— Не было таких, — с сильным акцентом уже в который раз отвечала женщина.

Появлению незнакомки островитяне не удивились — уже знали, что в шторме погиб корабль с материка, и даже успели выловить несколько тел. Одно Эрика опознала сразу — это был капитан «Атропоса», а вот два других… У одного не было лица — только серо-бурое месиво. Второй сильно обгорел — наверняка тогда, когда разбился масляный фонарь.

— Надо тебе в Каэр Трольде, — наконец, проскрипела старуха, выгребая кочергой золу из очага. — Утром поедешь. Утро — оно вечера мудренее.

Сказала — и вышла прочь, скрипнув расшатанной дверью.

За окном из бычьего пузыря расцветал тихий сонный вечер, серый, как и все на островах, прохладный, пахнущий морем, рыбой и мокрой древесиной. Тепло нагоняло дремоту, и Эрика сдалась — свернулась клубочком на узкой лавке, как кошка, и уснула.

К утру ее одежда высохла, задубев от соли и покрывшись белыми разводами вдоль и поперек. Сапоги сморщились, пошли трещинами на голенище и кое-где расползлись по швам. Куртка воняла водорослями и протухшими устрицами. Все оружие, кроме крепко засевшего в ножнах зерриканского кинжала, отправилось на дно морское — арбалет, болты, охотничьи ножи, клинок из метеоритной стали. Некстати вспомнилась новиградская эльфка, наворожившая ей беды от шторма. Вдохнув, Эрика сложила ни на что не годный доспех в холщовый мешок. Если все это продать, монет должно хватить на еду, хотя бы на несколько дней. А одежда пока сойдет и эта: меньше будет привлекать внимания на тракте.

Деревушка гудела, как рой растревоженных пчел. Все вокруг так и осталось серым — галька на берегу, пристань, ялик под полосатым парусом, рыбацкие лодчонки, развешенные на дугах сети, утопающие в тумане островерхие каменные домики. Только пятна мха-кровавника то тут, то там багровели на серо-зеленой редкой траве.

— С «Атропоса»? — прогудел над ухом пузатый чернобородый островитянин, разматывая сеть. — Там еще одного подобрали, кажись, живой.

— Где? — бросилась к нему Эрика, чуть не споткнувшись о торчащий из дощатого настила ржавый гвоздь.

— Да вон же, — рыбак указал пальцем в сторону причала, где над яликом сгрудилась толпа людей.

Эрика — откуда только силы взялись? — добежала до пристани в одно мгновение, и, растолкав пропахших рыбой, потом и пивом моряков, заглянула в лодку. Там, на куче мокрых сетей и веревок, лежал юнга с «Атропоса» — бледный, ослабевший, но живой. Девушку он не узнал — скользнул по ней невидящим взглядом и закрыл глаза.

Расспросы ничего не дали — никто ничего не знал ни про эльфа, ни про ведьмака, ни про чужих лошадей и большую собаку. Но отчаиваться было рано, в конце концов, это не единственная деревня в окрестностях. Эрика по привычке полезла рукой в поясной кармашек на крючках, за деньгами, но с ужасом обнаружила, что он пуст. Без денег, без оружия, без нормальной одежды, без лошади, без мало-мальски знакомых людей, не зная ни языка, ни законов Скеллиге, у Эрики было маловато шансов на благополучный исход этого путешествия. Она поглядела в серое небо над серым морем, и отправилась туда, где можно было разжиться информацией — в корчму.

***

Продав бродячему купцу свои сапоги, куртку и штаны за горсть монет, не окупивших и десятой части их первоначальной стоимости, Эрика села в углу с кружкой меда и навострила уши. Старшую Речь она знала худо-бедно, в особенности по матерным тирадам Иорвета и одной зеленой книжице под гордым названием «Диалекты Старших рас». Было в ней от силы по сто слов на каждый диалект, и, увы, скеллигский жаргон в ней отмечен не был. Но, несмотря на это, кое-что девушке понять удалось. Щитник клана ан Крайт, поглощая свиную рульку на завтрак и закусывая ее овсяной лепешкой, рассказывал, как в Каэр Трольде поселилась ведьма, наряженная в черное и белое, сварливая и вредная, как яга. Но красивая, и — это он особенно отметил — с сиськами.

Нетрудно было догадаться, что речь шла о Йеннифер.

Эрика засобиралась в дорогу. Приютившей ее на ночь старушке оставила несколько монет, погладила черную кошку, которая тут же выгнулась дугой и замурлыкала, и отправилась в путь. Сначала вышла на берег, куда ее выбросило волнами. Побродила, посвистела, поискала следы. Арда нигде не было, как будто он сквозь землю провалился. Даже те следы, что виднелись вчера, смыло приливом. И только встретив стайку утопцев, Эрика повернула назад.

Дорога в Каэр Трольде виляла меж пригорков и скал, как собачий хвост. Сначала идти было легко — обноски, подаренные старой Биргит, продувались насквозь всеми ветрами, а холод, как известно, гонит вперед лучше батога. Вскоре великоватые древние башмаки начали натирать. К середине дня Эрика не выдержала — сняла их и зашвырнула подальше в кусты, всполошив стайку куропаток. Ногам пришел, как говаривал Золтан, полный дюввельшайс. Ножные обмотки напитались кровью и сукровицей, все болело и пекло, и капало на каменистую тропу. Кругом не было ни души, если не считать куропаток, опасливо скрывшихся за деревьями. Эрика сняла с плеч волчью шкуру, разрезала пополам. Кое-как намотала на ноги, подвязала шнурком от рубахи, и наконец полностью оценила всю прелесть здешней жизни, если у тебя в кармане не лежит кошель с золотом.

