— Я ничего не знаю! — выпалил мальчишка, не дожидаясь вопроса.

— Прямо так и ничего? — Эринг поднял бровь.

— Ничего! — мальчишка явно решил отпираться до последнего.

Я покачала головой и отвернулась.

— Понятно, — кивнул Эринг покладисто. — Не хочешь говорить — твое дело. Госпожа Анхильд, соберите вещи вашего племянника.

— Зачем?! — ахнула она, прижимая руку к пышной груди.

— Я забираю его с собой, — сообщил Эринг спокойно. — Он чинит препятствия следствию. А значит, как асоциальный тип нуждается в перевоспитании и исправлении. — И пояснил зловеще: — В колонии для малолетних преступников!

Бедная женщина поняла лишь, что племянника забирают куда-то далеко и без гарантии возвращения. Выпрямилась грозно, набрала воздуха в легкие и рявкнула:

— Анхар, паршивец! Ты что это надумал? Позорить нас?!

Мальчишка выглядел жалко. Он вжал голову в плечи, испуганный то ли перспективой колонии, то ли теткиным гневом.

— Я ничего плохого не сделал! — часто моргая, пробормотал он. — Кари просто хотел, чтоб призрак упокоился с миром, вот!

— Значит, ты помог уничтожить улику, — заключил Эринг.

— Но я не хотел! — воскликнул мальчишка с жаром. — Кари сказал, им с сестрой драугр покоя не давал!

Тетка отвесила ему такой подзатыльник, что он чуть не полетел кубарем.

— Ясно, — Эринг сжал губы. Повернулся ко мне: — Ты была права. Пойдем к Бирте. Констебль, заприте пока мальчика в доме и ждите нас.

— Может, лучше сначала к эрилю? — усомнилась я тихо.

Эринг пожал плечами.

— Его нет, — доложил Амунди. — Уехал еще вчера утром. Местные не знают, куда.

Я посмотрела на мэра, который выглядел бледным, но решительным. Если они и прячут эриля, то не выдадут ни за какие коврижки. Не обшаривать же все окрестные пещеры!

— Да-да, — суетливо подтвердил он, пряча взгляд. — Он, того, уехал. Не сказал, куда!

Эрингу явно хотелось покусать селян. Те, чувствуя его недовольство, ежились, отводили глаза, но стояли на своем.

— Ненавижу маленькие деревни, — с досадой сказал он, когда мы отошли достаточно далеко.

— Выходит, это Кари убил Ханзи? — я тактично перевела тему. — Но почему?

— Пьяная драка? — предположил Эринг. — Убил, испугался, инсценировал жертвоприношение. Кари тут единственный, у кого хватило бы на это мозгов.

— Ага, — фыркнула я. — Будучи пьяным в стельку, отволок тело на другой конец долины и в темноте это все устроил? Не смеши!

— Ты права, — признал он с неохотой, наподдав ногой по камню. — Хотел бы я знать, живой он или тоже сгорел в лодке?

Я неопределенно пожала плечами. Вряд ли Кари выжил. Иначе чей призрак к нам сегодня наведался? Если это в самом деле был призрак…

Проклятье, я запуталась!

Дом в этот раз дружелюбно распахнул окна и двери.

— Не заперто, — приятелю это не понравилось. Он толкнул дверь и первым переступил через порог. — Бирта! Это инспектор Эринг. Я хочу поговорить!

Тишина была ему ответом. Мы переглянулись.

— Расходимся, — негромко велел он. — Ты на кухню, я в комнату.

Я кивнула и прошла по короткому коридору. Заглянула — и заорала что было сил:

— Эринг! Сюда!

Он мгновенно оказался рядом, и вдвоем мы сняли раскачивающееся в петле тело.

— Жива? — тихо спросил он, когда я разрезала петлю.

— Да, — проведя быстрый осмотр, я с облегчением перевела дух. — Нам повезло, она просто без сознания. Веревка пережала сосудисто-нервный пучок в области шеи. Шейные позвонки в порядке.

— Самоубийство? — так же кратко поинтересовался Эринг.

— Тебе виднее, — дернула плечом я.

Он острым взглядом окинул обстановку. С невнятным восклицанием схватил со стола записку, придавленную браслетом — таким же, как у мертвого орка. Развернул, прочитал и молча показал мне.

«Прости меня, любимый! — гласили прыгающие строчки. — Это я во всем виновата!»

