И, судя по всему, Йеннера идея с реализацией значительной оградительной полосы не отпустила. Забавно – с государством работать не стал, а обычному конезаводчику помог.

Наконец, я нашла искомое – в самом основании столба был виден небольшой зазор. Вот там и пытались спрятать амулет. Оттуда еле заметные потоки силы растекались по всему столбу, перетекая на перекладины и соединяясь с аналогичными нитями с соседнего столба. Разглядеть их было и несложно, зная, что искать, но это совсем не значило, что охранки были слабыми. Однако проверять я не стала – последствия предсказать возможности не было. Лишь понимала – соваться не стоит.

Вот так – меня отослали, чтоб я немного отвлеклась в том числе и от учебы, а сама стою разглядываю очередное творение мастера.

Я разогнула уже несколько затёкшую спину и выпрямилась. Меня в упор прожигали такие же серые и хмурые, как нынешние тучи, глаза.

– Нашли что-то интересное? – холодно спросил мужчина.

– Да, – растерянно ответила я, про себя отмечая: ну наконец-то! Теперь я знаю – Стейнир одного со мной роста. Просто мы чуть ли не впервые раз оказались вот так близко, при этом стоя, а не сидя, как уже было пару раз.

– Тогда не буду вам мешать. Изучайте дальше, – бросил он и развернусь, чтобы уйти.

Я недоуменно смотрела ему в спину.

Меня так увлекла разработка мастера, что я не заметила, как хозяин здешних владений приблизился, и не просто, а на коне, который сейчас стоял в отдалении. Я впервые увидела шенсера. Выглядел он заметно крупнее представителя любой другой породы: мощный, явно сильный и, несмотря на наличие практически полного снаряжения для верховой езды, казалось, будто не замечал этих вещей. В его облике сквозила неприкрытая независимость, словно он лишь делал одолжение – на какое-то время подчинялся человеку.

Стейнир легко вскочил на своего скакуна. Они неспешным ходом двинулись вглубь территорий. Из-за холма показались другие шенсеры – пару жеребцов и, видимо, их мамочки. Вот к ним и направился Стейнир.

Я отошла от ограды. Пожалуй, на сегодня с её изучением надо закончить – лучше потом расспрошу самого мастера. У близлежащего дерева я остановилась, опёрлась о ствол спиной и сложила руки на груди. Отсюда открывался замечательный вид на… лошадок. Да, именно их. Кто знает, когда мне ещё предоставится ещё такой шанс поразглядывать этих необычных созданий? Жаль только, что все же далековато, но хотя бы так.

Самообман в очередной раз не помог. Статная фигура всадника удерживала мой взгляд. Я пыталась его отвести – – без толку. Взор упорно возвращался к Стейниру и я продолжала любоваться его уверенной посадкой, естественностью, с которой он держался в седле, чёткие движения, в которых не было ничего лишнего, словно все выверено. А потом я поняла – конь не подчиняется ему. Нет! Тут было что-то другое. В том смысле, что шенсер слушался своего седока, но было это… в общем, странно. Ну разве можно сказать, что животное радо служить человек? Разве только что про собаку…

Я уже хотела было уйти, продрогла изрядно, да и вдруг неудобно стало – стою тут, смотрю чересчур пристально… Стейнир резко развернул коня и вновь приблизился к границе своего участка. Он спрыгнул, отбросил поводья, явно зная – скакун никуда не денется, и подошёл к ограждению.

– Желаете прокатиться? – Стейнир упёрся руками в перекладину и кивнул в сторону своего коня.

Захотелось как ребёнку заверещать: “да!” и подскочить, победно взмахивая руками.

– Не откажусь, – спокойно ответила я.

– До ближайшей калитки, – на миг он задумался, – минут десять.

И посмотрел на меня с вызовом.

А вот за дальнейшее эдель Фордис посадила бы меня под домашний арест минимум на месяц.

– Ничего, я так. – И подошла к ограждению. Правда, тут же с тоской осмотрела плотную теплую юбку – неудобно будет перелазить.

Теперь уже Стейнир смотрел на меня с восторженным изумлением.

– Вот только меня же просто так ваша защита не пропустит, – заметила я.

– Да, конечно.

Он подошел и положил руку на перекладину.

