Спустя время мы вышли к месту, где дорога ветвилась.

– Нам сюда, – сказал Анут, – это путь через лес. Дальше свернём в нужном месте и подъедем к водопаду.

– К заповедному водопаду! – уточнил Ойло торжественно. Мы и не представляли тогда, насколько он прав.

Глава 12

Ветер плакал, бросая морозные хлопья прямо в лицо. Всем казалось, что души умерших воинов идут через лес, но следы заметало, и мы с ними были разделены плотной снежной завесой. Алеард не отпускал меня ни на шаг в сторону. Не все призраки могли поверить нам, не все они были так проницательны, как первый. В палатке, под боком друг у друга, стало спокойнее, но тревога не утихла до конца. Кони тоже волновались, и, хотя все спали урывками, ничего так и не произошло, и мы встретили рассвет.

Целый день мы медленно ехали по лесу. Продвигаться вперёд было трудно – снега здесь намело по колено коням. Грозный шел первым и фырчал, как трактор. Конь застоялся, и ему явно нравилось прокладывать тропу.

Лес был стар. Он отдыхал от летней суеты, и казалось, что деревья рады укутаться в снегах и молчаливо ожидать веселого шума весны. Я видела толстенные стволы неведомых пород, и каждое впору было писать маслом. То черные дубы, то непонятные красноватые великаны с острыми кронами, то белые, вроде берез, но полосы на их телах были темно-синими. Даже зимой лес умудрялся быть цветным, и снег не мог скрыть разнообразия оттенков. Те же камни попадались и светлые, и зеленоватые, и голубые. А ещё в лесу было полным-полно птиц. Прежде я не обращала внимания, но чем дальше в чащу, тем более говорливыми и любопытными они становились. То красные, вроде клестов, то пестрые, как дятлы. Или синие, толстые, с широченными крыльями. Они квакали, словно лягушки.

– Живая территория, – улыбнулся Ойло. – Мне прямо как-то радостно стало.

К вечеру, когда стемнело, мы услышали шум водопада. Прошло всего несколько минут, и он открылся перед нами. От темной воды шёл пар, огромный поток падал с высоченной черной скалы и разлетался на радуги. Камни на берегу и в самом лесу впереди нас были белыми, но не от снега. Они мягко светились. Среди всего этого чёрно-белого волшебства, прямо возле воды, стояла статуя. Это был невиданный зверь, чем-то напоминающий дракона. Он пил из озера, сощурив глаза, и выглядел мирным и добрым. И тоже был сделан из белого светящегося камня. По дальней стороне озера росли ивы – старые и величественные, но почему-то лиловые. Их ветви падали в воду, словно играли гибкими пальцами с волшебным озером. Левее росли высоченные кедры с красными стволами, и возле них камней было больше всего. Куда-то прямо под водопад уходила высокая сияющая лестница – я и не заметила её сразу. Нетронутый снегом песок тоже едва заметно светился, а на камнях у подножия статуи цвели ярко-синие цветы, похожие на крошечные звёзды...

– Бесподобное место! – произнёс Ойло. – И совсем оно не злое.

– Да, – улыбнулся Кристиан. – Была бы у меня девушка, я бы привёл её сюда на первое свидание. Повезло тебе, Алеард!

Мужчина рассмеялся.

– Ещё приведёшь, Крис, – сказал он уверенно.

– Отец говорил, древние духи не всякого подпускают, – сказал Анут.

– Энергетический барьер, – кивнул Кристиан, – мысли и чувства тех, кто создал это место. Мы пришли не со злом и не причиним вреда, поэтому и бояться нечего.

– Где устроимся? – спросил Алеард.

– Может, поближе к статуе? – предложил Ойло. – Истукан вполне дружелюбен.

– Хорошо, – кивнул Алеард, и остальные согласились.

Едва мы начали разбивать лагерь, как выяснилось, что вода совсем не холодная. К тому же вокруг не было снега – почва оказалась теплой, словно питалась внутренним жаром. Мы расстелили прямо на белом песке одеяла, разложили кругом пожитки. Необходимость в палатке отпала.

Всех нас это место зачаровало, но все чувствовали разное. Ойло был весел и как никогда суетлив, Кристиан – задумчиво-мечтателен, Анут – полон благоговейного восторга, Алеард таинственно поглядывал на меня из-под густых бровей. Я разомлела, ощущая сладкую боль в животе, и трепетала от его редких прикосновений.

– Не знаю, как вы, – сказал Ойло, когда мы поужинали, – а я намерен поплыть к той лестнице и подняться по ней. У меня ощущение, что это важно.

– И я чувствую подобное, – согласился Кристиан. – Анут, ты с нами пойдёшь?

– Да, – кивнул парень. – Мы ведь раньше завтрашнего дня всё равно не отправимся к Рогатой пещере?

