Маред Уинни все равно уйдет, об этом не стоит забывать. В лучшем случае — через пару месяцев, даже меньше. И все станет по-прежнему, и места в постели будет гораздо больше, чем нужно одному, и для Незабудки появится больше времени. Вернется налаженная жизнь. Обыденная, тоскливая.

Если же сейчас расстаться с Незабудкой, то осенью у него останется только Анри. Может быть, это наилучший выход? Анриетта его ценит и понимает. И даже любит! Правда, не взаимно, но неужели он, Корсар, всерьез верит, что любовь всегда должна быть взаимной? Его увлечение тье Уинни пройдет, это лишь интерес к забавной девочке и вспыхнувшее желание. С Анри у них все прекрасно в постели, она подходит ему по характеру, она умная зрелая женщина. Чего еще искать? И никаких больше истерик Незабудки и возни с колючкой Маред — как там называются эти толстые игольчатые растения из колоний? Кактусы!

Алекс вздохнул, поднимаясь из кресла. Анри разбирала бумаги, иногда отвлекаясь на допотопный арифмометр, который по старой памяти очень любила. Отправив матушку на воды, она даже ночевала в клубе, домой заезжая только за почтой и дать указания горничной. Тоже влюблена в работу, как и тье Уинни. И почему ему с такими странными женщинами легче и проще?

— Вот, взгляни.

Он достал из внутреннего кармана сюртука конверт с камерографиями, разложил перед Анри. Та взяла снимки, глянцево блестящие в свете торшера, присмотрелась.

— Джейми Роллинс — наш убитый официант. И этот… как же его… сын твоего партнера.

— Бывшего партнера, — поправил Алекс. — Виктор Корриган, верно. Он бывал в клубе, помнишь?

— Помню, да… И вот этот — тоже. С Корриганом приходил.

Анриетта указала кончиком карандаша на убитого гитариста Дэнни.

— Как они вели себя?

Алекс присел напротив, покрутил в пальцах второй карандаш.

— Обычно, — слишком, пожалуй, быстро и ровно отозвалась Анри. — Он ведь умер, кажется?

— Сгорел от фейской пыльцы, — подтвердил Алекс. — Вспомни, прошу. С кем он встречался, кто ему нравился? Почему перестал у нас бывать? Любые мелочи!

— Алекс, — поморщилась Анри, — это очень важно?

— Да. Очень. Смотри, на камерографиях они вместе. Виктор умер, приняв слишком много наркотика. Случайность? Допустим. Роллинса убили у нас в клубе. А вот этот, — карандаш Алекса указал на Дэнни, — тоже недавно убит. Шею ему свернули.

— Оу…

Анри снова вгляделась в камерографии. Потом заговорила, не поднимая взгляда от цветных прямоугольников — окошек в прошлое, где трое улыбающихся парней еще были живы, не захлебнувшись собственной кровью или ошметками легких, не сгнив в запертой квартире.

— Хорошо, я расскажу кое-что. Но это исключительно между нами. Тем более что доказательств у меня все равно нет. Возможно, я ошибаюсь…

— Возможно, — мягко согласился Алекс. — Расскажи.

— Не исключено, — медленно, явно подбирая слова, заговорила Анри, — что Виктор Корриган играл в белую ленту. Слышал о ней?

Алекс покачал головой. Анри скривилась, откладывая снимки.

— Мерзость, — брезгливо сказала она. — Отвратительная гнусная мерзость. Богатые молодые люди развлекались так пару-тройку лет назад. Потом притихли почему-то. Представь, с симпатичной девушкой на улице знакомится привлекательный молодой человек. Ситуация компрометирующая, но девушки бывают легкомысленны, а юноша ведет себя учтиво и умоляет всего лишь выпить с ним чашку кофе. В очень приличной кофейне! Если девушка соглашается, в кофейне ей становится нехорошо. Галантный кавалер исчезает, зато появляется пара девиц или девушка с молодым человеком. Тоже очень приличные, прекрасно одетые, образец респектабельности. Всплескивают руками и заявляют, что эта бедняжка, страдающая обмороками, их сестра — и увозят, посадив в свой экипаж. Понимаешь?

— Алиби? — поймал суть Алекс. — Наркотик и похищение, но кавалер не виноват, он ведь ушел.

