— Ты все очень четко объяснила, — согласился Саймон, беря ее за локоть, чтобы проводить в дом. — И мы будем придерживаться этого, не так ли, Эмили? Никакого соблазна.

— Правильно. Ведь ты, как всякий бизнесмен, ожидаешь, что я с лихвой отработаю вложенные тобой деньги, — настаивала она, пытаясь не обращать внимания на скольжение пальцев Саймона вдоль ее локтя.

— Вижу, ты торгуешься.

— А если все женщины скопом ворвутся в твою ванную, ори во все горло.

Они остановились напротив приоткрытой двери.

— И что ты будешь делать, если я заору?

— Что-нибудь полезное, — пообещала она.

Мама всегда наставляла ее: хорошее приходит к тем, кто умеет ждать. Стоя на пороге спальни Саймона, когда его низкий, притягательный смех заполнял ее слух и потихоньку привораживал душу, Эмили не вспоминала об ошибках юности. Она могла только надеяться, что не совершит еще одну ошибку.

В смеющихся глазах Саймона проскальзывало что-то такое, что было несвойственно обычному мужчине с деньгами. Он нанял ее потому, что ему нужна компаньонка, но Эмили знала, что за этим таится нечто большее. Ясно одно: Саймон на самом деле любит тетю и этот город, но, очевидно, здешняя публика его раздражает, поскольку все, в том числе и тетя, ждут от него большего, чем он способен дать. Ему нужен кто-то, чтобы было с кем посмеяться над передрягой, в которую он имел несчастье попасть. Теперь она понимала, кто ему нужен. Друг. Союзник.

А Эмили вообще ничего не ждала от Саймона, и потому ей следует стать его другом, заслужить его доверие. Господи, в какой ад ее занесло. И все потому, что она исправно выполняет работу для Летнего аукциона. Итак, ее личная слабость и страх не имеют значения: она выше этого. В конце концов, ей предстоит прожить еще одно лето, такое же, как и в прошлом году.

Единственное различие заключается в том, что она проведет его вместе с зеленоглазым, темноволосым, великолепным мужчиной, из-за которого ее бросает в дрожь всякий раз, когда он к ней приближается.

— Во сколько же ты проснулась, Эмили? — спросил Саймон, посмотрев на свои часы и обнаружив, что спросонья слабо различает отметки на циферблате. Он еще не побрился, только натянул джинсы и, шатаясь, спустился вниз. Здесь он заглянул в открытую дверь нового офиса Эмили. Она уже сидела за компьютером. До чего же хороша! Внешний вид, сияющие глаза, соблазнительная поза — все в ней прекрасно. Густые каштановые волосы зачесаны назад и стянуты в «конский хвост», розовая блузка и бежевые шорты подчеркивают свежесть щек. Эмили сидела за компьютером босая. Он старался не замечать, как утонченно гибки были ее ступни и стройны и трогательны лодыжки. — Во сколько? — повторил Саймон, чувствуя нараставшее раздражение: она вела себя так, будто его нет.

Эмили наконец повернулась, и ее глаза слегка расширились.

— Я проснулась в шесть часов, как обычно. Мэри также проснулась рано, приготовила кофе, — сказала она, указывая на кофейник и графин с соком на столе. — И, судя по твоему виду, тебе тоже не мешает выпить чашечку, Саймон.

Саймон привык просыпаться один, в пустой кровати, в пустом доме. Это был его собственный выбор. Саймон не часто проводил ночь с женщинами в своей постели, независимо от того, насколько они красивы или умелы в своих ласках. Ему нравилось жить одному, и он намеревался так жить всегда. Очень много лет утекло с той несчастной поры его юности, когда он просыпался от голосов двух людей, ненавидевших друг друга. Все же делить пространство с Эмили — это совсем другое.

— Спасибо, — сказал Саймон, отпив большой глоток кофе из чашки, которую ему подала Эмили. — При нормальных обстоятельствах, когда как следует высыпаюсь, я готовлю себе кофе сам. Но сегодня… просто… спасибо. — Он сделал еще один глоток, позволив горячему и крепкому напитку совершить волшебство в его еще сонном теле. — Итак, ты каждое утро просыпаешься в шесть часов?

