– Здесь. Живой и здоровый. Он Айману помогает. Может, мы о разных людях говорим? – спросил он, улыбаясь моей реакции.

– Рыжий забияка! При каждом удобном случае ругается на аргонцев, любит поесть и всегда просыпается в разное время!

– Да, – рассмеялся Алеард, – это Ойло. Я его нашел на дороге, он как будто с неба свалился. У парня были серьезные раны, но он выкарабкался.

– Алеард, – я ощутила слезы радости на щеках, – это ведь я отправила его к тебе!

– Как тебе это удалось? Расскажи, я хочу знать, что произошло.

И я рассказала ему всё, что вспомнила. Алеард слушал внимательно и не сводил с меня глаз.

– Ойло долго в себя приходил. Удивительно, что, будучи раненым в грудь, он остался жив. А всё дело в том, что у него сердце с другой стороны.

– Ничего себе!

– Да уж. Конечно, нападавшие об этом не знали. Редко когда встретишь человека с такой внутренней аномалией, но я не думаю, что Ойло от этого как-то страдает. Он удивительный, заряжен особой искрой жизни, которую ни глубина земли, ни толщи вод, ни даже вакуум не потушат. Его жизнь течет не как наша… Трудно объяснить. Начав видеть энергии, я научился следить за ходом времени не только в мирах, но и в людских судьбах. Так вот Ойло создал собственный ритм, который сокрыт от меня.

– Я чувствовала в нем особую силу, но не знала, как её объяснить. Ойло действительно необычен, и не только потому, что обладает даром видеть будущее. Он говорил обо мне?

– Он знает, что произошло тогда, но воспоминания смутные. Называл тебя сестрой, но ни лица, ни имени не помнил. Суетился, размахивал руками, морщил лоб, но так и не смог вспомнить. Замечательный парень, таких радостных шалопаев и на Земле по пальцам пересчитать. Мы с ним подружились.

Я рассмеялась сквозь слезы. Многие воспоминания создают иллюзию радости, но есть и такие, что рождают её истинную.

Этой ночью я долго не могла уснуть. Волны покачивали лодку, как колыбель, но это не помогало. Я вспоминала белую Амбру и Ойло, Руту и Эвана… Как я могла забыть их, забыть всё то, что произошло с нами? Неужели пустота обладает столь великим могуществом, чтобы уничтожать на время сами чувства? Я повернулась на другой бок, и увидела, что Алеард смотрит на меня из-под приоткрытых век.

– Не спишь.

– Думаю об Эване. Я бросила его в беде, Алеард. Онан сказал, что у них с Рутой всё хорошо, но я чувствую себя виноватой. Почему я оставила тех, кто мне дорог? Не только Эвана, но и Маира… Он до сих пор недоступен. Какая я размазня! Ничего не делаю как надо.

– Всему своё время. Мы вернёмся к твоим друзьям, – сказал он уверенно, – разыщем их. Ты должна была уйти, чтобы потом иметь возможность вернуться. Всё правильно. Твоя доброта выливается в страстность, и ты начинаешь болтать веселые глупости. Ну разве ж ты размазня? Неужели это так? Не верю.

И он потянул меня к себе. Я уютно устроилась в плотных горячих объятьях, уткнулась в его грудь носом.

– Алеард, а какая она, Пропасть? – шёпотом спросила я. – Что стало бы со мной, шагни я туда вслед за тобой?

– Пропасть – мёртвый мир. Не знаю, зачем он был создан и кто тот создатель, но предполагаю, что своей тяжестью Пропасть уравновешивает миры. Конлет попал туда по собственной глупости. Упрямец! Он хотел доказать Бури, что независим от его воли, но не знал, что всё зайдет так далеко… Усмирил бы свою гордость – и нам бы не пришлось расставаться. Но тогда мы бы не прошли этот путь, и многие из жизненных линий не были бы нарисованы. – Он вздохнул и запустил пальцы в мои волосы, пуская по затылку крохотные, и оттого особенно ласковые мурашки. – Конлет изменился, ты бы его не узнала, наверное. Он много недель был один в Пропасти, где нет теплого света и как таковой еды, и научился выживать. Но не совладал с тамошними стражами порядка и позвал на помощь. Откликнулись я и Крис, и, слава богу, что только мы двое. Каждый получил свою порцию боли. Мне как всегда прилетело по голове, Крис сломал ногу. Конлета задело осколком, легко отделался. И все же самое страшное было в самой энергии Пропасти. По крайней мере, для меня. Вместо солнца там одна-единственная синяя звезда.

– На все небо?

