Рисунок на стенах удивил меня больше всего: четыре картины горного пейзажа в разные времена года. Я разглядывала их, находила неожиданную связь между мирным пейзажем и спокойным голосом Эзры, так легко подавляющем мои страхи.

— Я могу спать на диване, — сказала я ему. — Я так спала девять месяцев.

— Тут будет уединенно. Я не против, — он снял с кровати все до матраца, заправил чистыми простынями. Он опустил одеяло на кровать, повернулся и посмотрел мне в глаза. — Ты в порядке, Тори?

Я вскинула руки.

— Сколько еще раз мне сказать, что в порядке?

— Я просто хотел удостовериться, — он поднял голову. — Хочешь объятия?

Отчаяние пропало, как и натянутое безразличие насчет атаки волшебника.

— Да, — смущенно и по-детски прошептала я.

Он шагнул ближе и обвил меня руками. Я уткнулась лицом в его грудь, судорожно выдохнула. Пришлось бороться со слезами. Помощь Аарону — одно, я сама бросилась в тот бой. Но тут на меня напали, чуть не задушили, и клинок почти распорол мой живот… даже я не могла делать вид, что это пустяки.

В руках Эзры я ощущала себя защищенно. Часть меня хотела прижаться к нему и плакать, как ребенок. Другая часть ненавидела это фальшивое ощущение безопасности, которое длилось только рядом с ним. Но рано или поздно я останусь сама по себе.

Он обнимал меня, пока я старалась дышать ровно. Тихо шмыгнув — я не плакала — я подняла голову.

Аарон и Кай стояли на пороге и смотрели. Я покраснела, но они не были потрясены из-за моих эмоций, как и не насмехались, застав меня в объятиях их друга. В их глазах была только тревога.

Эзра отошел, прижал ладонь к моей пояснице.

— Я ужасно хочу есть. Может, закажем пиццу?

— Не знаю, — сказал Кай. — Зависит от Тори.

— От меня? — растерялась я.

— Если хочешь пиццу с ананасом, мы тебя вышвырнем.

Я моргнула, не понимая, шутит ли он, но Аарон рассмеялся.

— Если хочет ананас, пусть ест. Тебя никто не заставляет.

— Одно его существование оскорбляет пиццу.

Аарон фыркнул и притянул меня к своему боку. Он усмехнулся, его уверенность прогнала остатки моего страха. Я улыбнулась в ответ, и он повел меня к лестнице. Эзра и Кай шли следом, последний все еще объяснял, почему ананас нельзя было добавлять в пиццу.

На середине пути Аарон остановился.

— Эм, Тори.

— Да?

— Тебе не холодно?

Огненная магия мешала ему ощущать температуру снаружи? В доме было жарко, как в печи.

— Нет.

Он посмотрел на потолок, словно там были ответы на все тайны.

— Точно не хочешь одолжить футболку?

Я опустила взгляд. На меня глядела моя грудь.

— Ладно, одолжу.

Они вздохнули, но я не знала, было это от разочарования или облегчения. Я фыркнула, выбралась из-под руки Аарона и пошла вниз сама. Мужчины.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я очень давно не спала на кровати, но почему-то не могла уснуть. Уткнувшись лицом в подушку, от которой пахло свежестью и чудесным мылом, которым пользовался Эзра, я должна была парить в облаках сна. Но, хоть усталость давила на веки, я не могла их закрыть. Тревоги захватили мои мысли — в основном о том, что будет дальше.

Син позвонила, пока мы ждали пиццу. Она узнала имя волшебника, и завтра ребята проверят, кто он. Полиция увезла его, но, как объяснил Аарон, он не останется под арестом надолго. Мификов не держали в человеческих тюрьмах. Его отпустят, и, если он не придет в МагиПол, за него объявят награду.

Я была не так наивна, чтобы ожидать, что волшебник сам сдастся. Он завтра снова будет на свободе. Мы не знали, как он узнал, что я буду в том магазине, как и не знали, как помешать ему преследовать меня.

Я перевернулась, рассеянно почесала шею. Футболка, которую одолжил Аарон, была с противным ярлыком сзади, и, пока я поправляла его рукой, ткань задела порез на моем животе. Горло еще болело от пальцев волшебника, и в тишине темной спальни было сложно игнорировать боль и дискомфорт.

Я не смогла обдумать все раньше. После пиццы Аарон сел перед большим телевизором, взял джойстик от видеоигры и бросил мне вызов в гонках. Я плохо это умела, сбивалась и отставала, но возмущаться из-за Аарона, обгоняющего меня, было забавно. Когда Эзра присоединился к нам после душа, стало еще веселее — теперь не я проигрывала Аарону, а мы оба проигрывали Эзре. Я не была против, потому что было бесценно смотреть, как Аарон ругает Эзру всякий раз, когда он сбивал Аарона с дорожки.

Кай занял чуть позже четвертый джойстик, и мы играли весь вечер, добавив попкорн и пиво. Я сдалась в полночь, а ребята решили попробовать еще раз на уровне сложнее. Эзра снова победил.

— Я думала, ты не умеешь водить, — сказала я ему, когда мы дали друг другу пять.

— Я хорошо умею водить, — улыбнулся он. — Просто не понимаю, как далеко другие машины. В видеоигре это не проблема, особенно, когда я впереди.

Я вскоре ушла в комнату.

Перевернувшись снова, я посмотрела на потолок. Даже с открытым окном было душно, и в горле першило. Я выпуталась из одеял, встала с кровати. Одолженная футболка доставала ниже попы, и ради комфорта я сняла шорты и лифчик. Я снова почесала шею. Чертов ярлык.

