— Должен.

— Почему же тебя интересуют бумаги отца?

— Кит, я не могу!.. — В его глазах снова блеснула мука.

— Ах, так! — вырвалось у нее. — Да, знаешь, кто ты? Ты упрямейший в мире!..

— Да. Конечно. Ты уже говорила об этом,

— Говорила?.. Я целое утро роюсь в этих проклятых ящиках, чтобы найти неизвестно что. Если так, разгребай один эти документы, а меня, пожалуйста, оставь в покое.

Она вскочила на ноги, чтобы уйти, но он поймал ее за плечи.

— Солнышко, прости меня. Я понимаю, как тяжело рыться в вещах отца…

Кит в отчаянии взглянула на него.

— При чем тут отец?

Она осеклась и густо залилась краской, глаза у него округлились.

— Так дело… во мне?

Она гордо подняла голову, поняв, что притворяться бесполезно.

— А ты будто не знаешь!

— Кит!.. — выдохнул он еле слышно, и ей показалось, что он хотел прижать ее к себе.

— Рейс?

— Кит, не могу. Я бы хотел. Но видит Бог — не могу!

Столько мучения было в его голосе, что Кит не удержалась и коснулась его щеки. Рейс вздрогнул и в следующее мгновение порывисто прижал ее к груди.

Он нежно целовал Кит, а ее руки медленно скользнули под халат, лаская и изучая его тело. Он прижался сильнее, и Она застонала от внезапного желания. Никогда ранее она не испытывала ничего подобного.

— Кит? — хрипло прошептал он.

— Да… — Она открыла глаза, и на лице у нее появилось такое отчаяние. — Я ведь даже не знаю твоего полного имени…

Рейс вскрикнул. Впечатление было такое, будто она швырнула раздетого из теплого дома в снег. Его глаза мгновенно застыли, руки судорожно сжались, причиняя ей боль, а в следующую минуту он отпустил Кит.

— Рейс!.. — жалобно проворила она, не зная, что сказать дальше, чувствуя, что смертельно ударила и без того раненого человека.

Тот слегка помедлил, а затем торопливо стал спускаться по лестнице.

Кит долго сидела, прислушиваясь к происходящему внизу и строя догадки, что он там делает. Она услышала какое-то бормотание. Вероятно, разговаривает с Гусом, подумала Кит. Потом хлопнула дверца холодильника, и снова шаги по комнате.

Совершенно потерянная, девушка взглянула на папку в руках, почти машинально приоткрыла ее и незаметно для себя углубилась в чтение

Когда Кит спустилась в кухню, он выкладывал на стойку еще несколько банок с консервами в дополнение к стоящим. На Рейсе вновь были его поношенные джинсы, обе рубашки и даже зимние ботинки.

Молодой человек замер на мгновение, увидя ее, стоящую в дверном проеме, затем поставил банки и потянулся за брезентовым мешком, в котором она узнала взятую им из сарайчика отцовскую сумку для инструментов. Когда же Рейс начал складывать в нее банки, Кит поняла, что он собрался делать.

— Я заплачу за все. А также за съеденное.

Голос у него звучал безжизненно, так что у Кит мурашки побежали по спине.

— А когда смогу, вышлю тебе рубашку.

— Рейс!..

Мужчина обернулся, лицо у него ничего не выражало, и он продолжал говорить, словно не замечая ее.

— Да, пока вынужден позаимствовать, но верну обязательно, можешь не сомневаться.

Девушка с удивлением заметила револьвер, засунутый за ремень джинсов. Подхватив со стойки свой нож, Рейс положил его в карман. Интересно, есть ли в этом наборе консервный нож, подумала Кит.

— Извини, — сказал он через минуту. — Прости за все!

Но Кит уже приняла решение.

— Полагаю, — холодно обронила она, — тебе было бы интересно взглянуть на это.

Девушка протягивала ему папку, держа ее раскрытой.

— Если, конечно, у тебя есть время, ты ведь очень торопился убежать из этого дома.

Желваки заиграли на щеках Рейса, причем Кит почувствовала почему-то, что больше всего его задел набор слов, возможно, он предпочел бы повышенный тон.

— Что там? — спросил он, помолчав.

— Полагаю, то, что ты искал.

Он в два шага пересек кухню и взял у нее из рук папку. Перевернув несколько страниц, он замер, увидев подборку фотокопий нескольких газетных вырезок. Кит следила, как он дрожащими руками перевернул первую вырезку, затем вторую…

— Проклятие!

