По другую сторону стола Дуку Асажж Вентресс взвесила в руке мешок из изоляционной ткани.

— От корабля почти ничего не осталось, господин. Сила была со мной, и я с первого же выстрела попала в камеру реактора. Мне понадобилось несколько часов, чтобы найти вот это, — она показала на замороженную кисть. — Пришло в голову, что магнитное сканирование поможет обнаружить световой меч. Забавно, он как раз тянулся за оружием, когда его корабль взорвался. Инстинкт, я полагаю.

— «Он»?

— Он, она. — Асажж Вентресс пожала плечами. — Оно.

Когда погиб ее первый учитель, Асажж Вентресс — бич джедаев и самая грозная союзница графа Дуку — покрыла свою безволосую голову татуировками и распрощалась со своей беззаботной девичьей жизнью. Ее череп украшали двенадцать полосок, обозначавших двенадцать военных диктаторов, которых она поклялась убить и убила. Это была женщина-кинжал, стройная и смертоносная. Даже в галактике, переполненной ненавистью, такое сочетание быстроты и ярости появляется лишь раз в поколение; Дуку понял это в тот момент, когда они впервые встретились. Она была одновременно розой и шипом; звуком длинного ножа, вонзаемого в тело; вкусом крови на губах.

Асажж повела плечами.

— Голову я так и не нашла, зато собрала кое-какие останки, на случай, если вы захотите взглянуть, — сказала она, демонстрируя свой мешок.

Дуку посмотрел на нее.

— Надо же, какой ты стала кровожадной.

Она ответила:

— Я становлюсь тем, кем вы меня делаете.

Ну что на это ответить?

Искусным рывком Силы Дуку поднял кисть, по-прежнему сжимавшую оружие, и подвесил в воздухе перед своими глазами — так же легко, как десятки лет назад он подал Йоде его лампу. Перед тем, как взрыв истребителя столь неэстетично отделил руку от тела, она, по-видимому, имела оливковый оттенок. Теперь она была настолько обожжена, что было трудно вообще опознать в ней человеческую руку. Мертвая плоть, лишенная связи с сознанием, ныне представляла собой косную материю, не более интересную, чем ножка стола или восковая свеча, и не несла отпечатка души и индивидуальности своего хозяина. Дуку всегда изумляло то, насколько преходяща связь между телом и духом. Дух — это кукловод, заставляющий конечности тела двигаться; но стоит перерезать нити, и не останется ничего, кроме мяса и краски, одежды и костей.

А вот световой меч джедая — нечто совершенно иное. Каждое оружие — уникальная вещь, которую ее владелец сам создает и усовершенствует. Меч выражает сущность своего хозяина в чистом виде. Дуку провел пальцем по рукояти оружия погибшего джедая. Сила взрыва оторвала половину корпуса и так расплавила внутреннюю начинку, что оружию уже не суждено было снова вспыхнуть, но самое главное еще можно было различить.

— Чжан Ли-Ли, — пробормотал Дуку. К своему удивлению, он понял, что ему жаль.

— Это мой номер шестнадцать, — сказала Вентресс. — Был бы семнадцатый, если бы вы позволили мне убить того шпиона, Марука.

Дуку повернулся к ней. Лишенная его внимания, кровавая рука, держащая меч, упала с мокрым звуком на ковер и с грохотом покатилась по полу. Граф подошел к окну. Когда он был еще мальчиком, Йода рассказал ему трагическую историю Вжуна, и с тех пор Дуку держал его в уме как хорошее место для уединения. Планета была насыщена темной стороной, что облегчало постижение учения ситов. В практическом же плане было ценно то, что вжунская катастрофа — эпидемия внезапного безумия, за год унесшая в могилу большую часть населения планеты — оставила после себя превеликое множество удачно расположенных пустых особняков. Старый краб любит удобную раковину, а замок Малро был и впрямь весьма удобен. Рассудок покинул прежнего владельца внезапно и эффектно; если бы не пятна крови, можно было бы подумать, что замок построили специально для Дуку.

