– После узнаем. В любом случае мы сделали все, что могли.

Он медленно приподнялся, огляделся и глубоко вдохнул.

– Пора.

Я открыла рот спросить, что это означает, но не успела. Туман, Промежуток… Мелькнуло и пропало. Мы появились на лестнице, и я узнала замок. Это был родовой дом Арнэ.

– Все хорошо, Ава. Все хорошо, – устало, но с улыбкой сказал Крис. – Кто-нибудь живой здесь есть? – громко позвал он.

Через несколько минут нас уже провожали в комнату Маир и Рэйд. Мне с каждым шагом становилось все лучше, и отступала гибельная тяжесть.

– Как остальные? – спросил Кристиан.

– Будут жить, – отозвался Рэйд. – Вам лучше отдохнуть. Сейчас все спят, и вы поспите.

Штурман взял меня за руку.

– Спасибо, с удовольствием.

Глаза слипались, а еще хотелось есть, но я решила, что сон предпочтительнее. Едва за нами закрылась дверь, Крис повел меня к постели. Была она, как и все прочие в замке, обширной, мягкой, и под плотным пологом. В комнате царил приятный полумрак, свет давало только пламя в очаге и несколько свечей на комоде.

– Какое замечательное покрывало! Мягонькое, пушистое. На нем бы голышом валяться… – размечталась я и не сразу сообразила, что излагаю потайные мысли вслух. – Ой.

– Ой, – рассмеялся Кристиан. – Можем и поваляться, кстати. Ты в безопасности от моей страсти. Если я кого и коснусь, то только матраса.

Это и печалило, и волновало. Вот отоспимся, и сможем продолжить то, что начинали не раз… Будущее обещало радость, настоящее пахло усталостью. Я знала, что не время думать о собственных жаждах, но не поделиться с Крисом не могла.

– Странное чувство. Я хочу тебя по-прежнему, но не могу управлять какой-то важной частью сознания. И тело квелое.

– И я хочу тебя, милаха, – тихо сказал он. – Этот лес съел важные части нас, и сон вернет их рано или поздно.

Мы разделись догола и плюхнулись на постель. Я не смущалась, мне было хорошо. Только его теплая рука, и сразу сон – болезненно-сладкий, словно свежесваренный кисель для саднящего горла. Мы спали и спали, порой просыпались и лениво смотрели друг на друга. Мне казалось, что время имеет иной ритм, и приходили видения одно другого удивительнее. Телом я была пуховой, словно одуванчик на ветру – такой хрупкий и податливый, готовый в любой миг рассыпаться, или ползла змеей сквозь траву, колыхалась облаком, падала каплей вниз, и, едва коснувшись земли, снова поднималась ввысь, чтобы стать дождем. Свет лился отовсюду, напитывал глаза, сиянием щекотал волосы. А потом приходила тьма, и я была крадущейся пантерой, что преследует добычу. И несла в зубах мясо, и отдыхала на толстой и удобной ветке, обняв ее лапами. И просыпалась, понимая, что лежу на Кристиане, и он не делает попыток мной овладеть, потому что сам стал спящим хищником, сытым и безразличным ко всему, кроме восхитительного сна.

Порой к нам стучались Лар и Рэйд, но мы отказывались от еды, снова уплывая в молочные грезы. И так час за часом, в своем особом времени. Пространство кровати стало нашей спасительной обителью. В какой-то миг меня словно толкнуло и обрушило в стремительную пучину времени, и я ощутила, что касаюсь рукой крепкого мужского живота. Сдвину пальцы чуть ниже, и…

Явь оказалась прохладной и живительной. Во мне перевернулись чувства, тело обрело целостность, и я ощутила, как волнами накатывает тягучее, неимоверно приятное, настойчивое желание. В этот миг я ничего не боялась.

Вот так провести губами по его груди и ниже казалось замечательной необходимость. Как дышать, только слаще. И чувства более резкие, проникающие куда-то глубоко в низ живота… Порочные? Я со всей страстью принялась будить Кристиана, и осмелела, обезумела, отбросила условности и запреты. Если коснусь его там, что он скажет?

Мужчина вздрогнул и открыл глаза.

– Ава?

– М?

– Ты… Сколько времени? То есть… Боже, такого пробуждения я не ожидал.

– Ты не сердишься? Я вообще-то не умею… Я просто попробовала. Ты хочешь? Мне можно?