— Что произошло?

— Он знал! — выдохнул молодой человек.

— Что?

Рейс отрешенно посмотрел на девушку, потом на папку. Губы у него побелели, и Кит поняла, что он пытается вновь уйти от ответа. Не говоря ни слова, парень взял лист бумаги зеленовато-серого цвета, чудом уцелевший в стопке фотокопий.

— Рейс, черт возьми, это бумаги моего отца. И мне вообще не следовало бы показывать их тебе. Я даже не обязана была говорить тебе об их существовании.

— Знаю!

Он не мог оторвать взгляда от зеленоватого листа. Кит заметила, что лист разграфлен так же, как лабораторные журналы, которые она видела у отца. Скорее всего, он и был вырван из такого журнала, но Кит была слишком обозлена, чтобы сделать из этого какие-то выводы. Приходя о бешенство от его упрямого молчания, она заговорила на тон выше:

— Могу я хотя бы в общих чертах знать, какое отношение имеют эти газетные вырезки о десятилетней войне между двумя крошечными странами к основному роду деятельности доктора Кэмруна? Его всегда занимала лишь работа, и он никогда не интересовался политикой, тем более международной. Чего ради он хранил эти…

Она оборвала свою тираду, следя, как мертвенная бледность покрывает лицо Рейса. Казалось, он был потрясен не меньше, чем от известия, что Рик Парксон погиб на ночной дороге, направляясь на встречу с ним. Кит медленно опустилась на стул рядом.

— Рейс!

Он поднял глаза, и лист бумаги задрожал в его руке.

— Это от Рика, — хрипло произнес он.

Кит посмотрела на лист и только сейчас обратила внимание, что он исписан мелким аккуратным почерком.

— Это писал не папа, — согласилась она, потянувшись к листу

— Это от Рика, — как в бреду повторил он.

Записка, скорее пояснение к состоявшемуся ранее телефонному разговору, была короткой:

«Это все извлечено из университетской библиотеки, а я крайне обеспокоен тем, что они могут означать. Пожалуйста, прочтите внимательно. Вы поймете, в чем тут дело»

Кит повернула голову к Рейсу

— Он имеет в виду эти вырезки?

— Да. Последняя газетная статья датирована числом двухмесячной давности.

У Кит заныло под ложечкой. За две недели до смерти отца!

— Я в курсе, что он поддерживал контакты с доктором Парксоном. Он говорил об этом… в тот день, когда я приехала сюда… перед самой…

— Рик говорил, что хочет обратиться к эксперту, — поспешил помочь ей Рейс. — Но я не предполагал, что речь идет о твоем отце.

— Рейс, я по-прежнему ничего не понимаю. Какое это имеет отношение к профессиям отца или доктора Парксона?

— Имеет, — вымолвил он, словно размышляя вслух, и вдруг резко спросил: — Во время твоего последнего разговора доктор Кэмрун говорил что-нибудь о Центре? Упоминал о чем-нибудь необычном?

— Нет, хотя…

— Что?..

— Это скорее впечатление, интуиция… А, по сути… Нет, даже не упомянул.

— Но что это за впечатление? Ну же, Кит!

Она испугалась его резкого тона.

— Кит, прости, но это очень важно. Я даже передать тебе не могу насколько.

— Ты, — кисло заметила она, — если не ошибаюсь, до сих пор не сказал мне вообще ничего.

— Ну, пожалуйста, солнышко! — Он поймал ее за руку. — Я понимаю, что не имею права что-либо от тебя требовать, но я должен знать. Что за впечатление?

Кит вздохнула.

— Он намекал, что всплыли какие-то странные вещи, и они произвели на него ужасное впечатление. Но, когда я приехала, папа ни о чем подобном не заговорил, и я подумала, что что-то недопоняла в разговоре.

— А именно?

— Мне казалось, что это имеет какое-то отношение к Центру: все-таки он отдал ему двадцать лет жизни. Кстати…

Девушка переменилась в лице, и это не ускользнуло от внимания Рейса.

— Что? Говори же, Кит!..

— Вспомнила: отец ждал, что доктор Парксон зайдет, чтобы обсудить с ним какую-то проблему. Я решила, что речь идет о каком-то научном совете, а потому не придала этому особого значения.