— Разве вас утомила прогулка? — усмехнулся фон Эверек.

— Если бы вы предупредили, что нам предстоит охота на катакана, — ехидно ответила девушка, — я бы оставила Разгона в стойле. Я купила его только вчера и толком не успела к нему привыкнуть, к тому же этот конь обладает весьма вздорным нравом.

— Зачем же вы его купили?

— Люблю усложнять себе жизнь, — Эрика наконец приняла удобную позу — ей еще не доводилось ездить боком на луке седла, стараясь при этом не слишком прижиматься к чужому мужчине.

— Это относится только к лошадям? — тон Ольгерда стал подозрительно светским, что никак не вязалось с его разбойничьей внешностью.

— О, нет, — заверила его девушка. — Это относится также к эльфам, ведьмакам и великанам.

— Ведьмаки, — задумчиво проговорил атаман. — Я встречал одного в «Семи котах» на прошлой неделе, кажется, его звали Ламберт. Мои ребята задирались к нему, пока я их не остудил.

— Они ведь ко всем задираются, верно? — уточнила Эрика. — Или только к ведьмакам?

— Все они — дворянские дети, лишившиеся семей и родовых гнезд, — атаман посерьезнел. — Первая нильфгаардская лишила их отцов и старших братьев, вторая — веры в добро и справедливость. И теперь они Кабаны, отряд Вольной Реданской компании. А я их атаман.

— И за что же сражается Вольная компания?

— За дукаты, что как солнце золотые, как говаривал старина Адью Пангратт.

— Вы знакомы с Адамом Паграттом? — изумилась Эрика, для которой после прочтения несколько экзальтированного лютикового труда о битве под Бренной все полководцы Севера (даже предводители кондотьеров) казались героическими, божественными и недосягаемыми.

— И Джулию Абатемарко, Сладкую Ветреницу, мне также доводилось встречать, — безо всякого хвастовства сообщил атаман. — А вот и конь, — Ольгерд указал рукой в сторону городской стены, под которой меланхолично жевал куст можжевельника беглый Разгон.

Эрика легко соскользнула на землю. Разгон, завидев ее, выкатил глаза и собрался было бежать дальше, но поводья зацепились за куст.

— Врешь, не уйдешь, — девушка схватила беглеца под уздцы. — Подумаешь, катакан! Не великана же ты узрел, в конце концов. Привыкай, братец, со мной легкой жизни не жди. Знакомства с ведьмаками даром не проходят.

Вороной смирился и покорно поплелся сзади, прикинувшись ветошью. Вот только в глазах сверкали подозрительные искорки, словно Разгон задумал какую-то пакость, и теперь размышляет, как лучше всего воплотить ее в жизнь.

***

Эрика спустилась на первый этаж «Алхимии», потирая виски и вспоминая вчерашнюю ночь. Что в ней было сном, что явью, а что последствиями злоупотребления ривийским хересом?

После полудня народу в таверне осталось всего ничего — пара стражников, купец, студиозус и колоритная ватага не то наемников, не то разбойников. Так как больше делать было нечего, Эрика, прихлебывая компот, искоса принялась за ними наблюдать.

Две девицы с одинаковыми прическами — гладко выбритый левый висок и косая челка — по очереди затягивались одной трубкой. Напротив них глядел в кружку черноусый молодец с толстой серебряной цепью на шее, и судя по блуждающему взгляду, был он изрядно пьян. Четвертый вояка, чьи длинные усы уже тронула седина, наколов на нож кусок селедки, что-то увлеченно рассказывал одной из девиц, но та лишь хлопала густо накрашенными ресницами и посмеивалась.

Ард вылизал миску с говяжьей похлебкой и улегся под столом, положив голову на перекладину между ножками.

— Эй, лапушка, — донесся от разбойничьего стола манерный женский голос. — Подсядь-ка к нам на минуточку.

Эрика не сразу поняла, что обращаются к ней.

— Зачем это? — буркнула она. — Вам надо — вы и подсаживайтесь.

Ард выразительно высунулся из-под стола, встав под ним в полный рост. Стол оторвался от земли, и Эрика едва успела поднять кружку, чтобы не расплескался компот. Но наемники совершенно не испугались. Пухлощекая девица, осторожно обойдя собаку, присела на лавку рядом с Эрикой. Свою кружку с медовухой она захватила с собой.

— Я Адель, — представилась наемница. — А это пани Эржбета, пан Богатырович и пан Зенд.

Все трое поклонились, особенно расстарался пан Зенд, едва не угодив длинным чубом в собственную кружку.

— Атаман сказал, что ты теперь с нами, — томно промолвила Эржбета грубым, почти мужским голосом. — Мы — Вольная Реданская компания, и еще нас кличут Кабаны. Это оттого, что в гербе кабан.

— И что теперь? — Эрика заломила бровь.

— А ничего, — пожал плечами Богатырович, сощурив мутные пьяные глазки. — Ешь с нами, пей с нами, убивай с нами. Пока атаман не скажет — рубите ей голову.

— И отрубите?

— Надо будет — по кусочкам покрошим, — заплетающимся языком проговорил Богатырович. — Или в бочке засолим, как селедку!

Компания дружно заржала, но в то же мгновение смолкла, как по щелчку, завидев в дверном проеме высокую фигуру.

— Слава атаману! — выкрикнул Богатырович, поднимая кружку и расплескивая питье на себя и соседа. — Виват! Виват!

— Как дети малые, — покачал головой пан Зенд. — С утра набрались и буянят.