— А ты, очевидно, нет, — ответила она. — Извини, если разбудила тебя. Порой забываю, что не все любят рассвет, как я. Возвращайся в постель, если хочешь. Я постараюсь работать тихо.

Но в действительности не она его разбудила. И не шум. Это было больше похоже… на ощущение присутствия Эмили в доме. «Вероятно, с ее губ слетела янтарная молния и ослепила меня», — говорил он себе, наблюдая за блеском ее серебристо-серых глаз. И ему особенно не хотелось слышать слово «постель», слетающее с этих нежных губ. Он не чувствовал себя готовым сдерживать обуревающие его желания.

Саймон покачал головой и поставил чашку на столик.

— Слишком поздно возвращаться в постель, — глубокомысленно изрек он. — Я проснулся. Пора заниматься делами.

— Понимаю. Я тоже буду занята, — сообщила Эмили, размахивая стаканом и рискуя выплеснуть апельсиновый сок на блузку. — Саймон, ты и вправду оснащен по последнему слову техники, — продолжила она и залилась румянцем, когда ее взгляд невольно остановился на его обнаженной груди. — Твое подключение к Интернету самое быстрое из тех, какими я пользовалась в городе, — поспешила сказать Эмили. — Я узнала электронные адреса некоторых людей, живущих вне города, тех, кого бы ты хотел пригласить на празднование дня рождения тети, и уже нашла несколько новых сайтов по альтернативным школам, о существовании которых даже не догадывалась.

Эмили вскочила и бодро зашагала по комнате, «конский хвост» покачивался после каждого сказанного ею слова. Саймон вежливо улыбался, размышляя о том, знает ли она, как блестят ее глаза, когда она так возбуждена. Он поневоле стал просчитывать способ, который позволил бы ему возбудить ее намного быстрее, нежели Интернет.

«Проклятье. Скверно так думать о ней», — осадил себя он и в который раз решил тщательнее следить за своим поведением, когда рядом Эмили. Она его сотрудница, а не кандидатка в любовницы.

— …И вот о чем я подумала. Нам придется как следует потрудиться, чтобы угодить вкусу твоей тетушки.

Ох-ох. Эмили ждет его реакции на ее слова, а он отключился от действительности и совершенно не слышит того, что она сейчас говорит.

Саймон напрягся, пытаясь ухватить смысл последних нескольких слов. Эмили так и распирало от энтузиазма, и Саймон заинтересованно улыбнулся.

— Пожалуйста, повтори еще раз, что ты сказала, — прошептал он.

Эмили подошла поближе.

— Я говорила о дне рождения твоей тети. Думаю, ты должен рассказать мне о ее вкусах и пристрастиях. Если и вправду хочешь сделать эту вечеринку необыкновенной, мы должны придерживаться особенностей характера тети Деллы, не так ли?

Саймон неподвижно смотрел на Эмили, не в силах оторвать от нее глаза. Сейчас она выглядела совсем юной, несмотря на то, что была всего на три года моложе его. Правда, она отлично знала, чего хочет от жизни. Эмили уже успела признаться ему в том, что у нее такая же аллергия к браку, как и у него. Саймон, впрочем, не удивлялся. Для этого у нее могут найтись сотни причин. Он и сам частенько повторял эту фразу, но тут призадумался. Что за причины толкнули ее на безбрачие? Он даже не был с ней знаком по-настоящему, но не мог не видеть, что Эмили полна жизни и что она — прирожденная учительница, обожающая детей. Она могла бы стать хорошей матерью.

— Почему ты не хочешь выходить замуж? — неожиданно спросил Саймон. Этот вопрос явно выпадал из темы их разговора.

Она вдруг побледнела и отшатнулась от него, солнечные лучи в ее глазах исчезли. Но Саймон терпеливо ждал ее ответа.

Эмили осторожно поставила стакан на стол рядом с монитором. Ее губы скривились в насмешливой улыбке.

— О, я не подхожу для брака. Слишком занята собой. Весь год преподаю, а теперь вот задумала открыть школу, которая требует огромной затраты времени. Мне не по душе спокойная жизнь.

Саймон прислонился к дверному косяку, исподволь наблюдая за тем, как задвигались ее руки, как участилась речь. Теперь он все понял: Эмили не хочет раскрывать истинные причины. Что ж, не стоит на нее давить.