Меня? Серьезно? Я — последняя, кого Эрик станет слушать! Да и кеном мы давно не обменивались — связь могла затереться, особенно если расстояние между этим местом и домом значительное.

— На твоей жиле его печать, — уточнил Влад уже тише.

Печать. Ее я чувствую. Легкое жжение в животе. Натянутая жила. Она стремится к тому, кто ее заклеймил. Зовет. Дозовется ли? Услышит ли он? А если услышит, то…

— Постарайся, Полина. У нас действительно мало времени…

Несмотря на сомнения, я послушно закрыла глаза. Постаралась отрешиться от реальности, которая грозила гибелью, и гибель эта рождала страх. Страх — естественная реакция организма на опасность. Проявление инстинкта самосохранения. Его у меня иногда получалось приглушить. Возможно, и сейчас получится.

Вторым слоем шел страх иного рода. Эрик наверняка меня ненавидит. Не желает общаться. И если раньше это удавалось игнорировать, скрываясь в полутемной, пыльной спальне, то сейчас укрытия пали. Прятаться негде. И на волю вырвался страх быть отвергнутой. Ведь если Эрик сейчас не услышит, не откликнется, перед смертью я буду знать, что он меня бросил. Окончательно.

Не этого ли ты хотела, Полина — определенности?

И этот слой бессознательного я сорвала без сожалений. Горькая правда лучше сладкой лжи. А еще говорят, смерть затирает воспоминания.

«Эрик, — позвала я мысленно. — Если ты слышишь, если ты все еще… Мы в беде! Со мной Лидия, слышишь! Она должна жить. Ты должен ей, ты должен Гектору!»

Слова придумывались на ходу. Они трансформировались в мысли — правильные, спокойные. Действительно, я не могу думать только о себе. И если не нас с Владом, то Лидию Эрик спасти обязан! Хотя бы попытаться. Аргумент показался мне достаточно весомым, и я несколько раз повторила призыв. И с шумом выдохнула, когда в ответ не получила ничего. Никакого отклика, подтверждения, что меня услышали.

Звенящая тишина.

Наверное, это прекрасно читалось на моем лице, потому что, когда я открыла глаза, Влад опустил взгляд, а Лидия расплакалась сильнее.

— Может, ты попробуешь? — обратилась я к ней. — Все-таки у вас тоже связь — когда-то он тебя выпил…

— Это так не работает, — перебил Влад. — Из всех нас связь с Эриком только у тебя.

— Тогда это изначально был провальный план, — мрачно констатировала я и присела рядом с Лидией.

— Мы умрем, — посетовала она, пряча заплаканное лицо у меня на плече.

— Мы… что-нибудь придумаем, вот увидишь!

Только вот что?! Как выбраться из дома, окруженного супер-защитой? Я помню, как она умеет держать внутри…

Она и держит. Давят стены, сбивается дыхание, перед глазами ползут противные мошки. Раздражающе лязгает цепь Богдана — охотник злится и шагает по кругу, насколько позволяет «поводок». И Влад задумчиво-притихший.

Душно! Наружу бы, на воздух. Умыться холодным снегом, прийти в себя.

— Защита внутри, — прервал мои размышления Влад и посмотрел на меня. — Попробуем пробить?

— Пробить?

Я встала. На ногах почувствовала себя лучше. Увереннее, что ли.

— Ударим по защите вместе.

Я пожала плечами.

— Давай попробуем.

Ощущать, что я не одна, было приятно. Глупо, наверное, ведь мы тут, чтобы умереть, а значит, Влад умрет тоже. Наверное, я привыкла, что меня вечно кто-то спасает. Расслабилась. Не стоит расслабляться. Нужно уметь постоять за себя самой.

Когда я ударила, в голове зашумело. Защита, окутывающая нас невидимым коконом, вздрогнула. Завибрировала, и от ее тонкого звона захотелось зажать уши. Я оступилась, зацепилась пяткой за выступ в неровном полу и, наверное, рухнула бы, если бы не Влад. Он поддержал меня за плечи и шепнул: «Потерпи». И еще раз ударила, потратив изрядную порцию кена. Барт учил так не расходовать — это сильно выбивает из колеи, но тут другого выхода нет. Если мы погибнем, от моего кена пользы будет мало.

Влад тоже бил в полную силу. Его пассы тянулись от жилы, и я сомневалась, что пассам этим Влад научился у хищных. Знания Альрика много раз помогали нам, и я надеялась, помогут и в этот раз.

