Неси огладил свои усы.

– И ты, – кивнул он и с ухмылкой добавил: – Ринкени чаво. – Потом посерьезнел – тсыгане настоящие мастера по части смены настроения. – Чаво, не знаю, правда ли, что ты говоришь дромонд или нет. Мне наплевать. Но если люди при мне скажут, что у Маноха нет внука, я объясню им, что это ложь. И буду произносить твое имя и вспоминать тебя. В моем таборе тебе навсегда положен почет.

– Спасибо тебе. – Гиацинт крепко пожал ему руку. – И твоей семье, твоему табору.

– Отличная сделка на самом западном берегу. – Неси посмотрел на море, на прибой. – Твои слова оказались правдой. Теперь мы богаты. – Он поклонился мне. – И тебя мы тоже будем помнить, чави. Уж ты-то родилась ни в каком не в переулке, или я слепой дурак.

– Спасибо, – я поцеловала его в щеку. – Будь добр к женщинам без лаксты, если собираешься меня помнить.

– Я вспомню тебя в мечтах. – Неси подарил нам последнюю белозубую улыбку и, махнув на прощание, вернулся к своей семье.

– Еще не слишком поздно, – сказала я Гиацинту.

Он смотрел на море, в сумеречном свете казавшееся серебристым.

– А знаешь, может, Русс и прав. Может, Длинный путь не заканчивается там, где начинается море. И если кому и суждено продолжить дорогу по волнам, то, конечно же,  Принцу Странников, да?

– Да, – кивнула я, беря его под руку. Мы вместе смотрели на море, волнующееся и беспредельное, постоянно пребывающее в движении. – Если не застрянем здесь до приезда де Морбана, – добавила я, заметив приметную фигуру Квинтилия Русса на берегу. Адмирал вышагивал по песку, время от времени останавливаясь и глядя на свои корабли.

– Не застрянем, – уверенно отозвался Гиацинт. – Он решится. Другого пути нет. Один корабль, я его видел. – Тсыган помолчал и вдруг вкрадчиво спросил: – А как тебе дражайший герцог де Морбан?

– Вправду хочешь узнать? – Я попыталась разглядеть его лицо в слабом свете звезд

Гиацинт рассмеялся.

– А почему нет? Я и про других тебя спрашивал.

– Ладно, – ответила я, снова уставившись вдаль. – Герцог де Морбан был со мной очень, очень хорош.

– Я так и подумал. Ты вышла от него довольней некуда. – Гиацинт накрутил локон моих волос на палец. – Ты же знаешь, я этого не боюсь, – прошептал он. – Не боюсь того, что ты есть.

– Нет? – я коснулась бриллианта Мелисанды. – А вот я боюсь.

Мы вернулись к шатру Русса, там я оставила Гиацинта и отправилась поговорить с адмиралом, который все еще мерил шагами берег, как разозленный лев. Моряки благоразумно держались от него подальше. Уже взошла растущая луна, и на море легла мерцающая дорожка света, словно Длинный путь.

– Милорд, – обратилась я к Руссу, опускаясь на колени. Песок оказался влажным и прохладным.

Квинтилий Русс  гневно развернулся ко мне.

– Не надо мне тут штучек из Двора Ночи, девочка! Я должен сделать нелегкий выбор.

– Да, милорд, – отозвалась я, не вставая с колен. – Я понимаю. Нелегко выбрать: выполнять приказ королевы или нет.

– Да не в этом дело! – вскричал он, и его рокочущий голос заглушил шум волн. Адмирал сел на корточки передо мной и заговорил тише: – Послушай, детка, Исандра де ла Курсель предана стране и из нее получится хорошая королева. Я это знаю, и Делоне это знал, и Каспар Тревальон. Именно поэтому мы ей и помогали. Союз с Альбой был бы прекрасен… будь он возможен. Но шансов практически никаких, а у нас, если вы с приятелем не лжете, на носу гражданская война и вторжение скальдов, и все это одновременно. Поэтому, видишь ли, я и выбираю, где лучше послужить короне: в этой глупой миссии, которая скорее всего закончится полным провалом, или сражаясь с мятежниками и варварами за свою страну? У меня сейчас больше сорока кораблей и тысяча отборных бойцов, способных сражаться на море и на суше. Яйца Элуа, они одолели даже аккадианцев, которые дерутся как десять тысяч дьяволов! Исандра де ла Курсель молода и неопытна, она пока мало что знает об управлении государством и еще меньше о войне. Как я лучше ей помогу? Подчинившись ее приказу или нарушив его?