– Да. И само небо как мутная вода. Я всё пытался понять, почему Пропасть населена механизмами и, кажется, кое-что в них распознал. Эти громадины питаются человеческой сущностью: верой, силой, отвагой. Любовью и тоской. Даже памятью. Мы выбрались оттуда, потому что объединили усилия. Так, как хотели ещё на Земле. Всё то время, пока находились там, только и делали, что убегали и прятались. С ними невозможно справиться. По крайней мере, я не мог на них воздействовать.

– Значит, там человек полностью беззащитен?

– Не совсем и не всякий. Если я не мог воздействовать на роботов…

– …ты мог воздействовать на окружающее пространство! – закончила я.

– Лишь иногда, – с улыбкой ответил Алеард. – Но это спасало наши задницы от куда более серьезных пинков. Роботы не знают жалости. Они не устают, не отдыхают. Хотя раз в тридцать дней у них происходит какой-то сбой – и тогда есть возможность что-то предпринять.

– Хорошо, что всё позади. И я рада, что Конлет осознал свои ошибки. Надеюсь, больше он туда не полезет.

– Я тоже очень надеюсь на это. Снова оказаться в Пропасти у меня нет ни малейшего желания.

– В мире Ойло со мной случилось кое-что странное. Один человек обидел нас, и я оттолкнула его, даже не коснувшись… А потом… Эм-м-м… Кажется, я использовала часть себя как оружие… – я потерла висок. – Вроде бы. Или это лишь сон.

– Хм, – заинтересованно отозвался он. – Какую часть себя, малышка?

– Женщина-призрак, о которой я упоминала, сказала, что это дар – превращать чувства в материю. Так что думаю, то была моя глубинная сущность. Как ты думаешь, что на самом деле случилось тогда?

– С тех ничего подобного не происходило? – уточнил он.

– Было, но я не могу вспомнить!..

– Фрэйа, то, что ты можешь делать благодаря своим чувствам – не просто дар. Это нечто большее. Чувства идут из твоего сердца, из души. Сила их способна расширять границы дозволенного, даже менять законы Промежутка.

– Думаешь, все так серьезно? Немного страшно обладать сильным даром.

– Не бойся, я помогу, – и он хитро сощурился. Когда глаза его приобретали такое выражение, а на губах появлялась плутоватая, нежная улыбка, я забывала о любых страхах.

– Спасибо, Алеард. Когда способности проснуться, ты первый об этом узнаешь, ведь почти все мои чувства – о тебе…

Он мягко коснулся моих губ и странно хмыкнул.

– Что? – улыбнулась я.

– Строю планы по твоему завоеванию.

– Я уже люблю тебя и принадлежу тебе.

– Да, но не целиком.

Меня пробрала дрожь. Конечно, я знала, что он имеет в виду.

– Значит, ты думаешь, что этот дар развивается (если вообще развивается!) независимо от моей воли? – спросила я, чтобы подавить волнение.

– Трудно сказать. Я не очень хорошо разбираюсь в чувствах.

– Не хочешь же ты сказать, что сам бесчувственный, Алеард! – и я, упираясь локтями в его грудь, приподнялась. Лицо мужчины было темным, но глаза, как и всегда, посверкивали. Он начал гладить меня по волосам – медленно, мягко и ласково.

– Эмоционально нестабильный – так говорил про себя Крис. А я как раз чересчур уравновешенный. Счастье, что ты можешь меня расшевелить, малышка.

Я рассмеялась, разглядывая его сверху. Усталость овладела телом, но никак не могла охватить рассудок. За две прекрасные ночи не отоспишься.

– Фрэйа, тебе нужно немного поспать, – будто прочитал мои мысли Алеард. – А то встанешь завтра разбитая.

– У меня голова раскалывается от такого количества мыслей. Никак не могу справиться с ними!

– Я помогу, если хочешь.

– Да, хочу, – отозвалась я, и Алеард поднялся с постели.

– Тогда давай поплаваем.

Я кивнула, осторожно с него слезая, и мужчина начал раздеваться. В отличие от меня он всегда делал это непринуждённо и спокойно. Думаю, как раз затем, чтобы лишний раз не вгонять меня в краску. Хотя в такой темноте в любом случае было не слишком много видно. Очертания его фигуры, слабые тени от неярких огней, что горели на носу лодки, силуэт леса вдалеке. Я поняла, что Архъялв необычно распланирован. Он тянулся вдоль реки и уходил вглубь суши, но то и дело «разрывался» лесом, и места были глухие. Тем не менее, как я узнала впоследствии, эти чащи, где можно было отыскать множество грибов и ягод, считались полноправной частью города. Их пронзали только нити дорог, да и те не подступали к воде. Пока мы плыли, я увидела множество замечательных пляжей с чистым песком и лагунами. Жаль, что мы так ни к одному и не причалили…