– Нет. Эту ночь проведем спокойно, а завтра начнем действовать, – ответил Алеард.

– Вы с нами? – улыбнулся Крис.

Мы переглянулись.

– Нужно же кому-то остаться, – хитро сказал капитан.

– Да, вы потом сходите, – поддакнул Ойло. – Ну что, ребят, поплыли?

Они оставили рубашки на камнях, доплыли до лестницы и залезли на неё. Мы внимательно смотрели, как ребята поднимаются наверх и обсуждают, как лучше пройти сквозь воду.

– А вот об этом мы не подумали, – сказал Алеард. – Воды многовато, опасно.

– Возможно, там вообще ничего нет.

– Есть. Бури упоминал пещеру в черной скале. Сопоставив то, что сказал он, и слова Гура, я могу предположить, что Дракон был Хранителем подобных нам путешественником по мирам. Атория – древний мир. Вообще, каждая изначальная реальность выполняет свою функцию. Земля – хранитель чувств. Атальмейн, где ты побывала, бережет память Циклов. Трогия, о которой упоминал Гур, и откуда родом я и Ойло – колыбель силы. И я предполагаю, что Атория хранит дары независимо от того, путешествуешь ты или нет. Здесь это называют волшебством.  А там, под водопадом, находится что-то вроде убежища для тех, кто понимает толк в перемещениях. Думаю, чтобы всё осмотреть, понадобиться не меньше двух часов. И это хорошо, – добавил он. Ойло быстро нырнул под поток и не поспешил обратно. Следом за ним устремились Кристиан и Анут.

– Почему хорошо? – с улыбкой спросила я.

– Потому что, – отозвался Алеард, беря меня за руку и притягивая к себе.

Он нежно провел губами по моей щеке, потерся носом о шею. Ему всегда приходилось наклоняться, а мне – вытягиваться, чтобы мы могли друг до друга достать.

– У тебя тигриные глаза, – сказала я невпопад.

Алеард сощурился и мягко провел ладонями по моим щекам.

– А у тебя они как штормовое небо. Солнечные локоны и буря в глазах. Люблю эти контрасты, особенно когда ты так улыбаешься. Хочешь искупаться?

– Да, – тихо отозвалась я. – Ты уверен, что ребята нескоро вернутся?

– Я знаю это, Фрэйа. И почувствую их приближение. Можешь не волноваться.

Улыбка с ямочками – моя любимая. Я тронула завязки его плаща, Алеард помог снять мой. У нас не было купальников, и мы просто медленно разделись. Я как всегда смущенно, Алеард – решительно. Он тотчас обнял меня, тесня к воде, и я попыталась воспротивиться. Знакомая игра, и заранее ведомо, кто выиграет. Но мне всё равно хотелось с ним побороться. Именно для того, чтобы Алеард затащил меня в озеро на плече или взял на руки.

Что против маленького, что против крупного, этот прием работал безотказно. Алеард улетел прочь, но тотчас встал, весело ухмыляясь. Смеясь, я отбежала за камни, и Алеард принялся гоняться за мной, нарочно давая ускользнуть в последний миг. Так, не торопясь, он загнал меня в ловушку, к скале, и отступать кроме как в воду было некуда. Я попробовала проскользнуть мимо, но была схвачена и оказалась у Алеарда на руках.

– Хитрюга, – усмехнулся он.

– Угу, – довольно отозвалась я. – Хорошее место.

Мы стояли справа от водопада, где бежал ещё один маленький поток. Он образовывал свое небольшое озеро – неглубокое и с хорошим ровным дном. Алеард занес меня в воду и отпустил, но я не побежала. Обняла его, прижалась к надежному теплу и замерла.

Мы слушали сердца друг друга, и влажный ветер приятно касался лиц. Я нерешительно опустила руки, и принялась поглаживать тело Алеарда. Хотелось понимать само физическое чувство, усиливать жажду, от которой сладостью сводило мышцы. Алеард мягко целовал меня в ухо: то прихватывая его губами, то чувствительно прикусывая. Приятно, ласково, щекотно. Я оттолкнулась от дна, обхватила ногами бедра любимого. Алеард склонился и жадно поцеловал меня в губы, и длил этот поцелуй, пока я не застонала, желая получить больше. В воде, на берегу, а потом и на одеяле. Он двигался яростно, и я искусала все губы, сдерживая крики. Мало. Обоим было недостаточно этого. Так миры питали собой, и ты учился принимать все больше силы. Казалось, ещё вдох – я и потеряю сознание от неги, от этой бесконечной алчной нежности, от красоты искрящейся темноты, что кутала и нас, и мир. Белые камни. Черное озеро. И деревья цветные, преданно ждущие своего художника.