Скоро все станет ясно. Через час Люк и Речел отправятся в Шайенн. Спустя несколько дней после их приезда там появится Генри. Люсьен уже чувствовал его гнев. Ведь он так тщательно спланировал каждый шаг – задержал приезд Генри, устроил весь этот маскарад с женитьбой, использовал желание Речел вернуться в отвергнувшее ее общество, куда ее никогда бы не пустили без Люсьена.

По иронии судьбы Люк, никогда не игравший, рискнул поставить на карту будущее брата. Он мог проиграть, но не рисковать – означало лишить Генри этого будущего.

Люк уставился на брачное свидетельство. Вначале все буквы расплывались перед глазами, но затем ясно обозначилась запись: Генри Персивал Синклер Эшфорд и Речел Пэрриш. К лучшему это или к худшему, но Генри стал женатым человеком.

Клятвы произнесены, а судьба скреплена печатью.

Шайенн, штат Вайоминг, весна 1886 года

Приехав в Шайенн, Генри наконец получил возможность перевести дух и осмотреться.

«Ад на рельсах» – так можно было охарактеризовать этот городишко, в котором бок о бок жили богачи и бродяги, создавая на пустом месте подобие цивилизации. На кривых улочках встречались дома с элегантными фасадами и уродливыми пристройками, то тут, то там вырастали, словно из-под земли, наскоро срубленные хижины или просто брезентовые палатки. Мимо них с грохотом прокатывались фургоны, нагруженные стройматериалами и провизией. Жители Шайенна больше всего гордились тем, что через их город проходит железная дорога, и, естественно, более всего огорчались, когда сообщение нарушалось из-за поломки путей.

Генри усмехнулся, глядя на огромное черное облако, поднимающееся над зданием станции. Это означало, что в Шайенн прибыл очередной долгожданный состав. В нос ударил знакомый запах дыма и копоти. Генри отвернулся и побрел по Кэри-авеню. Здесь было на что посмотреть. Двухэтажные каменные особняки толстосумов и лавочников, походившие друг на друга своей броскостью.

Театр-варьете, откуда доносились песни, больше напоминавшие визг. Пожелтевшая афиша извещала о премьере «Трубадура»: по соседству с варьете находился новый оперный театр. На другой стороне широкой улицы размещались более доходные заведения: салуны и бордели.

Каждый мужчина здесь носил как минимум один револьвер, некоторые имели при себе щегольской кнут. Когда прибывал поезд, его, как правило, встречала целая толпа с ружьями и ножами за поясом, так как адская машина, следовавшая по дорогам прогресса, постоянно нуждалась в охране.

Впервые за последнее время Генри охватило столь сильное волнение и ощущение перемен. Он с любопытством оглядывался по сторонам и вертел в руках небольшую кожаную сумку – единственный багаж, который взял с собой из Англии. Короли здешних мест были слишком молодыми, чтобы установить суровые законы и традиции, которые всю жизнь связывали Генри руки и затыкали ему рот. В том, что его путешествие завершилось в таком городе, как Шайенн, он чувствовал некий скрытый смысл – возможно, знак судьбы.

Генри приблизился к зданию, которое считалось одним из оазисов цивилизации в штате Вайоминг. Обойдя свежую кучу лошадиного навоза, он поднялся по ступенькам на порог «Шайенн-клуба». Войдя внутрь, Генри остановился. Его сразу оглушила тишина, резко контрастирующая с какофонией уличных звуков. Он открыл вторую дверь и очутился в главном зале.

Глаза его быстро привыкли к мягкому свету. Мебель была подобрана со вкусом, и обстановка отдаленно напоминала интерьер британской гостиной. Лай собак, мычание коров и поросячий визг остались у Генри за спиной, но его ноздри чутко улавливали запахи скотного двора, принесенные посетителями клуба.

Одни мужчины сидели здесь в черных костюмах, другие в рабочей одежде и сапогах со шпорами. Большинство не снимали свои огромные шляпы с широкими полями, сдвинутые на затылок или на глаза. Гости располагались небольшими группами, играли в карты, читали газеты, обсуждали дела. На столах стояли стаканы, бутылки бренди, шампанского и джина «Старый Том».