Продолжая покорно стоять на коленях, как меня учили с раннего детства, я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Ничего у вас нет, – тихо сказала я. Квинтилий Русс уставился на меня, как зачарованный. – Думаете, в битве на суше ваши сорок кораблей что-то изменят? Думаете, ваши бойцы чего-то стоят? Милорд адмирал, я видела скальдов, и их больше, чем песчинок на этом пляже. Сотни тысяч… – Я набрала горстку песка и медленно высыпала сквозь пальцы. – Как вы хотите умереть, адмирал? Мы же ангелийцы. Выбирайте, как лучше принять смерть: от полчищ дикарей или следуя за мечтой?

Презрительно фыркнув, Квинтилий Русс поднялся и повернулся ко мне спиной, обратившись лицом к морю.

– Ты такая же, как твой учитель, – проворчал он, в шуме прибоя я едва улавливала его речь. – Даже еще хуже. Его слова хотя бы не срывались с губ куртизанки. – Я промолчала. Адмирал обреченно вздохнул. – Может, Старший Брат и смилостивится над нами, дураками этакими. Ладно, отчаливаем на рассвете.

Квинтилий Русс собирался отчалить на рассвете. Примерно так и получилось.

Правда, мы погрузились в шлюпку и двинулись к его флагманскому кораблю, когда солнце уже взошло. Приняв решение, адмирал сразу же принялся деловито готовиться к отплытию, но ночи не хватило, чтобы оставить флотским все необходимые указания.

Я пыталась уследить за его распоряжениями, но Квинтилий Русс не желал, чтобы ангуиссетта Делоне ходила за ним хвостом, поэтому мне удалось ухватить лишь обрывки приготовлений. Адмирал назначил своего помощника главным над флотом на время своего отсутствия и среди прочего приказал ему сформировать береговую бригаду для охраны границ королевства. Четверть кораблей Русс отправил в Аззаль, повелев им встать на якорь в Тревальоне, лояльном короне благодаря Гислену де Сомервиллю, и распорядился, чтобы об этом перемещении известили Исандру. Если для королевских курьеров закроется проезд через Морбан, они смогут передавать весточки через Тревальон.

Остальным морякам ставилась задача не просто выдержать допрос герцога де Морбана, но и постараться выяснить его политические предпочтения. У Морбана имелся собственный флот – я этого прежде не знала, – и герцог, буде он окажется предателем, сможет повести свои корабли на север и оттуда совершать набеги на побережье Аззали, тем самым отвлекая береговую охрану от других прибрежных земель и Рейна.

Голова шла кругом от возможностей и стратегий. До смерти Делоне я не осознавала, насколько тонка и опасна грань, по которой он шел к своей цели, лавируя между союзниками и врагами. Но раз уж он совершил губительную для себя ошибку, то, значит, и сам этого не осознавал, во всяком случае, не полностью. Мелисанда вела игру изощреннее, чем Делоне, и сумела скрыть от него предательство д’Эгльмора. Эта тайна стала для меня явной благодаря моему проклятому невезению.

А теперь я ввязалась в еще более замысловатую игру, о которой моя врагиня пока еще не подозревала. Наверное. От этой мысли я вздрогнула. Теперь я – Стрела Кушиэля, пущенная в его потомка. Что бы ни готовило для нас море, по крайней мере, оно отдалит меня от Мелисанды. Увидев ее на Гиппокампе, я больше себе не доверяла. Да, в наш последний раз я удержалась и не произнесла свой сигнал, не выдала ей послания Русса… но не поручусь, что и в следующий раз сумею держать себя в руках. С тем же де Морбаном я подошла к заветной черте ближе, чем считала допустимым. Только отчаяние и горестное оцепенение не дали мне проговориться, когда Мелисанда терзала меня в день ужасной смерти Делоне и Алкуина. И даже тогда мне до полного поражения оставался лишь крохотный шажок.

В следующий раз… Я опустила кончики пальцев в воду, пока гребцы взмахивали веслами, а берег отдалялся. В следующий раз все будет совсем по-другому. Помоги мне Элуа, я с нетерпением предвкушала новую встречу со своей главной целью, несмотря на все свои опасения.