Иорвет вернулся лишь под утро, и вел себя слишком холодно и отстраненно, так, чтобы у Эрики больше не возникало никакого желания с ним говорить. И она поспешила покинуть Вдовий грот, в котором и вправду царила атмосфера неясной тоски и отчаяния.

На перекрестке у мельницы девушка спешилась, давая коню отдых. Подтянула подпругу, и присела у указателя — перешнуровать сапог. Ард улегся рядом, внимательно изучая прохожих. А тракт был людным: мимо указателя прошествовал бродячий торговец, проскакала пара гонцов с реданскими нашивками на рукавах, пронесся конный отряд Охотников на колдуний. Все направлялись в сторону Новиграда, и никто особенного внимания на Эрику не обращал, хотя та ничуть не таилась. Наконец на перекресток высыпал большой конный отряд человек в десять — по виду сущие разбойники. Предводительствовал им атаман в щегольском расшитом кунтуше. Он, заметив Эрику, резко остановил коня, да так, что пыль взвилась столбом.

Девушка вспрыгнула в седло, готовясь к бегству, но за оружие браться не спешила — все одно против дюжины хорошо вооруженных умелых воинов шансов не было вовсе.

— Поджидаете кого, а, сударыня? — рыжий атаман, царственно выпрямившись в седле, странно прищурил глаза.

Эрика отметила шрам на выбритом виске — полукруглый, бугристый, от удара, который должен был раскроить череп надвое. Глаза у атамана были ясные и умные, но какие-то безжизненные. Лихие рыжие усы чуть топорщились над верхней губой; в ухе поблескивала серьга; в распахнутом вороте кунтуша виднелись широкие багровые рубцы.

— Нет, — не встретив враждебности в голосе атамана, Эрика улыбнулась. — Всего лишь отдыхала.

— Дурное место для отдыха, — поморщился атаман.

Ард вдруг оглушительно рыкнул и бросился в заросли выбеленной солнцем травы высотой в конский рост. Эрика тут же взвела арбалет. В седле это было делать гораздо менее удобно, нежели стоя на ногах.

— Что там? — спокойно поинтересовался атаман.

— Не знаю, — мотнула головой девушка. — Зверь или чудовище.

Разбойничья ватага единым выверенным жестом вынула оружие из ножен.

«Или гуль, или утопец», — рассудила Эрика, вглядываясь в кусты, и тут же выстрелила — как учил фон Гратц, не целясь, на полувыдохе.

Показавшаяся из травы уродливая голова падальщика дернулась, разбрызгивая кровь по сторонам.

— Метко, — хохотнул черноволосый бандит, с пропитым лицом и массивной серебряной цепью на шее.

— Что это за погань? — спросила одна из разбойниц хриплым, почти мужским голосом. — Ну, это, что из кустов вылезло?

— Гуль, — коротко ответила Эрика, перезаряжая арбалет.

Из травы с лаем вылетел Ард, остановился, отряхнулся. Розовая слюна запенилась на черных губах, стекая на пыльный тракт.

— Вот это псина, — снова заговорил пропитый. — В одиночку на эдакое чудище бросился?

— Выманил, скорее, — пояснила Эрика. — С гулем ему не справиться, зато утопца или плавуна победит легко, уже не раз бывало.

— Я Ольгерд фон Эверек, — заносчиво представился атаман. — Сколько хотите за него? — он кивнул в сторону пса.

— Я Эрика, и друзей не продаю, — чуть жестче, чем следовало, ответила девушка.

— Уважаю, — протянул атаман, белозубо усмехнувшись. — Ну, бывайте, сударыня Эрика. Если передумаете, спросите обо мне в корчме «Семь котов».

— Не передумаю, — девушка подняла бровь, поглядев прямо в глаза новому знакомому.

Тот ответил прямым, чуть насмешливым взглядом.

Эрика всегда достаточно хорошо разбиралась в людях. По их манере держаться, по взгляду, по выражению лица она всегда могла определить, что за человек перед ней, но теперь немного растерялась. Ольгерд фон Эверек определенно не был жестоким, но от него веяло потусторонней жутью. Как будто он совсем недавно вернулся из преисподней, и еще не стряхнул с одежды тамошний пепел. Девушка хмыкнула, отмечая, что подозрительные типы со шрамами определенно входят в список ее интересов. Карасик весело заржал, и, потанцевав на месте, коротким галопом поскакал в сторону Новиграда.

***

Ночь выдалась ясной. С высоты пригорка над дорогой, окаймленной старинной полуразрушенной стеной из красного кирпича, открывался чудный вид на ночной Новиград, окрестные поля и широкую дугу Понтара. Золтан и Присцилла в неизменном алом берете сидели у костра, увлеченно играя в гвинт. Ведьмак же поглядывал на пустынную дорогу, по которой, согласно плану, должны были везти Лютика.

— Я выяснил, — неспешно рассказывал ведьмак, — что Лютика держат на Храмовом острове, и отдать приказ о его переводе в Оксенфурт может только Менге. Но Менге мертв. А значит, нам нужен тот, кто… очень похож на Менге.

Уловить ход его мыслей Эрике оказалось не сложно.

— И как же тебе удалось отыскать допплера в Новиграде? — она сидела на разрушенной стене, закинув ногу на ногу, и с неподдельным интересом слушала.

— Не спрашивай, — как-то сконфуженно пробормотал Геральт. — Это было, пожалуй, самое трудное из всех испытаний, выпавших на мою долю.

— Чтобы выманить Дуду, — подала голос Цираночка, — мы с Геральтом написали пьесу.

— Что? — Эрика не сдержала смеха. — Геральт — пьесу? Ушам своим не верю!

