Четыре дня мы неспешно ехали вдоль реки Лусанд на запад, к суровому, скалистому побережью Кушета. В центральных землях провинции долина Лусанда была плодородной и обжитой, и в дороге нам встретилось немало людей. Тсыгане на ходу торговали, чинили посуду и подковывали лошадей в обмен на еду и вино. Иногда мы видели аристократов под охраной гвардейцев в сверкающих кушелинских доспехах, но не боялись разоблачения. Семья Неси обеспечивала прикрытие ничуть не хуже, чем мог бы табор Маноха. В людных местах Жослен не раз устраивал представления, а тсыганята с жестянками шныряли между зрителями и выпрашивали медные монетки. Я договорилась с Гизеллой, чтобы пострелята не воровали кошельков, поскольку, если нас посадят в тюрьму, поездка провалится.

Теперь мой кассилианец поражал красноречием, а друг-тсыган, наоборот, хранил молчание. На первом же ночлеге я села поговорить по душам с Гиацинтом; остальные тактично отдалились.

– Знаешь, ты все еще можешь вернуться к родным, – сказала я. – К примеру, когда мы закончим миссию и ты получишь награду. Думаю, Манох тебя примет, ты же его единственный родной внук. К тому же тсыгане любят прощать, они вспыльчивы, но и отходчивы.

Гиацинт покачал головой и тихо ответил:

– Нет. Дед так и не простил мою мать, его единственную родную дочь, хотя искренне оплакивал ее. По законам тсыган некоторым деяниям нет прощения. Убийство, воровство, предательство они могут простить… но только не врайну. Я об этом знал с самого начала. Но как же я увлекся ими, Федра. Наверное, потому, что никогда не ведал, каково это – иметь большую семью, много-много кузенов, дядек-тетек и прочей родни.

– Да, конечно. – Я взяла его за руку. – Поверь, я тебя понимаю.

Столько хотелось сказать, но слова не имели смысла. Мы долго сидели бок о бок  и просто молчали. Гиацинт приобнял меня, а я положила голову ему на плечо, проваливаясь в усталую дрему, которая всегда обволакивает меня вслед за сильными переживаниями, и наконец заснула, хотя во сне думала, что не сплю. По крайней мере, в этот раз мне не пригрезилась Мелисанда; близость Гиацинта отгоняла привычный кошмар. Я так и проспала до самого утра, а, пробудившись, увидела, что провела ночь, прильнув к низложенному Принцу Странников. Мои волосы шелковой пеленой рассыпались по его груди. Кто-то заботливо укрыл нас одеялом. Я села, моргая от яркого света. С другого конца лагеря Жослен кивнул мне и вежливо отвернулся. Гиацинт заворочался, просыпаясь.

Ужасно не хотелось отлепляться от его теплого тела. Я нащупала перстень Исандры на цепочке под платьем, чуть ниже тяжелого бриллианта Мелисанды.

Королевская служба превыше всего.

        * * * * *

Тяжелая и неповоротливая тсыганская кибитка не позволяла нам двигаться быстро даже по дороге. К вечеру третьего дня зеленая весенняя долина наконец сменилась скалистыми пейзажами, а тракт – узкой однопуткой, на четвертый же день мы еле плелись, поскольку кибитку то и дело приходилось толкать. Дети радостно визжали внутри, пока все мужчины – Неси, его зять, кузен, Гиацинт и Жослен – упирались в задок повозки спинами и, кряхтя, пытались ее продвинуть.

Но, остановившись на ночлег, мы уже чуяли соленый запах моря.

Я осмотрела ориентиры с вершины высокого холма и сверилась с выданной Исандрой картой – роскошь после скальдийской глуши. Жослен заглядывал мне через плечо.

– Нам вот сюда, – показала я. – Это Западный мыс. Флот Русса стоит в трех милях к северу от него. Если поедем по дороге к югу от вот этой гряды, доберемся до адмирала где-то к полудню.

– Согласен. – Присев, Жослен набрал гость земли и просеял ее сквозь пальцы. Разжав кулак, показал мне тоненький бледный росток, укоренившийся даже в каменистой почве. – Весна наступает, – тихо произнес Жослен. – Как думаешь, скоро ли Вальдемар Селиг двинется в поход?

