Со скрипом отворились массивные ворота, и повозка вкатилась внутрь. Ворота сразу же закрылись, сзади проскрежетал тяжелый засов. Ветер утих, его вой остался за стеной. В самом поселении царила тишина.

Растирая замерзшие уши, Кирилл думал, что возница остановится здесь, на въезде, но не тут-то было. Существенно сбавив скорость, телега принялась петлять по улочкам деревянного городишки, где бревенчатые одно- и двухэтажные дома тесно примыкали друг к другу.

Во многих окнах виднелся тусклый свет. Темнели огороды, сонно возилась в сараях скотина. В воздухе витал неповторимый деревенский запах. В деревне, к слову, Кирилл бывал от силы раз десять, да и то в детстве, но ароматы сена, дров, разнообразных трав и, конечно, ядреного навоза из памяти никуда не делись. Вот и сейчас вся эта гамма ударила в нос, заставляя жмуриться.

В воздухе, разносимые легким ветерком - жалким подобием гуляющего по степи ледяного урагана - витали и иные запахи, пряные, насыщенные. Их происхождения Кирилл не знал, но догадывался, что оно связано со здешними ремеслами. Возможно, так пахли кожи или меха, или, быть может, ткацкие краски.

- У меня в носу щиплет, - пожаловался Сеня, запустивший в ноздрю чуть не весь палец целиком.

Дух средневековой жизни был, мягко говоря, своеобразен. От него кружило голову, от него по рукам и нога разливалась странная квелость, а во рту появлялся чуть приторный привкус. И в то же время было во всем этом нечто приятное, завораживающее, что-то давным-давно забытое и даже похороненное где-то в глубине веков.

Повозка выбралась на некое подобие площади. С трех сторон подступали бревенчатые избы, а прямо по курсу возвышалось единственное, кажется, строение из камня. Узкая башенка с острым шпилем поднималась на добрый десяток метров, но само приземистое здание было не больше трехэтажного многоквартирного дома - такие Кирилл пару раз видывал на окраинах.

- Приехали, - сообщил возница.

В сознании Кирилла незаметно переключились настройки, и теперь он понимал чужеземца легко и непринужденно, безо всяких задержек.

Возница мягко сошел на землю, подошел к своим огромным скакунам и ласково потрепал их по холке - всех по очереди. Те довольно фыркали, пригибали головы и топтались копытами по холодной земле.

Затем, словно вспомнив, что в повозке все еще сидят пассажиры, возница метнулся к ним и с виноватой улыбкой сказал:

- Вас ждут, проходите.

Он не говорил, куда конкретно следует идти, но Кирилл не сомневался, что речь идет о каменной ратуше.

Первым он взошел по ступенькам и, не мешкая, толкнул тяжелую дверь. Та с легкой натугой поддалась, и Кирилл оказался в хорошо освещенном коридоре. На стенах ярко полыхали многочисленные факелы, под потолком сияли свечные люстры. Света здесь хватало.

Короткий коридор, напоминающий фентезийные подгорные туннели, шел прямо, завершаясь просторным овальным залом. Там за длинным черным столом сидел глубокий старик в темной хламиде, дряхлыми руками перебирая какую-то бумажку. Узкие ладони тонули в тени широких рукавов, бледные пальцы напоминали копошащихся белесых пауков.

Посреди стола также горели свечи, хоть все было замечательно видно и без них.

Не поднимая головы, старик жестом руки указал на ближайший к нему стул с высокой резной спинкой. Кирилл на негнущихся ногах подошел, отодвинул неожиданно тяжелый стул и сел. Сеня и Милан остались стоять у входа, переминаясь с ноги на ногу. Их вроде бы не приглашали к беседе, а самовольничать они не решались. В средних веках таких самостоятельных не жаловали.

Старик, потомив гостя задумчивым молчанием, соизволил, наконец, обратить на него внимание. Он смерил Кирилла неторопливым оценивающим взглядом, беззвучно шевеля губами, и глаза, черными точками выглядывающие из-под седых кустистых бровей, потеплели. Рот искривился в улыбке, старик протянул Кириллу мятую-перемятую бумажку.

Кирилл осторожно взял ее, уложил на стол перед собой и аккуратно разгладил. И вновь его посетило это удивительное, не поддающееся описанию чувство, когда ряды незнакомых закорючек, сливающихся в причудливые узоры, стали ему понятны.

