Дни были одинаковы, но вместе мы находили чем себя занять. Было не до близости, конечно, зато мы могли вдоволь наговориться и много спали. К исходу второго месяца я успела возненавидеть жару, хотя всегда относилась к ней благосклонно. Загорелые, высохшие, мы ощутили ранним утром отклик Промежутка, и тотчас нырнули в него, в спасительную прохладу цветного моря.

Побыв там какое-то время, забрав рюкзак Алеарда, мы продолжили путешествие, которое начиналось как попытка заключения. Одно за другим, перемещения, конечно, изматывали, да и скакать как это получается у Криса, у нас не выходило. Но впереди столь ясно прощупывалась цель, что кончиками пальцев можно было ощутить её теплоту и структуру. Трогия звала дождями, нежными рисунками листьев, шершавыми шишками и щекоткой трав. Вскоре стали появляться и запахи, которые удавалось сложить в прекрасные картины – леса, реки и свежий ветер на цветущих холмах. Однако пока что всё это было далеко, но надежду внушало уже то, что мы шли в правильном направлении.

Где был Арон и его команда, что делали остальные – неизвестно. Гур говорил, что когда Промежуток раскрывается полностью, его можно использовать как средство связи. Каждый в своем – и ведешь переговоры мысленно. Удобно и безопасно, никто не влезет без спросу. Но этому тоже надо было учиться, да и переходная реальность пока что была совсем молодой, только-только проснувшейся. Мы не слышали всех её голосов, она не до конца понимала нас.

Трогия манила. Когда бродишь много лет кряду, начинаешь ощущать миры и их звучание, можешь предугадывать, каков будет тот или иной. Так вот закрытый изначальный мир обещал быть прекрасным. И если нас притягивала гармония черт, нежность обещаний, заботливые объятья и красоты природы, то Арон хотел получить силу, которую Трогия тщательно сберегала.

Мы шли напролом, не заботясь о составлении карт. Обратный путь в любом случае будет сложным, так зачем тратить время на думы о неизбежных сложностях? Алеард сделался неразговорчив, но продолжав оберегать меня, как и я берегла его. Мы не отдалялись друг от друга, напротив, всё крепче сплетали души и чувства. Наверное, поэтому меня преследовали реальные сны, которые я тотчас после пробуждения забывала…

…Незнакомый мир встретил ледяным дождем и промозглым ветром. Плотная вроде бы ткань туники отяжелела сразу, ноги в башмаках промокли, а с волос постоянно текло за шиворот. Холодно, одиноко, печально. Словно ливень хотел смыть все мои мечты, непрочные, неяркие, нелепые.

Ну и что, что я помогла ему? Кристиан не полюбит меня хотя бы потому, что не найдет нужных сердцу оттенков. Ему, такому веселому, радостно ли будет рядом с замухрышкой? Он был подобен мгновенному предгрозовому небу , черному и синему, когда золотом подсвечены верхушки деревьев и травы. Вот только нравом обладал более покладистым, нежели шторм.

Ох уж эта внешность, почему я получилась именно такой? Темное золото волос не было блеклым, и на солнце переливалось сочным медом, однако ни кудрей, ни тугих кос у меня не водилось, пряди были непослушными, пушистыми и, если не заплетать, походили на солому. Карие глаза были скорее рыжими, черты лица не поражали воображение, но и грубыми не казались… И всё-таки по сравнению с сестрами я была невзрачна – ни женственной фигуры, ни роста, ни изящества. Разве что ресницы густые, хотя и не достаточно темные, чтобы сделать взгляд бесконечно выразительным. Вот у старшей, Арманды, при таких же точно прядях зеленые глазищи казались магически прекрасными.

Нет, я не думала о нем как о человеке, что обращает внимание только на внешность. И всё же она играла важную роль. Среди множества реальностей, при богатстве красоты женской, мне ли тягаться с другими, если они были? Хотя, кажется, Кристиан был одинок, по крайней мере, так сказал Онан. И это знание согревало меня, помогало не сдаться. Я останусь собой – и пусть чувства решают.

Но сейчас нужно было терпеть. Взялась искать – ищи упрямо. Тем более что я вела себя осторожно и то и дело прощупывала людей на предмет даров.

