«Ну, дает Уильям!»

В гостиницу Мегрэ вернулся поздно. В столовой комнате он оказался совершенно один, если не считать официантки, читавшей газету. Только в этот момент комиссар понял, что унес не свой габардиновый плащ, а Брауна, грязный, в пятнах машинного масла.

В левом кармане лежал английский ключ, в правом горсть мелочи и несколько квадратных медных жетонов с цифрами.

Такие жетоны используются в игральных автоматах, что стоят на стойках в небольших барах.

Их было штук десять.

— Алло!… Говорит инспектор Бутиг… Мне заехать за вами в гостиницу?

Девять часов утра. Перед сном Мегрэ открыл настежь окно и с полным сознанием того, что поблизости расстилается Средиземное море, сладко заснул и проспал, хоть и немного беспокойно, шесть часов.

— А для чего?

— А вы разве не хотите взглянуть на труп?

— Да… Нет… Может быть, после полудня… Позвоните мне в обед…

Он еще не проснулся как следует. Тем более, что сейчас, утром, вчерашние события казались ему не вполне реальными. Уж по крайней мере, встреча с двумя женщинами представлялась смутным кошмаром.

А они еще дрыхнут, эти женщины! И будь Браун жив, он бы сейчас копался в саду или в гараже! Совершенно один! И неумытый! А на потухшей спиртовке стоял бы остывший кофе.

Пока Мегрэ брился, он заметил лежавшие на камине жетоны. И не без труда вспомнил, какое отношение они имеют к убийству.

«Браун отправился в очередное паломничество и получил нож в спину, либо прежде, чем успел сесть в машину, либо в саду, либо уже в доме…»

Когда левая щека уже была без мыльной пены, он проворчал:

— Конечно, Браун не ходил в эти маленькие антибские бистро… Мне бы сказали…

А кроме того, разве Джина не обнаружила, что он оставлял машину в Канне?

Четверть часа спустя Мегрэ позвонил в каннскую полицию.

— Комиссар Мегрэ из уголовной полиции… Могли бы вы дать мне список баров, где имеются игральные автоматы?

— А таких больше нет! Два месяца назад согласно постановлению префектуры игральные автоматы ликвидированы… На Лазурном берегу вы уже их не сыщете…

Мегрэ спросил у хозяйки гостиницы, где он мог бы найти такси.

— А куда вам нужно?

— В Канн!

— В таком случае такси вам ни к чему. От площади асе каждые три минуты отходит автобус…

И то верно! Площадь Масе выглядела еще веселее, чем даже накануне, под утренним солнцем. Браун непременно ее проезжал, когда отвозил своих двух женщин на рынок.

А вот и автобус. Полчаса спустя Мегрэ был уже в Канне и первым делом отправился в указанный ему гараж неподалеку от Ла-Круазет. Куда ни посмотришь — всюду белый цвет! Огромные белостенные отели! Белые магазины. Белые брюки и белые платья. Белые паруса на море.

Можно подумать, что вся жизнь не что иное, как сплошная бело-голубая феерия мюзик-холла!

— У вас господин Браун оставлял машину?

— Так я и думал!

— Что вы думали?

— А то, что ко мне начнут приставать. Ни минуты не сомневался, когда узнал, что его убили… Здесь, да! Мне нечего скрывать… Вечером ставил ко мне свою тачку, а забирал дней через восемь — десять.

— В стельку пьяный?

— Другим я его и не видел.

— А вы не знаете, куда он потом направлялся?

— Когда? После того, как оставлял машину? Понятия не имею!

— Он просил ее почистить, починить?

— Ничего подобного! Год не сливал масло.

— И что вы о нем думаете?

Хозяин гаража покачал головой:

— А ничего.

— Оригинал?

— Их тут столько на Лазурном берегу, что мы уже перестали удивляться! Даже внимания не обращаешь.

Да вот, за примером далеко ходить не надо! Давеча заявилась одна девица, американка, сделай, говорит, мне машину в форме лебедя… А мне чего, раз платит!..

Оставались игральные автоматы! В баре возле порта, куда вошел Мегрэ, находились только матросы швартовавшихся поблизости яхт.

— У вас нет игрального автомата?

— Их запретили месяц назад… Но нам скоро должны завезти новую модель, пока ее запретят, глядишь, два-три месяца пролетит…

— Но все-таки их можно где-нибудь найти?

Хозяин бара не ответил.

— Что будете пить?

Мегрэ заказал вермут. Оглядел выстроившиеся вдоль причала суда, матросов с вышитыми на рубашках названиями яхт.

— А вы знали Брауна?

— Какого Брауна? Того, что убили?.. Он сюда не захаживал…

— А куда?

Неопределенный взмах руки. Бармен занялся другим посетителем. Ну и теплынь! На улице еще только март, а тело уже потное и словно пахнет летом.

— Мне приходилось о нем что-то слышать, — бармен вернулся с бутылкой в руке, — не помню от кого.

— На нет и суда нет! Сейчас меня больше всего интересуют игральные автоматы…

Браун вышел из дому в плаще. Наверняка, когда он возвращался, женщины обшаривали его карманы.

Значит, жетоны остались после последнего паломничества…

Пока все очень неясно и зыбко. И к тому же солнце светило так ярко, что Мегрэ хотелось устроиться вместе со всеми на террасе и смотреть на корабли, чуть заметно качавшиеся на тихой воде.

Светлые трамваи… Красивые автомобили… Показалась еще улица с множеством магазинчиков, шедшая параллельно Ла-Круазет…

— Если Браун и совершал паломничество в Канн, то явно не сюда, — проворчал Мегрэ и зашагал дальше.

Время от времени он заходил в бары, попадавшиеся ему по дороге. Выпивал стаканчик вермута и расспрашивал об игральных автоматах.

— Известная тягомотина! Каждые три месяца их отбирают… Потом ставят другие и три месяца опять не трогают…

— Вы не знали такого Брауна?

— Того Брауна, что убили?

Монотонное занятие, ничего не скажешь! И время уже перевалило за полдень. Солнце светило над самой головой. Мегрэ так и подмывало подойти к полицейскому и как праздному гуляке поинтересоваться:

— А где тут можно поразвлечься?

Будь сейчас рядом мадам Мегрэ, она бы сказала, что его глаза слишком блестят после всех выпитых бокалов вермута.

Комиссар завернул в один переулок, в другой и — неожиданно Канн с высокими зданиями, ослепительно белыми в лучах солнца, исчез, и он попал в совершенно другой мир: узкие, чуть ли не в метр шириной улочки, белье, развешанное на проволоке, протянутой от одного дома к другому.

Справа красовалась вывеска: «Для настоящих моряков».

Слева другая: «Бар „Либерти“.

Мегрэ зашел к «Морякам», подошел к стойке и попросил налить ему вермута.

— Вот тебе на! Я-то был уверен, что у вас есть игральный автомат…

— Стоял когда-то!

После всех этих хождений по городу голова у Мегрэ потяжелела, ноги сделались ватными.

— Но ведь некоторые их оставили!

— Некоторые, да! — пробурчал парень, проведя тряпкой по стойке. — Всегда находятся люди, что делают все по-своему. Только нас это не касается, правильно?

Он бросил взгляд на улицу и ответил на новый вопрос Мегрэ:

— С вас два франка двадцать пять… Сдачи нет…

Комиссар вышел на улицу и направился к двери бара «Либерти».