова, обожравшегося желудей.

— Нет, — покачал головой Геральт. Глаза его засветились недобро.

— И правильно, — похвалил его шпион, вызвав этим пассажем нервный смешок у Эрики. — Ты просто должен держаться подальше от политики. Я это знаю, ты это знаешь. Что важно, Трисс тоже, — он шумно заходил по палубе, скрипя досками. — Но твоя вторая возлюбленная — нет. Она снюхалась с Нильфгаардом, и ты, как всегда, пойдешь за ней. И может быть, тогда мы окажемся по разные стороны баррикады. Мне бы этого очень не хотелось. Впрочем, до этого еще далеко. Зайди ко мне в «Пассифлору», как будешь готов к серьезному разговору. А пока — адью, как любил говаривать Адам Пангратт в тот миг, когда головы его врагов слетали с плеч.

Влиятельнейший человек в городе сделал ручкой и был таков.

Геральт тяжело опустился на палубу, свесив ноги к воде. Ард, особенно ведьмака не жаловавший, на сей раз подошел к нему, примостился рядом, положив косматую голову ему на колени. Рука Геральта сама собой потянулась почесать пса за ухом.

А Эрика, присев на швартовочную тумбу, с тоской взглянула на Храмовый Остров, что утопал в утренней дымке к северу от Новиграда, и зябко закуталась в шерстяной плащ.

How often haunting the highest hilltop

I scan the ocean, a sail to see

Will it come tonight, love, will it come tomorrow

Will it ever come, love, to comfort me

____________________________________

Как часто забредаю на самый высокий холм,

Гляжу в океан, в надежде увидеть парус.

Придешь ли ты, любимый, сегодня ночью или завтра?

Придешь ли когда-нибудь утешить меня?

Лодочник (Fhír a’ Bháta)

Старинная гэльская песня

========== 14. Полвека поэзии ==========

Снова вёсны прольются дождями,

Теплым солнцем сердца нам согревши.

Так должно быть, ведь тлеет в нас пламя,

Пламя вечное — это надежда…

Вечный Огонь, баллада Лютика

— Gwynbleidd, — рассеянно протянул эльфский торговец, шмыгнув носом. — Не желаешь посмотреть на мои товары?

— С удовольствием посмотрю, — вежливо ответил ведьмак, усаживаясь на крупный валун. Эрика примостилась рядом.

Эльф размотал бечевку на объемном тюке. В свете костра блеснули два меча из Дол Блатанна, деревянные дощечки, куски укрепленной кожи, моток новой веревки, две горсти сухофруктов и полный флакон маслянистой желтой жидкости.

— Масло я куплю, — заинтересовался ведьмак, отсчитывая кроны.

Эльф кивнул и, ничуть не смущаясь, приложился носом к серебряной коробочке с белым порошком. Вдохнул каждой ноздрей. Глаза его тут же заискрились нездоровым блеском.

Слева, над горкой ящиков и тюков, висели свежие заячьи тушки. Краснолюд с бородой, заплетенной в две косы и смешно выпяченной нижней губой, отгонял от тушек мух. Чуть поодаль расположились гневно зыркающие на незваных гостей трое эльфов — все одинаково оборванные, в прохудившихся сапогах, с худыми, некрасивыми лицами. Глава отряда, высокий сидх с плавными, текучими движениями, назвался Кербином. Он мало чем отличался от остальных — разве что носил на поясе алый кушак, и смотрел на мир с грустью, а не с ненавистью.

— Значит, ты ищешь Иорвета, — он подошел к ведьмаку, и оба они оказались по разные стороны наскоро сколоченного из досок стола, на котором горели свечи над разбросанными картами.

На Эрику тут никто внимания не обращал — вернее, эльфы старательно делали вид, что ее не существует. Но на собаку косились с опаской.

— Иди на юг, к морю, — мягко продолжал Кербин. — Побудь на берегу, и он сам тебя найдет. Старый Лис будет рад встрече и новостям.

— Тебе нас заказали, vatt’ghern? — дерзко спросила бледная эльфка, сидевшая у костра в одной длинной сорочке. — Подожди немного, мы сами умрем!

— Прости их, — еще мягче сказал Кербин. — В них слишком много ненависти.

— А в тебе? — со вздохом спросил ведьмак.

— Перегорело, — усмехнулся скоя’таэль. — Va fail, Gwynbleidd. Va fail, beanna.

