Потом он подхватил ее, почти швырнул на кровать, а через мгновение сам оказался сверху, и эта блаженная тяжесть наполнила сердце Элси диким, первобытным восторгом. Она безотчетно выгибалась навстречу, молила о близости, но Алекс не спешил, о нет, он не спешил. Его руки, волшебные нежные руки, скользили по коже, ласкали ее все яростнее, все настойчивее, и она больше не знала, какая часть ее тела возбуждена сильнее. Элси вся превратилась в пылающий костер, в вулкан, в сверхновую звезду.

Прохладные простыни снизу – и горячее мужское тело сверху. Она истекала любовным соком, она умирала в объятиях – и воскресала иной. Потом она вывернулась из рук мужчины, змеей скользнула вниз, обхватила его бедра руками и начала медленный, сладострастный ритуал, такую желанную для него пытку, наслаждаясь и упиваясь своей властью над могучим красавцем.

Она все делала правильно – это было ясно и по реакции Алекса, и потому, что сама она получала не меньшее наслаждение. И когда мужчина с громким криком достиг вершины удовольствия, она запоздала лишь на долю секунды…

А потом они лежали, оглушенные, все еще сотрясаемые волнами невиданно сильного оргазма, и только руки их были переплетены, переплетены так крепко, словно разъединить их значило – умереть…

Элси не требовалось делать рабочие заметки для будущей статьи. Она была уверена, что не забудет ни единого мгновения этой волшебной ночи.

Кит чувствовал, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди, а небо, по всей вероятности, обрушится прямо ему на голову. Он всегда считал себя искушенным любовником, знал многих женщин, но Элси… Она была особенной. Она чувствовала его так полно и точно, что даже малейшее движение ее прекрасного тела, нежных губ, проворного языка заставляли Кита содрогаться от восторга.

И они снова и снова сплетались в объятиях, находя все новые позы и способы доставить друг другу удовольствие. Не осталось ни единого потайного уголка на телах, ни единого запретного жеста или движения. Только полное доверие и полное проникновение друг в друга. И казалось, человек уже не в силах вынести такое напряжение, но плоть мужчины восставала снова и снова, а женщина была неутомима. И Кит снова любил Элси, и снова умирал в ее объятиях, а она стонала и смеялась, выкрикивала его имя и шептала жаркие, бесстыдные слова, которые никто и никогда не произносит днем – только ночью, той самой ночью, у которой нет ни вечера, ни утра, а есть только бесконечная бархатистая мгла, и мириады звезд вперемешку с ангелами, а на искусанных губах стынет пряный вкус любви, и нет смерти иной, чем смерть от счастья…

Они заснули, словно сраженные выстрелом, не успев разъединиться, не успев разомкнуть объятий, и последний за эту ночь оргазм настиг их обоих во сне, опять одновременно.

Элси снилась грусть. Грусть была похожа на отцветающие хризантемы, грусть плакала мелким дождиком и поскуливала, словно побитая собачонка.

Она слишком привязалась к этому мужчине. Смешно – но за эти две ночи он стал для нее самым главным человеком в мире. Теперь их ждет расставание, и Элси снилась грусть…

Киту снилась его квартира в Городе Ангелов. И без того пустая и аскетичная, в этом сне она была промозглой и темной. Окна были распахнуты настежь, но за ними ничего не было. Ни темноты, ни света, ни дождя, ни бури – просто ничего.

Эта маленькая женщина с душой ребенка стала для него за две их ночи целым миром, и он боялся представить этот мир без нее. Поэтому Киту Крейну снилась пустота.

Кит проснулся в постели Элси, когда утро уже вовсю разбушевалось солнечными лучами и пением птиц.

Он лежал и злился, одновременно чувствуя себя совершенно счастливым. Странное сочетание.

Никогда в жизни он не оставался в чужой постели до утра. Это было сродни обязательству, а обязательств он избегал. И потому сегодня утром Кит чувствовал себя загнанным в ловушку.

Где-то перед рассветом был момент, когда можно было бы тихо уйти. Но Элси так мирно спала в его объятиях, а у них в ногах развалился и мирно посапывал Малдер, а на коврике тоненько повизгивал и перебирал лапами во сне лохматый Бош… Пройти мимо такого кордона бесшумно было бы совершенно нереально, и Кит заснул, покрепче прижав к себе Элси.

