Растет полночный мрак, и душит нас темница;

В цепях влачатся дни без веры, без надежд,

И над развенчанной поэзией глумится

     Толпа бессмысленных невежд…

Но в этой мертвой мгле высоко перед нами

     Под серебристыми кудрями

Твой благородный лик так ярко озарен,

Так кротко светится последними лучами

     Иных прекраснейших времен.

Ты дорог нам за то, что не одним лишь словом,

Но всей душой своей, всей жизнью ты поэт,

И в эти шестьдесят тяжелых долгих лет —

В глухом изгнании, в бою, в труде суровом —

Ты чистым пламенем повсюду был согрет.

Но знаешь ли, поэт, кому ты всех дороже,

Кто горячее всех привет тебе пошлет?

Ты лучший друг для нас, для русской молодежи,

   Для тех, кого ты звал: «Вперед, вперед!»

Своей пленительной глубокой добротою,

Как патриарх, в семью ты нас объединял, —

И вот за что тебя мы любим всей душою,

И вот за что теперь мы подняли бокал!

1885

Во время плаванья, когда толпе матросов

Случается поймать над бездною морей

Огромных белых птиц, могучих альбатросов,

Беспечных спутников отважных кораблей, —

На доски их кладут: и вот, изнемогая,

Труслив и неуклюж, как два больших весла,

Влачит недавний царь заоблачного края

По грязной палубе два трепетных крыла.

Лазури гордый сын, что бури обгоняет,

Он стал уродливым и жалким, и смешным,

Зажженной трубкою матрос его пугает

И дразнит с хохотом, прикинувшись хромым.

Поэт, как альбатрос, отважно, без усилья,

Пока он — в небесах, витает в бурной мгле;

Но исполинские, невидимые крылья

В толпе ему ходить мешают по земле.

1885

   Там, в глубине задумчивой долины,

Когда вечерний мрак струился надо мной

     И кленов темные вершины,

     Полны таинственной кручины,

     Шумели трепетной листвой,

На камне гробовом прочел я эти строки:

     «Невозмутим мой сон глубокий

     Под этой тенью вековой».

И я задумался в немом уединенье:

Усопший брат, ты мне напомнил о себе,

Твой сон, твой вечный сон я понял на мгновенье

И смерть благословил, завидуя тебе…

И долго я стоял, и клены уронили

Увядшие листы, как слезы, надо мной,

И старые дубы качали головой

     И тихо, тихо говорили:

     «Как сладко дремлется в могиле

     Под нашей тенью вековой…»

1885

На взморье голубом, как спящие дельфины,

Качают корабли изогнутые спины.

Под звуки нежных флейт в блестящий храм ведут

Телицу белую, венчанную цветами;

И старцы кроткие, любимые богами,

В свободном агора свершают мирный суд.

В толпе кудрявых дев, волнистый лен мотая,

У светлых очагов шумят веретена,

И юноши поют, в точиле выжимая

Из гроздий наливных багряный сок вина.

И дискос, брошенный искусною рукою,

В палестре мраморной на плитах прозвенел;

И в мягком воздухе божественной красою

Сверкают мускулы нагих, могучих тел.

……………………………………………

1885

     Хор

   Вот оно, роковое возмездие:

Налетит ураган, пошатнется чертог!

   Ты погиб, Агамемнон, мой царь —

   В тихий сладостный час омовения

   Там, под мраморным сводом дворца…

Не своей ли рукой, Клитемнестра-изменница,

   Занесла ты секиру преступную

   Над безвинным супругом твоим,

   Возвращенным под стены Микенские.

     Ты свершила над жертвою

     Злодеянье кровавое!

     Клитемнестра

(Из глубины дома)

О сжальтесь, дети, сжальтесь вы над матерью!..

     Хор

   Зловещий крик!

     Клитемнестра

   О горе, горе мне!

     Хор

Погибнешь ты от рук детей своих:

Ужасны боги в гневе праведном,

И ты заплатишь мукой смертною

За смертный час тобой убитого.

Идут, идут они из дома скорбного,

Обрызганы горячей кровью матери.

Нет в мире горя — больше горя вашего,

Многострадальные потомки Тантала!

     Электра

Плачь, брат мой, плачь! во всем моя вина:

С какою злобой надругалась я

   Над беззащитной матерью!

   Убитая, несчастная,

   Так вот чего дождалась ты

   От нас, от рук детей своих,

   Так вот, чего он требовал,

   Закон возмездья праведный!

     Орест

   Жестокий Бог, свершилось то,

   Чего вовеки не было,

   О чем подумать страшно мне:

      Одним дыханием

      Ты стер с лица земли

      Весь род наш царственный.

   О кто же, кто мне даст убежище,

Кто взглянет мне в лицо, убийце матери,

      Без ужаса, без трепета?..

     Электра

   Увы, мой брат, куда бежать,

   Куда склонить нам голову?

   Войдем ли мы на светлый пир, —

   Толпа гостей бежит от нас,

   Войдем ли мы под мирный кров, —

   Внесем с собой проклятие!

     Орест

   Еще за миг с безумной яростью

      Сама меня толкала ты

      На это дело мрачное, —

   И вот теперь рыдаешь в ужасе!

      Смотри, несчастная,

      Смотри, как мать твоя,

      Пред нами падая,

      С груди одежды рвет…

О тяжко, тяжко мне! Сестра, ты помнишь ли,

Как эти члены жалкие, бессильные,

Дрожа, влачились по земле у ног моих?

   Меня душили слезы жгучие;

      Она ланит моих

   Коснулась пальцами холодными,

      И тихим голосом

      Родная молвила:

   «О сын, мой милый сын!»

   И обвила мне шею ласково,

   И выпал меч из рук моих.

Закрыв глаза, набросив плащ на голову,

   Я вновь схватил оружие,

   Потом мне только помнится,

   Как под рукой неверною

   Клинок вонзался медленно

Во что-то трепетное, нежное…

Сестра, сестра, то было тело матери!

     Электра

   Тебе шептала я,

   Чтоб ты скорей кончал,

   И твой дрожащий меч

   Сама направила,

   Сама рукой своей!

     Орест

Молчи, молчи… Нет больше сил

Внимать напрасным жалобам.

Возьмем же труп страдалицы,

Вскормившей нас, убийц своих,

Чтобы кровь из ран зияющих

Омыть слезами жгучими…

Так вот, чего он требовал,

Закон возмездья праведный!

1885