Прикомандированный к группе суггестор, носивший псевдоним Скрипач, Леснику активно не нравился. Оказался он сутулым худосочным парнем лет двадцати пяти с нервными, подергивающимися движениями… Да еще и с хроническим насморком. Да еще и заикался. Однако – сотрудник оперативного отдела Северо-Западного филиала. Оперативник…

Ничего не поделаешь – крайне редко встречаются люди, обладающие способностями и к активной бесконтактной суггестии, и к оперативно-следственной работе. Сам Лесник в Академии старательно изучил теорию гипноза и успешно прошел все лабораторные практикумы – но обладал лишь возможностями средней руки эстрадного гипнотизера. То есть мог вводить в транс достаточно восприимчивых к внушению людей, к тому же добровольно согласных подвергнуться гипнозу, – вводить классическими методами, с использованием монотонных слов и ритмично движущихся блестящих предметов.

Костоправ имеет примерно те же навыки, вдобавок умеет обнаруживать в сознании людей следы чужой воли, следы суггестии – но отнюдь не способен стирать гипнограммы и убирать гипноблоки…

А этот хлюпающий носом недомерок несколько мгновений молча смотрел в глаза проводнику – и клиент готов к допросу.

Дело свое парень знает, нет сомнений, но… Но в серьезном и опасном расследовании Лесник предпочел бы обойтись без такого соратника.

«Однако сегодня Скрипачу пришлось играть первую скрипку на допросе», – мысленно скаламбурил Лесник. Селиванов при первых же вопросах явственно испугался и замкнулся: не видел, не слышал, не знаю, не помню… А проведенные Костоправом тесты выявили сильнейшую аллергию к «правдорезу».

– Г-г-г-где они подсели? – с трудом выговаривал вопросы Скрипач.

Лесник матерился – опять же мысленно. Костоправ держал шприц в руке, готовый сделать инъекцию при малейшем намеке на судороги шейных мышц. На всякий случай…

Из допроса, идущего через пень-колоду, наконец выяснилось: женщина и двое мужчин в черных кожаных куртках подсели в поезд на крохотной станции Слудицы, неподалеку от Гдова. Билетов у них не было, заплатили проводнику. Никто загадочную троицу не провожал, по крайней мере Валерий Анатольевич провожающих не заметил. Сидели в купе тихо, по коридору не ходили, за чаем либо бельем к Селиванову не обращались…

Несмотря на все косноязычные старания Скрипача, большего от проводника добиться не удалось. Можно было бы и заканчивать, но Лесника заинтересовал вопрос: чего так испугался Селиванов в начале разговора?

Выяснилось, что не так давно Валерий Анатольевич работал на другом, более престижном маршруте: Санкт-Петербург—Калининград. И за невеликую мзду провозил через погранпункт в Пыталово кое-какие вещички пассажиров. Никакого, упаси Господи, криминала – просто российских граждан, мирно едущих из одного российского города в другой, таможенники-прибалты тиранят как могут, ссаживают с поезда под любым предлогом. Мстят за годы «оккупации», не иначе… А патриот-Селиванов помогал согражданам.

Но однажды оскоромился – очень уж нуждался в деньгах для ремонта машины. И провез для двух типов кавказской наружности в Калининград ящик – зеленый, тяжелый, с армейской маркировкой… Всю дорогу дрожал как заяц и в мыслях не имел полюбопытствовать содержимым. Кавказцы расплатились честно и сказали, что при нужде будут еще обращаться к Валерию Анатольевичу. Но он провел несколько бессонных ночей в размышлениях: в кого выстрелит или где взорвется доставленный им груз? – и написал заявление о переводе на провинциальную линию, не дающую особых возможностей заработать…

После короткого раздумья Лесник решил не связываться с ФСБ и не сливать чекистам информацию про горе-контрабандиста. Натерпевшись этакого страху, Селиванов ни в какие авантюры больше не ввяжется, а оружие, в конце концов, попало не в Россию, а за границу.

Допрос завершился установкой мощного гипноблока: теперь Валерий Анатольевич будет свято уверен, что допроса не было, что отстал он от поезда по собственной небрежности, выскочив затариться в ночном ларьке пивом с целью перепродажи пассажирам.