Без шкуры на плечах стало еще холоднее. Ветер пробирал до костей, продувал насквозь. Ускорить шаг очень хотелось, но приходилось идти медленно, огибая камни и булыжники, стараясь не наступать на колючки и сухие ветки. Наконец Эрика сдалась, плюнула на все, и развела костер на обочине.

«Приходите, дорогие чудовища, не стесняйтесь. Господа бандиты и разбойники, милости прошу к моему огоньку», — с иронией подумала Эрика, грея руки над огнем. Темнело стремительно и страшно: внизу, под обрывом, бесновалось море. Над тропой черной стеной стоял лес, полный невнятных, шепчущих звуков.

— Эй, — раздалось за спиной так внезапно, что Эрика подпрыгнула на месте. — Aereeh’t do aenye.

Из лесу выбрался заросший по самые брови чумазый мужик, с ног до головы замотанный в потертые шкуры. Даже если бы в его руке не было огромного палаческого топора, Эрика все равно бы испугалась и отскочила на два шага назад.

— Ты кто? — спросила она, не разобрав, что сказал странный человек.

— Лесоруб, — ответил тот, насупив кустистые брови. — А ты кто? И зачем на тропе костры палишь? Вон за поворотом город уже. Что за люди пошли, два шага сделать лень!

Сказал — и принялся тушить костер традиционным мужским способом. Эрика от такой наглости аж рот раскрыла.

— Что смотришь? — проворчал мужик. — Топай давай, негоже на тропе ночевать.

Дважды Эрику просить не пришлось. Она, прихрамывая на обе ноги, поспешила туда, куда указал грязный перст лесоруба.

Стоило пройти всего пару сотен шагов, и лес расступился, открывая удивительный и прекрасный вид. Вырубленная в скале крепость сияла огнями факелов и фонарей, а над ней, будто крылья, реяли на сильном ветру темные флаги. Широкая тропа вела вниз, к порту, даже ночью многолюдному и шумному. Причалы, словно зубцы на гребне, врезались в узкую полоску пролива, а у них покачивались на волнах корабли: драккары, шхуны, шлюпы, галеоны. Паруса серебрились в бледном свете луны, волны сверкали в отблесках факелов и костров. Эрике показалось, что она уже бывала в этом порту, видела широкий мост и крепость в скале, слышала дикий свист морского ветра в отрогах серых скал. И она смело ступила на тропу, усыпанную острыми камешками, и быстро зашагала вниз, в порт Каэр Трольде.

***

— Йеннифер, — Эрика выдохнула с облегчением, столкнувшись нос к носу с чародейкой на входе в корчму.

— По пятницам не подаю, — заносчиво отозвалась та.

— А по субботам? — не удержалась, чтобы не съехидничать, Эрика. — Я от Геральта. Мы встречались в Белом Саду, помнишь?

Соображала чародейка быстро. Она мигом втащила девушку в таверну, усадила за стол, приказала корчмарю налить ей меду и принести горячей похлебки, и, не дожидаясь, пока подадут поздний ужин, принялась пытать не хуже инквизитора Вечного Огня.

Узнав все возможное о шторме и кораблекрушении, Йеннифер постучала ухоженными ноготками по столу. Выглядела и пахла она превосходно, будто ежечасно только тем и занималась, что лелеяла собственную красоту.

— Итак, — наконец, подала голос чародейка. — Не Йеннифер, а госпожа Йеннифер, это во-первых. Во-вторых, искать собак, лошадей и скоя’таэлей ты будешь без моей помощи…

— Погоди, погоди, госпожа Йеннифер, — Эрика оставила пустую тарелку. — Йорвет отправился в это путешествие, чтобы помочь Геральту в поисках Цири. А ты собираешься списать его за ненадобностью?

— Не представляю, как Геральту в поисках Цири может помочь бывший офицер бригады «Врихедд», — с прохладной улыбкой ответила чародейка. — И не понимаю, зачем Геральт таскает за собой тебя, как собачку на привязи. Ты с ним спишь?

— С кем? — нахмурилась Эрика. — С Геральтом? Нет, конечно. А обязательно все эти вопросы решать именно сейчас? Может быть, отложим их на завтра? Или то, с кем спит ведьмак, волнует тебя больше того, жив ли он вообще?

Йеннифер, если и разозлилась, то виду не подала. Она небрежно бросила на стол две монеты, расплатившись за еду, и скрылась в своих комнатах, оставив Эрику в одиночестве и недоумении.

А корчмарь отвел девушку в темный закуток, позволив переночевать под крышей и в тепле. Эрика заплатила и за это. Горсть монет неумолимо таяла в ее кармане, сам карман был дырявым, а жизнь очень быстро из практически беззаботной превратилась в невыносимую. Вовсе не об этом она мечтала, поднимаясь на борт корабля. Это был путь в новую жизнь, сытую и беззаботную, а обернулся он нищетой и одиночеством. Нет, на счету в банке Вивальди деньги еще были, и оставалось их немало, но все векселя ушли под воду вместе с кошельком и кисетом с драгоценными камнями. Даже если Вим вспомнит ее в лицо и выдаст камни безо всяких бумаг, до Новиграда еще нужно доплыть.