Хотя в такую пору, осенним пасмурным вечером, особо и разглядывать было некого. Кому взбредет в голову шататься по улице, мокнуть, зябнуть и грустить? Сидеть бы сейчас рядом с ним, прижиматься, согревать друг друга. И не важно, где, хоть в убогой квартирке, в небольшой комнате, на маленькой кровати под старым одеялом. Главное что с ним, главное, что вместе...

Я подавила тяжелый вздох. Мечты мечтами, а надо дело знать. Только от одного человека могла исходить столь мощная энергия – от Создателя, коим являлся Алеард. И я ждала удобного момента, чтобы позвать Кристиана и вместе отправиться дальше. Зачем звать раньше времени? Чтобы он тоже мокнул под дождем? Нет уж.

В конце улицы показался человек, он свернул за угол. Потом пробежала кошка и скрылась в подвале одного из домов. Я привалилась к стене и обхватила себя руками. Любить осень просто, когда есть куда возвращаться, есть где согреться и кого обогреть. Я напряглась: снова тот же силуэт, только теперь он шел прямо ко мне.

Ой, как не хотелось убегать и бросать столь важное дело! Снова следовать за временем, снова отслеживать дары… А ведь были так близко! Я вышла из-под арки и быстрым шагом пошла прочь.

– Ава!

Я обернулась, хотя это могла быть ловушка. И только потом учуяла дар.

– Кристиан!

Он в несколько шагов покрыл расстояние между нами и неожиданно заключил меня в объятья.

– Слава богу! Я чуть с ума не сошел, думая, куда ты пропала! Почему не звала?

– Ну, дождь… Зачем вдвоем мокнуть? – смущенно пробормотала я. – Ждала момента…

– Промерзла ведь до костей, – проворчал он, стягивая плотную куртку и кутая меня, обалдевши-счастливую и дрожащую от удовольствия. – Долго бы стоять пришлось, до завтрашнего утра.

– Я не знала, сколько точно…

– Вот именно. Идем скорее, я здесь квартиру нашел подходящую. Согреешься, отдохнешь.

Сбылась мечта идиота! От счастья я готова была закричать во все горло, но только глупо улыбалась, прижимаясь к нему, такому большому, теплому, нежному. А дождь лил и лил, и не хотелось, чтобы он заканчивался.

Мы прошли переулками к невзрачному каменному зданию, вошли в подъезд и поднялись по лестнице. Кристиан, не отпуская меня, открыл дверь и мягко подтолкнул внутрь: по привычке я хотела пропустить его вперед.

Темно, ничего не видно. Я едва не налетела на острый угол комода, благо, Штурман меня перехватил.

– Тут света нет в коридоре. Разуемся – и сразу в комнату.

В спальню! – мелькнула в голове шальная мысль. Нет, ну почему рядом с ним я становилась такой жаждущей, любопытной, открытой для неизведанного счастья? Какие уж там встречи наедине у нас на Атальмейне! Принято было чинно прогуливаться под руку по людным садам и набережным, но уж точно не мокрыми стоять в непонятной квартире наедине. В темноте. Под тихий шум дождя. Глаза немного привыкли, и я увидела Кристиана, сидящего на корточках. В следующую секунду он мягко стянул с моей ноги ботинок.

– Вот же елы-палы, Ава! Ноги-то насквозь!..

– Да ничего. Они вроде теплые внутри…

– Ледяные, блин! – сердито хмыкнул он. – По лужам скакала?

– Да. Асфальт неровный, вот я и провалилась пару раз по щиколотку.

Он тихо рассмеялся, а потом, совершенно неожиданно, подхватил меня на руки и понес.

– Здесь и пол ледяной, и батареи не работают. И одеяло, по-моему, всего одно.

– Спасибо тебе за заботу, – прошептала я, вжимаясь в его шею и вдыхая аромат теплой кожи. – Я даже не мечтала, что так вечер закончится. Радостный уют, прекрасный… и замечательный тоже… Ну, что мы вдвоем… то есть я не одна. То есть ты не один…

Хорошо, что в темноте не видно было, как покраснела. Хотя Кристиан, конечно, многое понял. Уж точно догадался, что волнуюсь и заикаюсь я неспроста.

– И я рад, Аверина, – сказал он, и голос теперь звучал как-то иначе. – Согревать тебя. Быть рядом. Вместе куда лучше, чем одному. Но «вместе» тоже разное бывает.