- Я Гавриков, - сказал он и проутюжил платком свой голый череп. - Фу, жарко-то как!..

Он явно был смущен своей ролью "главного персонажа" на комиссии.

- А будет еще жарче! - усмехнулся один из членов комиссии. - Садитесь.

Гавриков нервно смял платок, потом поспешно засунул его в карман пиджака, сел.

- Матвей Матвеевич, - обратился к нему председательствующий, - вы знаете, по какому вопросу мы вас пригласили?

- Никак нет, - осторожно ответил тот.

- Ну что ж, тогда вам скажет начальник Волжанского областного управления внутренних дел, генерал-майор Кирилл Борисович Хазаров, депутат областного Совета.

- Товарищ Гавриков, - негромко заговорил Хазаров, - возбуждено уголовное дело по факту драки и ножевого ранения, нанесенного несовершеннолетним Родиным подростку Пахомову. Драка произошла около вашего магазина. Слышали о ней?

- Слышал, - огорченно выдохнул Гавриков. - Озорники... Что с ними поделаешь? Тут домой идешь и не знаешь, как будет: или в спину обидное крикнут, или, извините, по физии рискуешь получить от какого-нибудь... молоденького. Вот ведь распустились!.. По мне, так их пороть надо. Каждую субботу. Как в старину...

- Мы не в старину, а в семидесятом году двадцатого столетия живем, товарищ Гавриков, - неприязненно заметила женщина-депутат, сидящая рядом с Хазаровым. - И довольно-таки странно слышать такие слова от руководителя предприятия!

- Да я понимаю, - пробормотал Гавриков, - что милиции одной не справиться...

- Верно! - резко произнес Хазаров. - Одной милиции не справиться. Помощь нужна. В частности, ваша - работников магазинов.

- Наша? - искренне удивился директор. - А что мы можем?

- Многое! И прежде всего - не нарушать законов. На каком основании работники вашего магазина продают спиртное подросткам?

- Первый раз слышу! - воскликнул Гавриков. - Кто?

- Послушайте, Гавриков, вы что, решили перед нами здесь театр одного актера устроить? Драка возле магазина произошла вскоре после того, как ваш продавец Сарычева отпустила подростку Пахомову бутылку портвейна! Ваши работники докладывают вам о происшествиях в магазине или нет? - Хазаров был настойчив и даже резок.

- До... докладывают, - заикнулся Гавриков.

- Значит, Сарычева не сказала вам, что был составлен протокол, в котором зафиксирована продажа спиртного подростку? Что же вы за руководитель, если не знаете, что происходит в вашем хозяйстве? Кстати, Сарычева и не отрицала того, что продала бутылку портвейна Пахомову.

- Ах, дрянь такая! - наливаясь краской, процедил Гавриков. - Не отрицает... - И спохватился: - То есть я... хотел сказать... что...

- Я понял, что вы хотели сказать! - жестко перебил Хазаров и посмотрел на членов комиссии. - По-моему, товарищи, вопрос с директором десятого магазина Гавриковым ясен!..

А Гавриков сник, заерзал на стуле.

- Пропади он пропадом, этот магазин... Думаете, мне от него счастье, да? Жена поедом ест, говорит: "Уходи, Мотя, оттуда, покуда тебя местная шпана не прирезала..." Да я лучше простым товароведом пойду куда-нибудь на базу... Ладно, не хотел говорить, а теперь скажу! Потому скажу, что на душе накипело! Да, отпускают мои продавщицы водку и вино этим подонкам! А попробуй не продай! Вот неделю назад вечером подошли к той же Сарычевой на улице двое шпановитых, остановили и говорят: "Учти, старуха, если не будешь нам водяру предавать, заказывай место на кладбище"...

- Какое безобразие! - возмущенно бросила женщина-депутат.

- Она мне звонит домой, - продолжал, осмелев, Гавриков, - и ревет в трубку: "Матвей Матвеевич, детьми своими заклинаю! Переведите меня в бакалею, иначе вообще уйду из вашего магазина!.." А у нее трое парнишек своих.

- И вы обо всем этом только сейчас заявляете? - строго спросил Хазаров. - Почему ни она, ни вы не сообщили об этом факте в милицию? Испугались? Но вы ведь фронтовик, гвардеец!