Я посмотрела на шкаф Эзры. Он не будет против, если я возьму другую футболку?

Я чуть выдвинула ящик и заглянула. Сложенные носки, не сложенные трусы. Я не хотела рыться в его нижнем белье и открыла нижний ящик. Ага, футболки!

Я искала в чистой стопке футболку без ярлыка. Пока я двигала пальцами среди ткани, ногти задели бумагу. Я приподняла футболки и увидела потертую папку с тонкой стопкой бумаги внутри. Из стопки торчал край фотографии.

Иногда я была плохой. Виновато посмотрев на закрытую дверь спальни, я вытащила фотографию.

Парень и девушка пятнадцати лет стояли, обнявшись — типичная фотография первых отношений в старшей школе. Девушка была с простыми светлыми волосами, и их словно стригли кухонными ножницами, но ее широкая улыбка была красивой и радостной.

Парень был на пару дюймов выше, его темные волосы были коротко острижены, теплые карие глаза сияли на лице с оливковой кожей. Эзра до того, как получил шрам и ослеп. За ним и девушкой был потрясающий вид на горы.

Фотография была счастливой, полной юного задора, но я ощущала печаль, глядя на нее. Хоть тут были яркие краски и улыбки юной пары, фотография была на дне ящика в старой папке. Эзра не хотел ее выбрасывать, но и не хотел постоянно видеть.

Я вернула ее в папку, оставив уголок торчать, как и было до этого. Я вернула на место футболки, задвинула ящик и встала. Сняв футболку Аарона, я вывернула ее и надела наизнанку.

Теперь мне мешал стыд, а не ярлык, и я приоткрыла дверь спальни. Две другие двери были закрытыми, под ними не сиял свет. Аарон и Кай спали. Я спустилась по лестнице на первый этаж, прошла мимо гостиной, направляясь на кухню.

Эзра лежал на спине на диване, одна рука свисала с подушек. Его способность охлаждать воздух не помогала ему с жарой — его тонкое одеяло почти полностью было на полу, открыв его грудь и край темных боксеров.

Я застыла, глядя на него. Озаренный тусклым светом фонаря за окном, он мог остановить меня одним своим видом — он был сложен как кинозвезда — но не это пригвоздило меня к месту.

Длинные толстые шрамы пересекали его бок.

Я не верила глазам, прошла в гостиную, и мое тело похолодело. Когда я спросила у Эзры, откуда у него шрам на лице, парни пошутили о нападении акулы, но, если бы они сказали, что эти шрамы оставил жуткий монстр, я бы поверила. Белые линии начинались у правого бедра и пересекали живот, останавливаясь почти у солнечного сплетения. Раны были параллельными, словно от огромных когтей.

Как и шрам на лице, края были неровными, раны не сшили. Но глубокие раны, оставившие такие шрамы, требовали сотен стежков, верно?

Я шагнула ближе, заметила линии светлее на его бронзовой коже. Они были не такими жуткими, как три длинных шрама на боку, но он пострадал и от других ран. Что с ним произошло? Я не знала, какой была жизнь мификов, но это явно не было нормой.

Аарон предупреждал, чтобы я не спрашивала, как Эзра попал в гильдию. И о семье Эзры. Это могло быть связанным с его шрамами и глазом? Они были связаны с фотографией, спрятанной в нижнем ящике комода?

Эзра повернул голову, и я застыла, его глаза открылись. Он посмотрел на меня, словно не удивился мне, и оглядел комнату за мной. Я напряглась, ожидая вопроса, почему я стояла над ним посреди ночи.

Но он жестом поманил меня ближе. Я растерянно сделала еще два шага. Он схватил меня за запястье и притянул к себе, еще разглядывая комнату. Я присела рядом с ним.

— Кто-то в доме, — выдохнул он. — Только что поднялись по лестнице.

— Что? — я ощутила страх. — Как ты понял?

— Поток воздуха, — он приподнялся на локте, его красивые мышцы напряглись, и шрамы натянулись. — Когда люди двигаются, воздух тоже движется.

Ого. Я и не знала, что аэромаг мог такое ощущать. Конечно, подобраться к нему было сложно. Он встал с дивана на ноги без звука. Он повернул голову, бледный глаз смотрел на меня, но не видел.

— Тори, подстрахуешь с моей слепой стороны?

Я растерялась, но согласно шепнула. Он пошел к лестнице, и я последовала за ним, разглядывая все слева от него. Остановившись у площадки, он поднял голову выше.

— Только что вышел из моей комнаты, — Эзра поднял ладонь и чуть махнул ею.

Ветер пролетел по лестнице с воющей силой. Раздался шорох, словно кто-то пытался удержать равновесие, а потом тело рухнуло. Грохот. Мужчина оказался внизу лестницы кучей.

Эзра бросился к нему, нарушитель вскочил, на его лице была лыжная маска — совсем не подозрительно в такую жару — но я узнала его по жуткому холоду и мерцающему туману вокруг него. Ледышка.

Эзра взмахнул рукой и молниеносно направил кулак. Ледышка пригнулся, и кулак Эзры пробил гипсокартон. Маг наколдовал кусочки сияющего льда, но ветер отразил их. Эзра, кружась, ударил парня по челюсти. Они бились на маленькой площадке, а я беспомощно стояла сзади. Как мне помочь Эзре со слепой стороны, когда он бил кого-то?