За окнами, как всегда, шел дождь — та самая кислотная изморось, которая почти проела крышу дома, прежде чем появился Дуку и приказал сделать ремонт. Вдалеке, у берега, несколько искривленных терновых деревьев поднимали к унылому небу свои лапы-ветви, но в основном земля была устлана печально известным вжунским мохом — мягким, вязким, ядовито-зеленым и скрытно-плотоядным. Подремлешь часика два на такой подстилке — и твоя неприкрытая кожа покраснеет, вздуется волдырями и будет сочиться жидкостью.

Дуку смотрел на капли дождя, стекавшие по стеклу, словно слезы.

— Последний раз, когда я видел Чжан, она была… пожалуй, даже младше тебя. Красивая молодая девушка. Совет отправлял ее с первым дипломатическим заданием… на Севаркос, [4] кажется. Она пришла спросить моего совета. У нее были очень выразительные глаза, серые и твердые. Помнится, я подумал тогда, что у нее все будет хорошо.

Вентресс подняла окровавленную руку и бросила в свой мешок.

— Велико могущество ситов, но предсказатель из вас никудышный.

— Ты думаешь? — Дуку повернулся к убийце. — Чжан служила своему делу, хотя и заблуждалась, и руководствовалась своими принципами, пускай ущербными. Много ли жизней было прожито лучше?

— Многие были длиннее. — Вентресс завязала мешок узлом и швырнула в угол. — Если вы спросите меня, — сказала она, когда мешок стукнулся о мокрый пол, — победа выглядит совсем по-другому.

Она облизала губы.

— Тут ты права, — признал граф.

Асажж непроизвольно приняла позу, которую Дуку называл «эхом боевой стойки» — плечи расправлены, подбородок агрессивно вздернут, руки подняты. «Начинается», подумал он.

Вентресс сделала глубокий вдох.

— Возьмите меня в ученицы.

— Сейчас не время… — начал Дуку, но Вентресс оборвала его.

— Мне плевать на Торговую Федерацию и Республику, — сказала она. — Мне нет дела до флагов и солдат, сторон и переговоров, дроидов и клонов. Я сражаюсь даже не для того, чтобы убивать — за исключением джедаев, но это не работа, это личное. Когда я сама по себе, я делаю то, что мне нравится. Когда я исполняю вашу волю, мне не нужно знать, что она справедлива, обоснована или хотя бы не безумна: я исполняю ее, потому что вы меня об этом просите.

— Я знаю, — согласился Дуку.

Вентресс подошла к окну и встала перед ним, заслонив Дуку обзор.

— Хорошо ли я служу вам?

— Великолепно, — признал граф.

— Так вознаградите меня! Сделайте вашей ученицей! Обучите искусству ситов!

— Разве я не раскрыл тебе многие секреты, Асажж?

— Обрывки. Пустячные приемы. Второстепенные техники. Далеко не то, что вы могли бы мне показать, если бы я стала вашей ученицей, принеся клятву крови. Я же знаю это, я не дура, — раздраженно сказала она. Как будто Дуку этого не знал. Как будто его надо было убеждать, что она смертельно опасна.

— Я многое узнала о ситах. Об их династиях и об их величии.

— А как насчет их естественной истории? — спросил Дуку.

Вентресс заморгала.

— О чем, о чем?

— О ситах как о виде. Кажется, они чем-то напоминают насекомых.

Асажж поджала тонкие губы, отчего они сделались еще тоньше.

— Вы смеетесь надо мной.

— Я редко бываю более серьезен.

Граф подошел к полке с голокронами, достал один и вставил в куб-коммуникатор на своем столе.

— Смотри: серпоспинные богомолы с Дантуина.

В воздухе над столом вспыхнула картинка — блестящие красно-черные богомолы с кривыми серпами на передних конечностях; все они внушали благоговейное омерзение.

— После спаривания самка отрывает своему партнеру голову и откладывает яйца в его теле. Когда личинки вылупляются, они проедают себе путь наружу, после чего нападают друг на друга.

— Я не сильна в аллегориях, — нетерпеливо проговорила Вентресс. — Если вы что-то этим хотите сказать, говорите напрямик.

— Тонкое это дело, заводить учеников, — произнес Дуку. — Настоящий владыка ситов должен найти себе ученика, в котором Сила могущественна.

— Шестнадцать мертвых джедаев, наверное, что-то да значат, — огрызнулась Вентресс. — И вообще, должно было стать семнадцать, — прибавила она.