Нельзя рассчитывать, что за нами придут. Эта мысль оказалась на удивление трезвой и хладнокровной. Эрик то ли не услышал, то ли не захотел приходить. Действительно, смысл нас спасать? Меня и Влада — особенно. Есть возможность наказать предателей, а смерть в один день — отличное наказание. И другим наука, чтобы не…

— Черт! — яростно высказался Влад, отпустил меня и отступил на шаг. Защита Херсира ответила ему противным звенящим эхом.

— Не получается? — тонким, срывающимся голосом поинтересовалась Лидия, следящая за нашими попытками заплаканными глазами.

— Придется придумать что-то другое, — мрачно ответил Влад.

Меня затошнило. Перед глазами поплыли багровые круги, во рту пересохло — последствия слишком большого расхода кена. И если мне поможет несколько дней в спокойной обстановке, то Владу придется питаться, чтобы восстановить силы.

Впрочем, у нас нет ни нескольких дней, ни вообще надежды, что мы отсюда выберемся.

— Отлично! — посетовал Богдан и снова рванул цепь. За эти лязганья мне самой уже хотелось его стукнуть. — Сдохну, как собака!

Лидия снова заплакала, и я присела рядом. Не столько, чтобы ее поддержать, сколько из-за подкашиваюшихся от усталости коленей.

— Все будет хорошо, — сказала я машинально и погладила ее по спине. — Вот уви…

Темное, затянутое непрозрачным пузырем туч, небо. Вытоптанная тропинка от домика до припорошенного снегом камня. По обе стороны от тропинки — сугробы высотой с половину человеческого роста. Метель, и снег вихрями кружится над головами. Не моей. Людей я знаю, только имен припомнить не могу — в этом мире я бесплотный дух. Давно? Не помню. Это и неважно, я здесь ненадолго.

Посмотреть…

Человек, стоящий на коленях перед группой людей, в крови. Его голова опущена, русые волосы слиплись и висят космами. Одежда изорвана, а сам он выглядит избитым. Он поднимает усталый взгляд на окруживших его и безумно улыбается, хотя улыбка больше напоминает оскал.

Над ним возвышается великан. Наверное, он пришел из сказок, где такие злые, сильные и абсолютно неконтролируемые воины. Они безжалостны к своим врагам. Этот тоже… Он сжимает губы в тонкую линию и поднимает руку. В его руке нож, очень древний и опасный, я это точно знаю. Мне не радостно, не страшно, даже сожалений нет, и от этого обидно. Чувствовать хорошо, а пустота угнетает. Обида, впрочем, проходит очень быстро. Я — безмолвный, беспристрастный наблюдатель.

Высокий человек берет виновного за волосы, обнажая белую шею с острым кадыком. И, глядя в глаза своей жертве, медленно проводит ножом по рвущейся коже, выпуская кровь…

В голове пульсировала боль. Боль тянулась ниточками к вискам, наливала соком глазные яблоки, вызывая слезы. Боль откликнулась в жиле, заставляя свернуться калачиком на небольшом диванчике. Зря я столько потратила на пробивание защиты! Было бы намного легче сейчас, оставь я в жиле больше кена.

— Эрик, — прошептала я, садясь и растирая лоб горячей ладонью.

— Хорошо бы ему поторопиться, — сказал Влад, гладя меня по плечу.

— Он придет. Опоздает, правда. Позже… Убьет Херсира.

— Опоздает, говоришь? Значит, все, что нам нужно — тянуть время?

— Как? О чем, черт возьми, говорить с этим безумцем? Ты слышал, что он задумал?!

От экспрессии в висках кольнуло, и я прикрыла глаза.

— Можно подумать, предел его мечтаний — стать человеком. Убеди его, что Хаук умрет. Ты же пророчица, наври про видение. Мы подтвердим. — Влад метнул взгляд на Богдана, и тот послушно кивнул. Надо же, когда жить хочется, и со зверем договориться не зазорно! — Главное — выбраться.

Ну если про видение, то… Врать необязательно. Только вот для некоторых синица в руке всегда лучше, чем журавль в небе. Впрочем, синица тоже легко может выпорхнуть…

Когда в дверь постучали, я подпрыгнула на месте. Вернее, стуком это сложно было назвать, скорее, грохотом, от которого тонкое, деревянное полотно выгнулось, норовя разлететься щепками. Наверное, оно и разлетелось бы, если бы не защита. Защита держала крепко. Звуки, правда, не сдерживала. И потому от злого «Открывай, сукин ты сын!» у меня гулко забилось сердце, а в груди разлилось тепло.