Сейчас он смотрел в потолок и мрачно размышлял о том, что делать дальше, но тут Элси под его рукой завозилась и промурлыкала не хуже Малдера:

– Ты не ушел!.. Даже если это сон – снись подольше…

– Меня не выпустили твои собаки. И Малдер. Но теперь мне действительно пора.

– Конечно. Сейчас я их выгоню и приготовлю кофе…

Разочарование в ее голосе было таким явным, что Кит немедленно расстроился еще больше.

– Не надо. Я должен торопиться.

Она встала с постели торопливо, пряча лицо, и Кит немедленно обругал себя в душе и поймал ее за руку.

– Элси… Это была волшебная ночь.

– Рада, что тебе понравилось.

– Твоя… хм… неопытность в оральном сексе просто потрясла меня. Насколько я помню, четыре раза потрясла.

Наконец-то она улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Лучше бы она этого не делала! Синие, огромные, еще хранящие отзвук любовного томления глаза. Припухший алый рот. Румяные со сна щеки. Растрепанные пепельные волосы. И следы его неистовых поцелуев на груди, плечах, шее…

Потом она завернулась в халат и отправилась выгуливать собак, а Кит мрачно одевался и не мог дождаться того момента, когда окажется подальше от этого дома. Это происходило по одной единственной причине: ему очень хотелось остаться здесь.

Наскоро ополоснув лицо, он вышел из спальни, в последний раз прошел через уютную гостиную, невольно стараясь запомнить обстановку… Элси стояла на крыльце, прислонившись к дверному косяку, и смотрела в небо. Кит развернул ее к себе и крепко поцеловал в губы, потом тихо произнес:

– Я хочу, чтобы ты запомнила вот что. Ты – прекрасная, обворожительная, сексуальная женщина, Элси. И тот парень, которому ты в итоге достанешься, будет просто счастливый сукин сын. ССС, говоря коротко. А еще – я благодарен небесам за то, что в тот вечер они привели меня в тот бар.

Вот и все. Теперь уходи и не смей оглядываться.

– Я рада, что узнала тебя, Алекс.

У нее был спокойный, ровный голос. Никакой дрожи, никаких слез. Кит осторожно взглянул в синие глаза. Элси ответила спокойным и серьезным взглядом.

– Будь счастлива.

– И ты будь счастлив.

Кит шел по дорожке, идиот идиотом. С каждым шагом ноги наливались свинцом, а спина деревенела все больше.

Почему не остаться еще на день?

И нет у меня никаких дел.

Мазохист чертов!

10

Два часа после ухода Алекса Элси прорыдала в ванной. Потом умылась, приняла душ, напялила пижаму с Микки-Маусом и пушистые шлепанцы, вытащила из холодильника огромный лоток с клубникой и с некоторым остервенением залила ягоды взбитыми сливками из баллончика.

Когда клубника закончилась, она намазала лицо двумя специально оставленными ягодами и уселась к компьютеру.

Решено! Она не станет грустить, она не будет рыдать. Все силы она бросит на создание потрясающей, сногсшибательной колонки, от которой будут гореть уши и у Колена, и у мистера Крейна. А Алекс… Они встретились, как странники в ночи, так же и разошлись. Она запомнит его на всю жизнь, потому что о нем можно помнить только хорошее. Алекс ушел, не успев причинить ей боли, не обидев ее и не предав – только подарив две потрясающие, волшебные ночи любви, благодаря которым Элси теперь разбирается в сексе лучше, чем Фло.

Кит Крейн вошел в свою квартиру, швырнул в угол сумку и уселся на идиотский пуфик оранжевого цвета. Дизайнер уверял, что именно такой оттенок подойдет к серо-голубым стенам и черному кафельному полу…

Пахло лимонным освежителем воздуха, полиролью для мебели и немного – дезинфекцией.

Кит с тоской заглянул в комнату, не вставая с пуфика. Геометрические узоры ковра неожиданно вызвали у него острый приступ отвращения. Он вспомнил уютный дом Элси, мягкий ворс ковра, похожий на мох, удобную мебель…