- Э-э-э, товарищ генерал, - уныло отмахнулся Гавриков. - На фронте я кто был? Вооруженный человек я был!.. А кто сейчас? Да вы на этих гадов, сшивающихся около магазина, посмотрите только. Глаза наглые, сигареты в зубах... Окружат и, как захотят, издеваться будут... На фронте я не боялся, хотя и смерть на каждом шагу подстерегала. У меня среди других боевых наград и медаль "За отвагу" имеется! В сорок первом получил!.. На войне я не боялся, потому что знал: случись что - за Родину гибну! А сейчас?.. Знаете, что будет, если против них пойду? Поймают, свалят на землю и будут пинать, бить, пока дух не выйдет! Не пощадят - ни седин, ни слабости!

- Ну, это вы уж слишком мрачную картину нарисовали! - заметил один из членов комиссии.

- Да, да, - громким шепотом ответив Гавриков, - боюсь я их! И пусть покупают водку, пусть жрут эту отраву, пусть перережут друг друга, пусть спиваются! Может, тогда спокойнее будет, если их, как алкоголиков, в больницы позабирают или в колонии рассадят... У меня внуки, жена-старуха... Э-э, да что там говорить!.. Судите-рядите меня, как хотите, увольняйте! Я честно работаю, взяток не беру, не краду. И не держусь я за директорство, мне свое здоровье дороже. Что ж мне раньше срока в могилу сходить? То-то!..

Я заметил, что многие члены комиссии, как и я, смотрят на грудь Гаврикова, где сияли начищенный до блеска гвардейский знак и орденская планка. Я смотрел на Гаврикова и думал, а что я мог бы сказать этому пожилому, усталому человеку?

- Скажите, - обратился к Гаврикову председательствующий, - а ваша продавщица Сарычева могла бы указать тех ребят, кто ей угрожал? Узнает она их?

- А чего их узнавать, - угрюмо ответил он. - Эти двое, что подрались, они ведь тоже из той компании, которая у моего магазина крутится. С ними и взрослые покупатели предпочитают не связываться, когда такие за бутылкой лезут без очереди. Но вот чтобы между собой подраться...

Я вынул блокнот, записал: "Пахомов. Родин. Кто еще? Взять на контроль!.."

В машине, когда мы возвращались в управление, Кирилл Борисович сказал мне:

- Вот что, Вениамин, эту драку у десятого магазина мы возьмем на свой контроль.

- Уже взял, Кирилл Борисович, - улыбнулся я.

- Очень хорошо! Далее, свяжись с городским управлением, пусть попросят командира ДНД направить к магазину дружинников. Этому Гаврикову, конечно, самому нужно встряхнуться, но и мы должны ему помочь.

- Ясно.

- Необходимо поинтересоваться всей этой компанией подростков. Пусть "город" займетсл, а нас держат в курсе.

- Понятно, Кирилл Борисович.

- А ты давай поактивнее с этим ночным происшествием в "Заре"...

Едва я вошел в кабинет, как зазвонил телефон, точно дожидался, когда я войду.

- Алло... А-а, Иван Иванович... Слушаю!

- Вениамин Александрович, - донесся приглушенный голос Максимова, мне удалось поговорить с некоторыми жильцами дома номер тридцать.

- Есть что-нибудь интересное для нас? - нетерпеливо перебил я, внезапно почувствовав острый приступ голода. Это у меня бывает. На нервной почве. - Если нет, то...

- То-то и оно, что есть, - тянул Максимов. - Один из жильцов, Климаков, показывает, что вчера поздно вечером, часов около одиннадцати, выносил ведро. Мусорные ящики у них за углом, в проходном дворе. Климаков видел стоявшего на углу высокого мужчину, который курил. Климаков с ним не говорил. Тот тоже ничего не спросил. Но самое важное, Вениамин Александрович, в том, что Климаков заявил, будто этот мужчина был в куртке-штормовке...

- Ну и что, Иван Иванович? Где здесь это "самое важное"?

- Видите ли, когда я встретил в трамвае Астахова, на нем тоже была штормовка... Я точно помню. Это уже кое-что.

- Иван Иванович, повремените пока с Казаковым. Срочно соберите сведения о Софье Козыревой, знакомой Астахова.

Я положил трубку. Телефон тут же зазвонил вновь. Я поднял трубку и услышал голос Олега Васютина.

- Вениамин Александрович, - прерывисто задышал.он, - это Олег... Васютин...