В ответ он изогнулся и жадными губами припал к моей груди. Ох! Теперь лежать спокойно я не могла. Я все еще была пантерой, мне хотелось касаться его и зубами, и языком, и тереться о него, ласкаясь и выпрашивая прикосновения. Кристиан вытворял почти то же, что и я, только дразнился умело и уверенно, словно давно планировал сводить меня с ума именно так.

Я чувствовала его дыхание на бедрах и между них, на животе, на шее, во рту, когда мы наконец стали целоваться. Горячо, влажно, глубоко. Мы оба были зверями, которые друг друга не стесняются. И вдруг меня охватило неимоверное смущение оттого, что я никакая не пантера, а простая девушка с Атальмейна. Словно покинула сердце и тело некая сущность, бывшая в прошлой жизни важной частью меня. Но она, еще нерожденная, лишь подсказала путь.

– Крис, я слишком раскована, да?

Он тихо хмыкнул и мягко коснулся моей щеки.

– А ты не хочешь быть таковой?

– Меня немного… замкнуло. Все было как сон – прекрасный, но такой далекий. А теперь все по-настоящему и немного страшно… страшно приятно, – улыбнулась я, когда он с хитрой ухмылкой прикусил мой палец.

– Будь собой, Ава. Верь мне, как прежде. Я желаю тебя любую – и смущенную, и страстную. Ты такая… вкусная. Каждый раз целую и хочу целовать еще и еще.

– И я хочу, но ты в случае чего мне говори, как… о!

– Я лучше покажу, – прошептал он, и стало не до рассуждений о неопытности.

Я понимала, что сижу на нем верхом, но не могла вспомнить, сама ли сделала это или Крис усадил меня. Его тело ощущалось пламенным и гибким, а мое было податливым, разомлевшем от нежности.

– Непременно скажи мне, если что-то будет не так, – попросил Кристиан, но я могла только кивнуть.

Внутри пульсировало прежде сдерживаемое желание, и, наконец-то отпущенное на волю, оно с радостной поспешностью устремилось вперед моих мыслей.

Я задыхалась, чувствуя, как нас обоих несет вперед, к неизбежному, столь важному единению. Мне была необходима его сила, уверенность, смелая решимость. Сама бы я ни за что не смогла преодолеть барьер робости, не пошла бы до конца.

Мгновения спустя Кристиан оказался сверху. Я знала, что не сбегу, даже если очень захочу. Он не собирался отпускать – беспокойная, болезненная жажда читалась в темно-синих глазах.

– Авериша, – прошептал он, и я доверчиво прикрыла глаза.

Было почти не больно, но столь острое ощущение заставило вскрикнуть, напряженно ожидая всего, что может произойти дальше.

– Прости, милаха. Очень больно?

Я не могла ответить, и потянулась к нему, надеясь получить спасительный поцелуй. Кристиан все понял и больше не задавал вопросов. Его губы дарили нежность, а тело оставалось жестким и неподатливым, будто бы он сам испытывал сильную боль.

А я хотела большего. Я поняла это, осознала, что единение – это лишь часть наслаждения. Я обняла его, чтобы доказать свою готовность, обхватила руками, ногами, прижалась плотнее… Что было дальше – сказать точно не могу. У меня просто не хватило бы слов для описания подобного счастья.

И утро стало началом новой жизни. Мы позавтракали за маленьким столиком (я сидела у Криса на коленях и запихивала в себя такие куски, что он только диву давался), потом привели себя в порядок (я с трудом прочесала волосы после всех наших баталий), и решили выйти посмотреть, как дела у остальных.

Как оказалось, многие еще не пришли в себя. На кухне дежурил Леонид. Он готовил какие-то снадобья и посоветовал нам прогуляться.

– Свежего воздуха много не бывает, заодно осмотритесь. Маир сидит с Питером, Лар сказал, что пойдет на конюшню. Рэйд, кажется, с детьми из поселения в большой детской.

– Ойло?

– Отдыхает.

– Алеард и Фрэйа?

– Им сильно досталось. Надеюсь, оба спят.

– Анут, конечно, с семьей.

– Да. Эван и Рута в своей комнате. У девушки жар, но это последствия напряжения.

– Спасибо, все понятно. Ава, пойдем гулять?

– С удовольствием, если здесь не нужна помощь.