Будет уверен – если, конечно, с его памятью не поработает суггестор достаточно высокого уровня… В позиции ликвидаторов безпеки, утверждавших, что самый надежный гипноблок в мозгу клиента это свинцовая пуля, – имелась своя логика.

На рыбалку они все-таки выбрались – спустя три дня, и в первоначальном составе группы: Лесник, Костоправ и Слава Ройтман. Выехали на Плюссу, в живописнейшее местечко на высоком берегу, километрах в двадцати от города выше по течению. Ничего здесь не напоминало об отравившем всю округу сланцеперабатывающем комбинате – чистый воздух, птицы поют, кузнечики стрекочут… А кусты, деревья, трава, – нормального зеленого цвета.

Что еще нужно, чтобы хоть на один вечер позабыть об изматывающей работе?

Однако не сложилось…

– Не клюет, – доложил Ройтман, сходивший проверить заброшенные в реку донки. – Жара… Разве только на зорьке что стоящее зацепится. Но вообще-то в Плюссе рыбы хватает. Раньше, до того как Нарвскую ГЭС построили, даже лосось сюда заходил с моря…

Он помолчал и добавил:

– А истоки Плюссы как раз в Псковской области. И город одноименный там же. Могли бы эти… воднодышащие, сюда и по воде добираться. Вернее, под водой…

Термин «русалки» Слава старался не употреблять. По его глубокому убеждению, русалка без заменяющего ноги рыбьего хвоста не имела права на такое название. Лесник, прослушавший в Академии объемистый курс о существах мифических и лишь считаемых таковыми, объяснял: хвост есть непременная принадлежность западных сирен и ундин – а мавки, лоскотухи, берегини и лобасты нашего фольклора передвигаются по берегам как раз при помощи ног. Как бы, интересно, взгромоздилась на дуб пушкинская русалка, будь она хвостатой? Объяснения помогали слабо, Ройтман оставался при своем мнении.

Костоправ, укладывавший в мангал березовые полешки, отнесся к полушутливой версии младшего коллеги вполне серьезно:

– А сопровождающие как? С аквалангами? Далековато, никаких баллонов не хватит…

И они начали оживленно обсуждать возможные способы совместных подводных путешествий людей-амфибий и людей обыкновенных.

Лесник в разговор не вступил, но при упоминании Псковской области помрачнел. Проверка Слудиц, как и ожидалось, результата не принесла. Ничего подозрительного в крохотной деревушке не обнаружилось. Равно как и во Гдове – городке весьма древнем, чья бурная молодость проходила в пору ожесточенных баталий русских витязей с немцами-крестоносцами. Ныне же Гдов превратился в крохотный и ничем не примечательный райцентр Псковской области…

Большей части группы (эксперты возвращались в распоряжение Северо-Западного филиала) предстояло перебазироваться в Псков и начинать тщательную проработку региона – не имея понятия, что, собственно, они ищут. Ловля черной кошки в темной комнате…

А Славе Ройтману больше не бывать резидентом третьего ранга в заштатном городке Сланцы. В последние дни парню довелось узнать слишком многое, выходящие за рамки его допуска. Промывкой памяти дело не обойдется… Об этом Лесник и завел разговор чуть позже, когда начал подрумяниваться шашлык:

– Теперь у тебя одна дорога, Слава – в Академию. Пиши рапорт, не откладывая, завтра с утра. Рекомендации мы с Костоправом дадим…

– А я думал… что вместе дело о водяных тетках закончим, – разочарованно произнес Ройтман.

– Извини, но для такой работы нужны профессионалы, – жестко сказал Лесник. – Закончишь обучение – похожих дел у тебя будет с избытком, поверь. Волком еще от этаких историй взвоешь…

Что до выпуска доходит меньше четверти курсантов Академии, Лесник говорить не стал. И что нынешнее их дело, похоже, надолго подвисло, – тоже не стал. У Славки есть все шансы стать толковым оперативником, а если удачно перенесет СКД-вакцинацию – то и полевым агентом.

– В Академию так в Академию, – не стал спорить Ройтман. Поднялся и вновь отправился проверить снасти.