– Прошу, – и взмахнул другой рукой, приглашая.

“О превеликий Рауд, только бы не упасть! И зачем я вообще решила доказать то ли ему, то ли себе, что вполне себе лишена предрассудков и вообще, уверенная в себе барышня, которая не боится даже вот таких препятствий? Ну дуреха же, самая настоящая”, – все это проносилось у меня в голове, когда я взбиралась по перекладинам.

Наверно Рауд меня услышал, потому как все обошлось: юбкой я не зацепилась, не подскользнулась. Когда я уже оказалась по другую сторону и собиралась спрыгнуть, Стейнир протянул мне руку. По своей излюбленной привычки я хотела отказаться от помощи, но сейчас я понимала – не тот момент.

Оперлась об его руку и аккуратно спустилась. А у самой вдруг колени чуть не подогнулись и даже сквозь перчатку чувствовалась тепло его крепкой ладони. Высвободила свою руку я даже с некоторым трудом, при этому испытывая и собственное недовольство, чего уж там.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я.

К шенсеру я подходила с некоторой опаской, оказалось – не зря.

– Слишком близко не подходите, – предупредил меня Стейнир, выйдя из-за моей спины. – Тут не все так просто.

Он приблизился к своему коню, подобрал поводья и как будто что-то шепнул ему. Я с интересом наблюдала за ними. Конь скосил глаз в мою сторону, словно присматриваться ко мне.

– Не торопливо подходите ко мне, – произнес Стейнир. – Только без резких движений. И не бойтесь, – он подкрепил фразу улыбкой.

Если до этого я и не боялась, то сейчас начала. Крупный, сильный конь уже вызывал не просто опасения. Не зря же про них наверно ходят слухи, что уж очень буйные, потому и не приручаются. А вот у Стейнира и тени опасений не было. Он спокойно стоял рядом со своим скакуном и ждал, когда же я решусь. А ведь я не трусиха!

– Можно вашу руку? – спросил Стейнир, когда я все-таки приблизилась к ним.

Я в нерешительности замерла.

– Так надо, – произнес он и вновь протянул свою ладонь.

Ну если надо действительно надо…

– Только без перчатки.

Пару глубоких вдохов, чтоб унять волнение, и я сняла перчатку.

– Я не кусаюсь, – он опять улыбнулся, – да и Гапор тоже не станет этого делать, надеюсь.

Стейнир повернулся к коню и как будто спросил у него. Тот дернул головой, словно говоря: “Ну чего застыли, быстрее! Я долго ждать не буду” и притопнул передней ногой.

– Гапор? Его так зовут? – спросила я.

– Да. На одном из наречий Лаксавирии это означает сильный.

Сильный значит. Ничего удивительного.

Я несмело вложила свою руку Стейниру в ладонь. Он улыбнулся мне, подбадривая, и слегка сжал мои подрагивающие пальцы.

На подперсье у коня крепился амулет. Вот к нему и приложил свою вторую руку Стейнир, не отпуская меня. Наверно что-то должно было произойти, но я ничего не почувствовала. Все мысли и ощущения сконцентрировались на совсем другом.

Я отвыкла от таких прикосновений, обычных, вроде ничего не значащих, но все равно нужных и приятных. Только Даника я могла подпустить настолько близко. И все же это не совсем то…

Я не слишком долго была тогда счастлива, но помнила то время очень хорошо, как бы не старалась забыть. И остро помнила разочарование и боль предательства.

“Не смей сравнивать! Не смей!” – твердила я сама себе. – “Он другой!”

Какой? Я понятия не имела, но точно другой, или в этом пыталась убедить себя…

Рука Стейнира уже не просто грела, жгла мою ладонь.

– Видимо об этом Данфер уговаривал вас рассказать мне, – внезапно охрипшим голосом заметила я. Пришлось прокашляться.

– Видимо об этом, – удивился Стейнир.

А я поняла, что только что сдала себя, и он догадался – я подслушивала. Нужно было отвлечь, поэтому я тут же спросила:

– Как он работает?

Внезапно Стейнир помрачнел и бросил:

– Вот это лучше спросите у мастера, – последнее слово он протянул едким тоном.

Я растерянно на него посмотрела и хотела высвободить свою руку. Он не позволил.