— Она беременна, — тихо сказала я. Теперь руны не «фонили» рядом, и вторая жизнь в этом хрупком теле ощущалась сразу. — Примерно тридцать две — тридцать шесть недель, я в этом не очень сильна.

Дурочка попала в беду. Внебрачный ребенок — это позор, тем более в таком богами забытом месте. А если учесть, кто отец…

— Тогда мотив понятен, — Эринг нахмурил лоб и отвернулся. — Кари сказал, что не любит инородцев. Терпел Ханзи, потому что тот спас ему жизнь. Взбесился, когда узнал о сестре.

— Отнеси ее в постель, — перебила я. — После всего этого у нее может быть выкидыш.

Побледнев, Эринг кивнул и подхватил на руки легкое тело с почти незаметным под широким платьем животом.

Она не смотрела на нас. Грела руки о чашку с чаем и говорила, говорила. О том, каким чудесным он был. О том, как они любили друг друга. О том, как мечтали пожениться.

— А потом Ханзи начали сниться дурные сны, — сказала Бирта тихо. — Он не помнил, о чем, но каждый раз там была смерть. Я… я пошла к эрилю. Все ему рассказала. Он дал мне зелье, сказал подлить в выпивку в ночь на солнцестояние.

Она всхлипнула и зажала рот рукой. Эринг осторожно похлопал ее по плечу.

— Ну, тихо. Тихо. Ты ни в чем не виновата.

— Виновата! — вскинулась она. Она была красива той светлой северной красотой, перед которой не могут устоять южане. — Я… Я не знаю, почему так! Я все сделала правильно, клянусь!

— Мы тебе верим, — мягко произнес Эринг. — Что было дальше?

Я молчала, не мешая ему охмурять свидетельницу.

Она всхлипнула и положила руку на живот.

— Они выпили и стали… ну, странные. Им что-то мерещилось. Я испугалась и спряталась в своей комнате. А утром…

— То зелье у вас осталось? — не выдержала я.

Бирта кивнула.

— Там. — Она махнула в сторону комода. — В верхнем ящике.

Эринг отыскал пузырек и молча вручил мне. Я вынула пробку, понюхала и скривилась. Торопливо закрыла бутылочку и объяснила кратко:

— Манидегг.

И вспомнила, как Кари прятал глаза, когда с нами разговаривал. Один из признаков передозировки — как раз «снежная слепота» — ожог сетчатки из-за повышенной светочувствительности.

Эринг сжал челюсти так, что желваки на скулах заходили.

— Что там? — девушка переводила взгляд с него на меня. — Что?!

— Наркотик, — объяснила я ровно. — Его называют «Лунная роса», потому что дольше месяца на этой гадости никто не живет.

Эринг послал мне укоризненный взгляд. Я лишь передернула плечами. Она должна знать. Глаза Бирты расширились и, казалось, теперь занимали половину ее худенького личика.

Жаль, нашатыря у меня не было, разве что у Эринга носки одолжить. А успокоительным я ее уже напоила.

Она помотала головой.

— Нет! Я… Я в порядке. Утром на кухне я нашла Кари. Он спал на столе. А проснулся — ничего не видел. Глаза у него болели. И руки… — она всхлипнула, закрыла ладонями лицо. — У него руки были по локоть в крови! В крови Ханзи! Я потом поняла, когда его нашли!

Я встретилась взглядом с Эрингом.

— Послушайте, Бирта, — я опустилась на корточки у кресла. — Ханзи задушили. Не зарезали, понимаете? Крови на руках вашего брата неоткуда было взяться.

Тут я немного покривила душой, потому что художества на теле орка кровоточили, но для столь впечатляющего эффекта этого было бы маловато.

Значит кто-то очень старался, чтобы Кари считал себя убийцей.

— Правда? — спросила она с простодушной надеждой. — Но почему тогда он к нам приходил?!

Эринг уточнил, понизив голос:

— В виде призрака?

— Да, — она сглотнула и призналась сдавленно: — Я так испугалась! Кари признался, что помнил только… помнил, как смотрел на тело Ханзи. И голос, как будто за плечом у него, все говорил, что это он, он все сделал!

— Успокойся, — Эринг осторожно поднес к ее подрагивающим губам стакан воды. — Вот, а теперь приляг.

— Вы же не уйдете? — испугалась она и схватила его за руку. — Только не уходите! Я боюсь!

— Не уйдем, — пообещал он. — Спи, мы пока на кухне побудем.