Ведьмак ловко спустился со скального выступа, на котором расположились “белки”. Эрика споткнулась, но сумела удержать равновесие, вцепившись в рукав ведьмака.

— Я дальше сама, — она остановилась напротив Геральта. — Тебе нужно вызволять Лютика, каждая минута на счету. А отсюда до моря — часа два пешком, потом столько же обратно… Я справлюсь. Честно.

— Береги себя, — ведьмак спорить не стал. — Ты знаешь, где меня искать.

И он бесшумно растворился среди деревьев, оставив девушку одну на развилке нескольких слабо заметных лесных тропинок. Одна из них вела к мельнице Люсьена, вторая — к маяку Новиграда, третья к лесопилке, а четвертая — на юг, к морю. Эрика осторожно потрогала ее носком сапога, будто проверяя, выдержит ли каменистая почва ее вес. Ард повторил ее движение, потрогав тропинку лапой, словно большой кот.

Эрика рассмеялась, потрепала собаку по широкому лбу, и уверенно двинулась вперед. Лес вокруг был поразительно шумен. На тропу то и дело выскакивали косули и зайцы, в ветвях били крыльями и ухали совы, надрывались сверчки и цикады. Страшно не было: луна ярко освещала тропинку, так, что виден был каждый куст, каждый лист и каждый камень. Эрика шла не спеша, внимательно наблюдая за собакой. Ард брел, расслабленно опустив голову, лишь изредка поглядывая по сторонам. Но девушка знала, что стоит псу почуять хоть малейшую опасность, он мигом навострит уши, надыбит шерсть и утробно зарычит.

Тропинка обрывалась у высокого холма, напоминавшего двойной верблюжий горб. С вершины уже было видно море — спокойное, величественное, отливающее синевой в бархатном лунном свете. А вот под холмом была тьма — густо сплетенные кроны деревьев и крутой склон образовывали густую тень, непроглядную и кромешную. Эрика побродила по вершине, раздумывая, как быть, и решила поступить мудро — обойти холм слева, со стороны тракта и мельницы.

Но выпорхнувший из кустов длиннохвостый фазан заставил девушку отпрыгнуть от неожиданности — прямо на сыпучий склон холма. Под ногами поехало, зашуршало.

Она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. И это получилось бы, если бы не Ард, бросившийся ей на помощь. Эрика так и не поняла, что он собирался сделать — то ли схватить ее за полу куртки зубами, то ли еще что, но не удержался сам, и вместе с пластом сыпучей земли заскользил вниз, к темнеющим у подножия холма кустам и деревьям. Тихонько взвизгнув, девушка покатилась за ним. Склон был крутой, пыль забивалась в глаза, нос и рот; острые камни и колючки царапали лицо. Падение длилось всего пару мгновений, и было бы не столько страшным, сколько неприятным, если бы за редким кустарником не поджидало едко пахнущее тиной болотце. Ард легко удержался на берегу. Камешки из-под широких лап с плеском посыпались в воду. А вслед за ними в темный омут с разгону плюхнулась Эрика.

Первым делом она испытала облегчение — холодная вода смыла с лица пыль и грязь, притупила боль в ссадинах и порезах. Девушка вынырнула, отплевалась от гнилой болотной воды, выругалась, ощутив, как по виску поползло что-то склизкое, и, смахнув пиявку нервным жестом, поплыла к берегу. До него было шага два — хватило бы одного рывка, чтобы выбраться из черного омута.

Но что-то крепко схватило ее за ногу.

***

— N’aen aespar, — раздался спокойный, властный голос.

Луна была еще высоко — яркая, круглая, тревожная. Ард зарычал тихонько, подавшись вперед, но высокий силуэт, оторвавшийся от утеса, легко спрыгнул на песок.

Эрика обхватила себя руками за плечи — холодно было до зубовного скрежета, с одежды все еще текло на песок, в сапогах хлюпало. Чуть ниже правого колена пекло и саднило то ли от когтей, то ли от зубов проклятого утопца, который чуть не уволок ее на илистое дно.

Иорвет, оглядев ее с ног до головы, вздохнул.

— Этого следовало ожидать, — сухо сказал он.

— Чего — этого? — Эрика гордо вскинула голову, стараясь не стучать зубами. — Если т-ты д-думаешь, что я пришла к тебе, ты глубоко заблуждаешься. Мне нужен мой конь, которого ты д-до сих пор мне не вернул.