— Именно, — кивнула Анри. — Незаметно отравить бокал или чашку прямо на столе получается только в авантюрных романах. Девушка ничего не опасается, а чашку приносят уже с наркотиком. Кофейня одна и та же…

— Нужен… официант, — медленно сказал Алекс. — Возможно, и не один, если они меняли место. Не будешь ведь часто выводить бесчувственных девушек из одного заведения.

— Официант, кучер — это такие мелочи. Девушку привозили в уединенный загородный дом и… Дальше продолжать? Но, правда, не убивали. Всего лишь оставляли ночью где-нибудь на улице или в парке. Если повезет, она приходила в себя до Темного Часа… Да, а на руку жертве привязывали белую ленту — вроде знака. Игра…

— И… Виктор? Виктор Корриган в этом участвовал?

— Я же говорю, — вздохнула Анриетта, — не знаю. Но я своими ушами слышала, как его приятель пошутил. Заведение, мол, славное, но белая лента на запястье кое-кому не помешала бы. Откуда приличному юноше вообще знать про эту гадость? О ней в газетах не писали, да и слухи ходили очень смутные.

— Безумие…

Алекс потер занывшие виски. Виктор — извращенный насильник? Он, конечно, часто влипал в некрасивые истории, но такое — уже слишком.

— Джейми Роллинс — официант, — сказал он вслух. — Мог входить в эту банду. Потом устроился сюда. Погоди, не получается. Виктор умер три года назад, а Роллинс появился недавно. Где он раньше работал?

— В кофейне какой-то, — пожала плечами Анриетта. — У него пять-шесть рекомендаций из разных заведений — попробуй разбери. И вообще это может быть совпадением. Или дурацкой шуткой услышавшего о белой ленте развратного мальчишки.

— Может. А может и не быть. Получается, Корриган умер примерно в то же время, как банда притихла. И это мотив преступления, понимаешь? Если теперь кто-то ищет этих белоленточников и уничтожает по одному!

Знакомый азарт плеснул горячим в кровь, смыл усталость. Алекс выпрямился в кресле, вспоминая, кому можно позвонить в полиции из старых знакомых. Да и Бреслин должен знать.

— Молчи об этом, — сказал он, сгребая камерографии. — Никому ни слова! Дальше я сам.

Анриетта кивнула. Сложила бумаги в стопку, педантично подровняла краешки, сдвинула на край стола.

— Так ты останешься?

— Уеду, — вздохнул Алекс. — Прости. Настроение совсем исчезло.

— Тогда забери почту, здесь кое-что пришло на твое имя.

Она протянула большой конверт с аккуратно подписанным адресом «Бархата» и надписью «Для Корсара, в собственные руки». Обычная практика клубной переписки без настоящих имен, чтобы случайно кого-то не скомпрометировать…

Алекс вскрыл конверт ножом для бумаг, лежащим тут же на столе, и порадовался, что отвернулся от Анриетты, подойдя ближе к светильнику. В конверте оказалась камерография. Большая, четкая, яркая. Джейми Роллинс лежал на полу, заливая его потеками крови из распоротого горла. Кровь алела на белоснежном форменном смокинге с эмблемой «Бархата», распахнутые глаза невидяще уставились в потолок. Алекс перевернул камерографию — на белой изнанке листа четким ровным почерком было выведено: «Это первый. Добро пожаловать в кошмар, милэрд Монтроз».

Глава 11. Разговоры за кофе, чаем и не только

Каким же странным оказался этот день. Неприятный разговор с милэрдом стряпчим, казалось, забылся, смазался веселым продолжением. Торт, игристое легкое вино в бокалах, которые с лукавой ухмылкой принес откуда-то Леон, поздравления и улыбки. И все было прекрасно, только вот Маред, по праву именинницы раскладывая торт, никак не могла отделаться от подленькой мысли: кто она для людей, которые с Кормаком Даффи работали не один год. Случайная гостья на пару месяцев, камешек в отлаженном механизме. А если бы выбирать между начальником отдела и чужой девицей-студенткой пришлось не лэрду Монтрозу, а им? Вряд ли стоит обольщаться на этот счет.

А вдобавок из головы не шли уроки королевского стряпчего о доверии и защите. Как он там сказал? «Не вводи во искушение»? Получается, что Маред сама виновата, что Кормак уничтожил ее работу? Потому что дала ему такую возможность? Да нет же, бред! Все равно что встать на сторону преступника, потому что жертва, якобы, его чем-то привлекла. Кошельком в плохо закрытой сумочке, слишком яркой одеждой… Не потерпевшие виноваты! Уж лэрду Монтрозу, как стряпчему, полагалось бы это знать!