— Участвовал в написании, — кивнула Присцилла. — «Заменник спасенный, или Триумф ведьмака», очаровательная комедия в трех актах от создателей «Все, что вы хотели знать о краснолюдах, но боялись спросить», — продекламировала трубадурша, отвесив изящный шуточный поклон.

— Геральт, а про краснолюдов… тоже ты написал? — не сдержалась, чтобы не уточнить, Эрика.

Золтан хрюкнул, давясь хохотом. Ведьмак насупился еще больше.

— Дуду явился на представление под видом стражника, — помолчав, продолжил Геральт. — Он согласился принять облик Менге, чтобы организовать перевод Лютика в тюрьму Оксенфурта.

— Я вообще думаю, хороший это план, — пророкотал Золтан. — Как только они покажутся, перережем им путь. Я охотно помогу! И не то чтобы мне не хотелось намолотить этих долбочестивцев хоть сколько-то, просто я не понимаю, почему, раз уж у нас был допплер, мы не велели ему просто освободить Лютика.

— Это было бы слишком подозрительно, — пояснил ведьмак. — Менге надолго исчезает, а потом возвращается со шрамом на лице и приказывает освободить Лютика?

— Ну, может, ты и прав, — крякнул краснолюд. — Наваляем этим паскудам так, что век помнить будут!

— Едут, — Геральт увидел кортеж раньше остальных, благодаря своему нечеловеческому зрению.

Два упряжных коня светлой масти неспешно тянули наглухо закрытую, обитую железными листами тюремную карету. Четверо стражников в красно-белых мундирах шагали по обе стороны от нее, а впереди, вооруженные до зубов, ехали верхом Охотники на чародеек. Следом шла еще одна повозка, поменьше, также сопровождаемая реданской стражей.

Внизу, под холмом, зашевелились неясные тени.

— Кто это? — Эрика перегнулась через барьер, пытаясь разглядеть неизвестных.

— Подмога от Дийкстры, — коротко ответил ведьмак, перемахивая ограду.

Золтан спешно затушил костер и вытащил свою непомерно большую секиру, Присцилла нервно прижала ладонь ко рту. Ард вскочил, отряхиваясь от сухих травинок, налипших к шерсти. Все замерли, выжидая.

И когда храмовая стража подъехала ближе, на дорогу прямо под ноги авангарду рухнуло высоченное, загодя подпиленное дерево.

— Засада! — заорал сверзившийся с коня инквизитор.

Геральт и Золтан сбежали с холма — один ловко и бесшумно, второй неуклюже и топоча.

— Спаси-и-ите! — крикнул кто-то высоким, хорошо поставленным голосом.

Эрика успела рассмотреть всадника на гнедом коне, перебросившего через седло неизвестного человека, и рванувшего на всех парах в сторону Новиграда.

— Это Лютик! — ахнула Присцилла, узнавшая барда по голосу.

— Геральт! Езжай за ним! — раздался громкий бас Золтана. — Этих оставь нам!

Эрика хотела крикнуть, чтобы ведьмак взял ее коня — все-таки, Карасик был быстроходней и выносливей Плотвы, но Геральт уже схватил за поводья одну из лошадей храмовой стражи, и, взлетев в седло, бросился в погоню.

Бой внизу разгорелся с новой силой. Люди Дийкстры и Золтан справлялись, перевес был на их стороне, и Эрика не стала стрелять, побоявшись попасть в кого-нибудь из своих. Ард тоже в бой не рвался. Не отходя от хозяйки ни на шаг, он поставил передние лапы на оградку, и изредка порыкивал, глядя на сражающихся внизу людей.

Вскоре все было кончено. Половина стражи была перебита, половина сбежала, некоторые даже отважились нырнуть в Понтар.

— Так их, куррва мать! — Золтан тщательно протер лезвие секиры, и махнул рукой девушкам. — Надо бы догнать Геральта!

Просить дважды не пришлось. Ехать решили верхом, правда, краснолюд отказывался залезать на Плотву до последнего, а когда все же сдался, вид имел крайне удрученный. Короткие ноги не доставали до стремян, а держаться в седле Хивай вовсе не умел, отчего чертыхался себе под нос и ругал ни в чем не повинное животное.

В деревеньке Альнесс, куда путники прибыли уже засветло, кузнец сказал, что беловолосый ведьмак направился по дороге налево. Золтан слез с Плотвы, размял ноги, и заверил девушек, что пешим ходом придет быстрее, чем спутницы доедут верхом. Оказалось, что бегал краснолюд и впрямь быстро, ничуть не уступая в скорости рысящей лошади.

В перелеске дорога превратилась в тропу, и начала вилять из стороны в сторону, поэтому ход пришлось сбавить. Вскоре путники миновали труп лошади, очевидно, той, на которой увезли Лютика, и тотчас же услышали множество голосов.

— Это Лютик! — обрадовалась Присцилла, соскакивая с лошади легко, как акробатка.

Между деревьев показалась хижина. У плетня стоял ведьмак, вокруг него топтались разряженные в разноцветные кафтаны низушки и широкоплечий краснолюд, а напротив, подбоченясь, стоял сверкающий в лучах солнца франт. Сверкал, разумеется, не он сам, а его наряд, сплошь усыпанный жемчугом, расшитый золотом и серебром. Переливался атласный, рубинового оттенка берет, блестел лазурный шелк в буфах рукавов, мерцали в солнечных лучах перстни с огромными изумрудами. Но некогда роскошный камзол был порван, берет измят, на синих чулках виднелись прорехи, а замшевые туфли покрывал толстый слой дорожной пыли. Перо на берете сломалось, и теперь жалобно свисало на худощавое, бледное лицо барда. Пусть Лютик держался молодцом, синие круги под глазами говорили о том, что в тюрьме ему пришлось несладко.