Эрика хотела было спросить, с чего вдруг она теперь «с ними» — ведь в ее планы не входили войны, грабежи и нескончаемые пьянки, но встретившись взглядом с Ольгердом, прикусила язык. Кондотьеры пользовались огромными привилегиями: их не трогала стража, до них не было дела Охотникам на чародеек, им многое прощалось и спускалось с рук. Разумнее было бы на время примкнуть к Кабанам — фон Эверек казался вполне здравомыслящим, а до таких, как Богатырович, Эрике дела не было.

— Я нашел нам дом, — сообщил Ольгерд, чем вызвал бурную радость Кабанов. — К западу отсюда, на левом берегу Понтара.

— Много ли охраны? — спросил Зенд. — Нас-то пятеро… тьфу, теперь уже шестеро.

— Ни охраны, ни хозяев, — довольно протянул фон Эверек. — Только гули.

— Вас пятеро, — проворчала Эрика. — Никуда я не поеду.

— Пропустите такую охоту? — удивился фон Эверек.

— А если и пропущу? — она подняла на атамана глаза. — Засолите в бочке, как селедку?

— Ясно, — протянул Ольгерд, посмеиваясь. — Эти обалдуи уже успели наговорить вам того, чего не стоило. — Атаман грозно сверкнул глазами в сторону Богатыровича. Тот весь сжался и притих. Эрика готова была поклясться, что зрачки фон Эверека на миг вспыхнули алым. — Едемте же! Зенд, готовь коней.

***

На длинном Оксенфуртском мосту было красным-красно от реданских солдат. Ольгерда приветствовали если не все, то большинство: не только рядовые, но и офицеры. Рядом с Эрикой ехала Адель, и Разгон все время норовил укусить ее серого жеребца, отчего тот лишь нервно помахивал хвостом. Морозный ветер забрался в широкие раструбы перчаток, и Эрика покрепче сжала поводья.

— Что это у тебя? — усмехнулась Адель, бросив скептический взгляд на ножны со скеллигским мечом. — Зачем тебе такой палаческий меч?

— Он не палаческий, он скеллигский, — усмехнулась в ответ Эрика.

— Скажешь тоже, — фыркнула наемница. — Таким только на плахе головы рубить. В бою от него какой прок, если ты не рыцарь в доспехах из жопы дракона? Пока ты этим мечом замахнешься, я тебя трижды убью, Эржбета четырежды, а атаман — все десять. Вот лучшее оружие на свете, — Адель наполовину вынула из изукрашенных ножен блестящую сабельку.

— Обычно я стреляю из арбалета, — попыталась оправдаться Эрика.

— Арбалет хорош, когда ты сидишь в высокой башне за бойницей размером с кулак, — присоединился к беседе пан Зенд. — А ежели бой вокруг кипит, ежели на тебя уже замахнулись шестопером, успеешь ли тетиву натянуть?

Эрика неопределенно пожала плечами. И Адель, и Зенд, безусловно, были правы.

— На вот, — Зенд протянул ей черные ножны с серебряными шнурами. — Осталась от пана Рекуца, что пал в бою с нильфами на Яруге. Тебе, сударыня, по ручке как раз будет.

Эрика осторожно взяла в руки легкую как перышко саблю, чуть потертую рукоять которой украшала шелковая серебряная кисточка на шнурке.

— Спасибо, — остолбенело пробормотала она, никак не ожидавшая, что вот так сходу получит такой дорогой подарок.

Ей сразу же захотелось испытать сабельку в действии — хоть на гулях, хоть на утопцах.

Позади остались и мост, и реданский лагерь. Вольная компания выехала на подмерзший тракт, спугнув засевших в голых ветвях ворон.

— Саовина завтра, — вздохнул Зенд. — А снега кот наплакал!

— Дался тебе этот снег, второй день ноешь, — бросила Эржбета. — К середине зимы так засыплет — мало не покажется.

С обеих сторон дорогу окаймлял дремучий лес, полный валежника, мха и сырости. Ехали долго, часа два по пустынной дороге, пока на горизонте не показались стены из красного кирпича, густо оплетенные то ли хмелем, то ли диким виноградом.

— Привяжите коней, — скомандовал Ольгерд, ехавший в авангарде отряда.

Эрика спрыгнула с Разгона, который снова начал дурить — запрокидывать голову, бить копытом, и, не обращая внимания на его поведение, намотала поводья на толстую ветку. А потом, подумав, отстегнула ножны с мечом от пояса и повесила на их место сабельку. Она была красивая — с травлением по клинку в виде незатейливого лиственного узора, и такая легкая, что, казалось, сломается при первом же столкновении с доспехами врага.

— Вот так, — Зенд молниеносным движением выхватил свою саблю из ножен. Клинок со свистом рассек воздух. Стой кто-нибудь на пути сабли — ему бы несдобровать. — Чем реданская сабелька хороша? Знай себе руби, сверху, снизу да наотмашь. Сподручней-то из седла, но и в пешем бою сгодится.

— Что ж, попробую, — Эрика поежилась, представляя, как будет рубить «сверху, снизу да наотмашь» гулей и, чего доброго, еще и альгулей. — Против падальщиков хорошо помогает серебро и огонь.

— Дело говоришь, — Зенд почесал бритый затылок. — Богатырович, факелы возьми. Подпалим эту погань к чертям собачьим.

К покинутому поместью подходили не таясь. У распахнутых ворот наемников встречал вросший в землю трупик вороны. Ард принюхался, зарычал. Нечисть он чуял не хуже ведьмачьего медальона. Кабаны, как по приказу, вынули сабли из ножен. Атаман толкнул створку и вышел на середину разоренного двора.