Это была записка, гласящая:

"Ответ на Хмуром острове. Но я бы хотел предупредить - если не хочешь разочароваться - вернись, откуда прибыл, и продолжай жить, как жил".

Прочитав краткое послание два раза со всем возможным вниманием, Кирилл поднял на старца вопросительный взгляд.

- Не узнаешь своего почерка? - усмехнулся он.

- Моего? - не понял Кирилл.

- А чьего ж еще? Или ты - не Горак?

- Нет, не Горак, - Кирилл помотал головой. Горак, Горак...

- Я его сын, - добавил он.

Старик удивленно крякнул.

- Он не говорил, что у него есть сын...

- А вы давно его видели?

- Давно, - старик покивал, на минуту задумался, а потом осведомился. - Кто это тебя так приложил?

Рука Кирилла инстинктивно дернулась к темной припухлости под глазом. Та с готовностью отозвалась тупой тянучей болью. Поморщившись, Кирилл ответил:

- Скажем так, нехорошие люди.

- Ну, это с каждым бывает, - пожал плечами собеседник и уставился куда-то перед собой.

Воцарилась неловкая тишина. Кирилл глазел на бумажку с поблекшими чернилами и не понимал пока, что делать дальше. Арсентий и Милан выжидающими взглядами грозили прожечь дыру в спине. Он повернулся к друзьям, сделал жалобное лицо - мол, да потерпите ж вы - а потом вновь обратился к старику и спросил.

- Что нам теперь делать?

- А мне почем знать? - буркнул старик, дрожащей рукой смахнул прядь с лица. - Можете остаться, можете идти. Не прогоним, напоим и накормим, а вот силком держать вас не будем.

- Если честно, я сбит с толку... Где мы?

- О-ох, - старик вздохнул и с неохотой промолвил. - Опять начинать с начала. Горак нехорошо поступил, мог бы и подготовить тебя, раз уж ты решил наведаться к нам. Ну, да ладно... Город наш называется Хава, мы живем здесь уже четыре тысячи лет, - сообщил старик и начал тяжело подниматься. Кирилл поспешил помочь ему.

- Думал, не дождусь тебя. Горак мне говорил, что он сам вернется. А вот погляди же как, сына прислал, а сам не явился.

- Он умер.

- Умер? Жаль, хороший был человек. Даже слишком, - негромкий голос старика чуть дрогнул на последнем слове. Казалось, немногие оставшиеся в теле силы покидали его.

С трудом ступая, старик зашаркал к Арсентию и Милану, намереваясь покинуть зал. Те поспешили посторониться, не переставая внимательно следить за старцем - полы хламиды подметали пол не хуже метлы, и дед, не ровен час, мог споткнуться и свалиться.

- Мне пора спать, - объявил старик. - Сто лет живу, а все никак не высплюсь. Приходи утром, тогда я смогу поведать тебе все, что нужно. А сейчас ступайте на улицу, Крю вас расположит. Он знает, что да как... Поздно вы прибыли, едва успели. У нас вообще-то здесь хорошо, только сейчас ночи еще очень холодные, мы за ворота не выходим. Ночью вас бы никто не встретил, и вы бы замерзли насмерть...

Все четверо вышли в коридор. Пройдя немного, старик положил сухую ладонь на ручку неприметной двери и мотнул головой, показывая, что помощь ему больше не требуется.

Кирилл отступил, дождался, пока за странным дедом захлопнется дверь, и поспешил рассказать все друзьям.

- Я что-то проголодался, - поспешил сообщить Сеня. - Пусть нас покормят, как следует, у них тут еда должна быть ядреной, без этих всяких ГМО, или как там дрянь разную кличут. А завтра и порешаем, что к чему. Если нас, конечно, не казнят тут, как лишних. Я так понял, ждали только тебя.

- Не дам я вас в обиду, - Кирилл подбодрил Сеню легким тычком под ребра, заодно поторопив его. - Пойдемте, а то Крю - ну и имя, елки-моталки - уже продрог весь, небось.

Он ошибся. Крю чувствовал себя замечательно. Он развалился в повозке, укутанный в невесть откуда принесенную добротную шкуру, и попыхивал трубкой. При виде друзей он встрепенулся, в один прыжок вернулся на свое рабочее место и показал большим пальцем за спину.