– До первого урожая еще несколько месяцев. – От страха сердце забилось быстрее. – Провианта у скальдов пока запасено недостаточно, поэтому Селигу придется подождать.

– Но недолго. – Жослен поднял голову, глядя на темнеющий западный горизонт. – А у нас впереди длинное путешествие.

– Завтра, – сказала я и твердо добавила: – Мы доберемся до Квинтилия Русса уже завтра.

И да, именно так и должно было получиться. Однако судьба распорядилась иначе.

Возможно, после нескольких дней беспрепятственного путешествия по Кушету наша первоначальная осторожность и сменилась опрометчивой самонадеянностью, но не думаю, чтобы это сыграло в дальнейшем какую-то роль. Солдаты, прервавшие наш путь, остановили бы любого путешественника – и тсыгана, и королевского гонца.

Взбираясь на холм, мы никого не видели, пока дозорные внезапно не выросли прямо перед нами; кто-то из детей выкрикнул запоздалое предупреждение:

– Дордима! Гаввероти!

Дорогу преградили десятка два всадников. За ними, примерно в миле, колыхались серые морские волны. День выдался пасмурным, и броня солдат казалась тусклой в рассеянном свете. Знамя реяло на ветру. Я уже знала, что на нем изображено: тот же герб, что и на доспехах воинов. Герб, примелькавшийся мне в другое время и другом месте.

Ворон и море.

Герцог де Морбан.

Пришпорив коня, Гиацинт проскакал к голове процессии. Мы успели заранее обсудить, что делать в подобном случае. Пусть лучше говорит Принц Странников, чем я или Жослен, многим запомнившиеся по прежним временам.

– Куда тащитесь, тсыгане? – презрительно поинтересовался капитан. В образе тсыганки я острее обычного чувствовала уничижительные интонации.

– У нас торговое соглашение с королевским адмиралом, – сообщил ему Гиацинт. – Можно проехать дальше, милорд?

Капитан отвернулся и сплюнул.

– Королевский адмирал имеет полную власть над морем, но сейчас вы в не в море, а в Морбане. Никто не проедет через герцогство без разрешения герцога. Так что дожидайтесь его светлости.

Действительно, мы уже некоторое время двигались по землям Морбана – обширного суверенного герцогства в провинции Кушет. Понятно. Куинсель де Морбан охраняет подступы к королевскому адмиралу. Гиацинт обернулся, будто бы оглядывая нашу пеструю компанию, и на секунду встретился со мной взглядом. Я едва заметно кивнула. Бессмысленно прорываться с боем, когда войска Морбана близко и начеку.

– Значит, подождем, – спокойно согласился Гиацинт.

И мы смирненько ждали, пока солдаты устраивались на привал, отправив гонца на юг. Взрослые тсыгане испугались, но терпели, а дети – наше лучшее прикрытие – бегали и веселились. Одной из малышек повезло найти кроличью нору с крольчатами, так что ребятишки не скучали.

Довольно скоро подоспел Куинсель де Морбан со вторым отрядом гвардейцев. Теперь их стало уже сорок; если у нас и имелся призрачный шанс дать воякам бой, он испарился с прибытием герцога.

Потупившись, я наблюдала за Морбаном из-под ресниц.

Я помнила его, высоко и стройного, красивого той же суровой красотой, что и его край – безжалостной и жестокой. Песчаные волосы с изморозью седины, серые, словно штормовое море, холодные глаза. Я помнила, как он обменивался колючими репликами с Мелисандой в Самую долгую ночь, как он коснулся меня, скользнув рукой под расшитый бриллиантиками прозрачный наряд.

– Просите пропустить вас через мои земли? – без предисловий поинтересовался герцог слегка ироничным тоном. – Какие у тсыган могут быть дела с моряками?

Гиацинт поклонился.

– Ваша светлость, у нас с королевским адмиралом торговое соглашение касательно коней.

– С каких это пор на кораблях понадобились кони? – Де Морбан обвел нашу компанию пристальным взглядом и выделил Жослена. – А это еще кто, во имя Элуа?

– Ваша светлость! – Жослен спешился и изящно поклонился, взмахнув плащом с цветастой подкладкой. – Перед вами всего лишь скромный мендакант из Марсиликоса. Если пожелаете, я готов рассказать, как причудливые повороты судьбы привели меня…