Постепенно завсегдатаи начали обращать внимание на чужака. Они толкали друг друга локтями, кивая в его сторону, или выкатывали глаза от удивления. Затем все взгляды стали останавливаться на человеке, сидящем за одним из столиков. Наступила полная тишина.

Мужчина пыхнул в сторону Генри клубом дыма от сигары. Генри вздохнул. Вся тяжесть тоски, смешанной с гневом, давившая на него в последнее время, почти сразу исчезла.

– Ты опаздываешь, – сказал Люсьен Эшфорд, граф Фэрли, глядя поверх своих карт и подняв брови.

Находившиеся в зале начали тихо переговариваться, украдкой бросая взгляды на братьев Эшфорд.

– Ничего не мог поделать, – дружелюбно произнес Генри. – Ведь у меня едва хватало средств на дорогу.

– И все же, хотя твой кошелек пуст, ты здесь, – проговорил Люк, складывая карты в колоду и медленно тасуя их.

– Ты же знаешь, что я бы все равно приехал.

Генри хотел что-то добавить, но промолчал. Он не мог не обращать внимания на сидевших за столом других игроков. Их взгляды, обращенные к Люку, говорили Генри о том, что его брат занимает видное положение в шайеннском обществе. Да, Люсьен во многом изменился. Не изменилась лишь его врожденная уверенность в том, что присутствие одного из Эшфордов превращает всех остальных в ничего не значащие фигуры. Присутствие «двух» Эшфордов превращает всех остальных в невидимок.

Но беседа на глазах у слуг – это одно. Обсуждение же семейных секретов при незнакомцах – совсем другое. Несмотря на различие в одежде, происхождении и воспитании, все эти мужчины общались с Люком как равные, и каждый из них имел здесь власть и добился успеха – в этом нельзя было ошибиться.

Граф кивнул своим приятелям и бросил деньги на середину стола. Четверо партнеров удивленно посмотрели на Люсьена, но тот невозмутимо объявил:

– Джентльмены, не будем отвлекаться. Я сделал свою ставку, очередь за вами.

Генри молча наблюдал за игрой брата. В глубине души Люк был типичным буржуа. Не случайно один из дальних предков Эшфордов был всего лишь лавочником. И время от времени дух азарта и коммерции словно вселялись в членов этой семьи, многие из которых, вдобавок ко всему, были отчаянными транжирами.

Партия закончилась. Люк аккуратно собрал свой выигрыш. Остальные игроки один за другим побросали карты и покинули стол. Генри сел на обшитый бархатом стул и положил на стол сумку.

– Хороший способ пополнить семейный бюджет, – сказал он, мысленно подсчитывая сумму выигрыша, лежащего перед Люком. – Неплохо! Можно подумать, что деньги здесь ничего не стоят.

Люк раскладывал купюры в соответствии с их достоинством. Он оглядел Генри с головы до ног и затем посмотрел ему в глаза. Генри понимал, какое впечатление производит на брата, но выдержал его пристальный, испытующий взгляд и не шелохнулся.

Одежда Генри была грязной и помятой, хотя рубашку украшал галстук, а высокие ботинки не потеряли блеска. Несколько месяцев ножницы парикмахера не касались его волос, и все же они были причесаны очень аккуратно.

– Боже мой, Генри, какой от тебя запах… – Люк поморщился. – Уверен, что ты путешествовал в вагоне для скота.

– Если быть точным – в твоем вагоне для скота, – ответил Генри. – Я убедил машиниста в том, что у меня есть право ехать в поезде, который везет скот Эшфордов… Кстати, что здесь делают твои коровы?

– Переселяются на мое новое ранчо.

– В этом есть какая-то выгода?

– Иначе я бы этим не занимался, Генри.

– Разумное объяснение…

Генри нетерпеливо ерзал на стуле. Сейчас ему хотелось выпить, чтобы легче чувствовать себя в роли униженного просителя. Когда Генри жил в Англии, он ни у кого не просил помощи, даже у Люка. Все происходило как раз наоборот. Когда они росли вместе, Генри всегда оказывался мужественнее и сильнее. Он мог взять на себя вину брата и понести за него наказание.